Низрин говорит, что расскажет свою историю, но не хочет, чтобы публиковали фотографию её и её семьи. Ведь и так много изображений пожара и людей на улицах, беременных женщин без крыши над головой.
Низрин 60 лет, она из Сирии. Ее семья — это муж Ахмед и три внучки по имени Фатен, Батул и Фатме — шести, восьми и девяти лет. Почти год все пятеро живут в Мориа. А до этого во время сирийской гражданской войны бомбы убили сына Низрин и Ахмеда, а также его жену, сделав круглыми сиротами их троих детей.
Когда на прошлой неделе в лагере вспыхнул пожар, Низрин, Ахмед, Фатен, Батул и Фатме спали в своей палатке.
Слушая рассказ Низрин, замечаешь, что она пытается найти объяснение тому, что случилось с ее семьей. Она ищет какой-то ключ, который поможет ей понять, какие шаги ей предпринять дальше, прежде всего ради своих трех девочек.
«Когда вспыхнул огонь, мы всё оставили в палатке — наши вещи, кошельки, воспоминания о прошлой жизни. Думаю, все это сгорело дотла. Мы бежали и бежали, тысячи людей бежали в том же направлении. Но у моего мужа больное сердце, он не поспевал за всеми, нам все время приходилось останавливаться. Нашим девочкам было очень страшно, они плакали и кричали: «Нужно подождать дедушку!»
Мне 60 лет, моему мужу Ахмеду 65. В Сирии, в городе Дайр-эз-Зор у нас было большое хозяйство, Ахмед был крестьянином. Затем началась война. Стали падать бомбы. Они сделали сиротами наших внучек, отняли у нас сына. Он и его жена погибли при бомбежке.
Когда вокруг война, то ты понимаешь, что нужно как-то справляться с ужасом, окружающим тебя. Война — это вроде как объяснение, причина происходящих страшных вещей. Думаю, только поняв это, можно хоть как-то с этим справиться.
Но вот уже десять месяцев мы живем в лагере Мориа в Европе. Здесь войны нет. Для этого ужаса нет объяснения. Я думала, что в Европе все по-другому. Что это место, где царит мир и спокойствие, место, где ты вновь сможешь стать хозяином своей жизни. Муж иногда называл это лагерь «пыткой», я ему всегда говорила, чтобы он помалкивал, что все могло быть еще хуже. Но потом случился пожар, и теперь я думаю, что он был прав.
Недавно мы услышали новость, что Германия собирается вывезти самолетами 1500 человек. Конечно, нам бы хотелось попасть в число этих беженