Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
До недавнего времени украинцы преимущественно пользовались языком идентичностей, проводя различия между жителями Западной Украины и восточной ее части, между говорящими на украинском языке и русскоязычными, между верующими греко-католической Церкви и православными. Однако Евромайдан стал свидетельством возникновения нового механизма общения, который можно определить как язык ценностей.
До недавнего времени украинцы преимущественно пользовались языком идентичностей, проводя различия между жителями Западной Украины и восточной ее части, между говорящими на украинском языке и русскоязычными, между верующими греко-католической Церкви и православными. Однако Евромайдан стал ярким свидетельством возникновения нового механизма общения, который можно определить как язык ценностей. Он спонтанно зародился из духа солидарности сообщества Майдана.
Само название «Революция достоинства» отражает развивающуюся у нас способность говорить на языке, выходящем за пределы существующих между нами различий. Сообщество Евромайдана было чрезвычайно разнообразным, а сам Майдан стал местом, где носители разных идентичностей, каждый обладая своим собственным голосом, сошлись вместе и приняли участие в общем деле.
Есть еще одно крайне важное достижение «Революции достоинства». Она освободила украинское общество от тех обязательств, которые накладывал на него предыдущий постсоветский социальный контракт, позволив Украине, стремящейся открыть себя неопределенному будущему, решительно попрощаться со своим прошлым. Мы показали готовность принять новый социальный контракт, основанный на уважении к человеческому достоинству.
Найдется ли в том, что мы переживаем сегодня, место для примирения? Если не брать в расчет ограниченные круги интеллигенции, о примирении на Украине по-прежнему говорят мало. Люди относятся к этому вопросу с подозрением и предпочитают обходить его стороной. По большей части идея примирения воспринимается как поражение, шаг назад и своего рода уступка в деле защиты страны.
Подобного рода позиция вполне объяснима, и ее не следует недооценивать. В глазах большинства украинцев мы живем в эпоху, когда на первом месте стоит общее стремление к переменам, к действию, готовность пойти на жертвы и решимость победить в борьбе с войной и хронической коррупцией. Примирение, как кажется, не вписывается в эту повестку дня.
Отчасти и потому, что интуитивно люди понимают, как легко примирение способно превратиться в пропаганду. Оно может оказаться лишь прикрытием для идеологии, широкое и агрессивное распространение которой несложно организовать с помощью довольно примитивного посыла, перекликающегося с известным «Don’t worry be happy», тогда как на самом деле это будет просто очередной маневр Кремля в российской гибридной войне. Например, «Русский мир» представляет собой конструкт, объединяющий в себе ряд вечных и священных христианских понятий, между тем последние используются для достижения конкретной, нехристианской цели. Нетрудно себе представить, что концепция примирения может быть преднамеренно использована в целях, противоположных подлинному массовому примирению.
Кроме того, президент России Владимир Путин достаточно хладнокровен и амбициозен, чтобы нанести удар первым. Я уверен, что он в своей геополитической игре мог приступить к этапу примирения тогда же, когда решил приостановить военную фазу. Путин уже дважды терпел поражение, когда украинцы вставали на защиту своей свободы и достоинства: я имею в виду Оранжевую революцию 2004 года и «Революцию достоинства» 2014 года. Он не допустит, чтобы это произошло в третий раз.
Поэтому, как бы парадоксально это ни звучало, следующая серьезная битва развернется за идею примирения, равно как и за его возможные последствия. Именно в этом вопросе Украина может вновь сыграть ключевую роль, стратегически взяв на себя инициативу урегулирования.
В конце концов, даже самый крошечный намек на подлинное примирение в глазах нынешнего политического руководства России оказывается страшной угрозой, способной повергнуть всю их систему в прах. Путинская система построена на том, что примирению прямо противоположно: конфликты, войны, искажения, коррупция, подмены и терроризм — вот основные ингредиенты российского антипримиренческого блюда.
Работает это так: создав конфликт, Кремль направляет все усилия на то, чтобы развернуть его в свою пользу. В какой-то момент он начинает играть роль миротворца, но такого, который дает лишь своего рода духовную анестезию, так что раны перестают причинять острую боль, но и с течением времени не затягиваются. Идеальная ситуация в случае, если цель вашей политики манипулировать страданиями других для упрочения собственной власти и богатства, когда вы не в состоянии модернизировать свою страну или культивировать основные свободы.
Ключевым в российской гибридной войне против Европы является элемент, не носящий военного характера, призванный посеять хаос в социальных и политических структурах ЕС. По мере того как ухудшается ситуация в Европе, склоняя жаждущих позитивных перемен европейцев принять российскую концепцию общего пространства, Кремль может решить разнообразить свою украинскую стратегию, выдвинув собственную версию российско-украинского «примирения».
Каковы шансы того, что Украина в третий раз застанет Путина врасплох — на этот раз силой подлинного примирения, способного изменить правила игры? Шансы как никогда высоки. Украина доказала свою приверженность свободе и достоинству, крепнет украинское гражданское общество.
Что может быть не столь очевидным, так это растущее осознание примирения среди украинских религиозных лидеров и представителей интеллигенции. Постепенно растущий интерес, внимательность и чувствительность к проблеме примирения сигнализирует о зарождении потенциально преобразующей социальной динамики.
Подобно тому как Евромайдан стал для украинского гражданского общества испытанием на зрелость, задача примирения могла бы стать эффективной возможностью для участия, служения и руководства со стороны украинских религиозных общин. Украинское христианство обладает необходимым потенциалом, чтобы играть ведущую общественную роль в деле кристаллизации, формулирования и воплощения идеи подлинного примирения. Такого рода посыл обрел бы наибольшую силу, если бы украинские церкви и религиозные общины предприняли конкретные шаги по внедрению практик и моделей примирения в рамках своих собственных групп.
Я бы хотел закончить свое выступление цитатами из двух недавно обнародованных беспрецедентных открытых писем, подписанных группами православного и греко-католического духовенства и представителей интеллигенции. Письма в равной степени прекрасны и трогательны в своем смирении, братском отношении и мужестве преодоления собственных страхов, риска недопонимания и давления исторического бремени.
Поводом для писем стало семидесятилетие так называемого «Львовского Собора 1946 года», на котором Русская Православная Церковь под давлением советской власти принудительным путем взяла под свою юрисдикцию Украинскую Греко-Католическую Церковь.
Первое письмо под названием «Пришло время православным христианам признать ужасную правду о Львовском псевдособоре 1946 года» было подписано и обнародовано 13 марта международной группой известных православных христиан. В нем они заверяют «Украинскую Греко-Католическую Церковь в нашей солидарности, нашей молитве о всех невинных жертвах этой Церкви, которые были заключены в тюрьму, которых пытала, ссылала и убивала советская власть при попустительстве Московского Патриархата. Мы смиренно просим прощения за все несправедливости, жертвами которых они стали под прикрытием авторитета Православной Церкви».
Ответом на это письмо стало послание от 17 марта — «Обращение к православным братьям и сестрам, подписавшим письмо по поводу 70-й годовщины так называемого „Львовского собора 1946 года”», подписанное главой Украинской Греко-Католической Церкви Блаженнейшим Святославом и группой ведущих представителей украинской интеллигенции. В нем говорится: «православные братья и сестры, ваше письмо помогло нам превозмочь нашу боль и встретить эту печальную годовщину псевдособора с чувством надежды. Мы надеемся, что взаимные призывы, к которым вольны присоединиться другие наши единоверцы, станут основой для нашей будущей совместной работы. Святой Дух да исцелит наши исторические раны и направит нас к прощению, примирению и истинному единению во Христе, который Своим воскресением побеждает смерть и дает всем нам надежду на жизнь вечную».
Только подобная искренность жестов, рожденных в ходе взаимного прощения, позволит украинскому обществу в целом оценить примирение как важный шаг на пути к установлению прочного мира на Украине и в регионе — равно как и выработать иммунитет к любым идеологическим стратегиям, примирение просто-напросто имитирующим.
Владимир Турчиновский, директор Международного института по вопросам этики и проблемам современности в Украинском католическом университете (Львов, Украина). Данная статья представляет собой сокращенный вариант более длинной речи, произнесенной им в Центре Беркли Джорджтаунского университета 1 апреля 2016 года.
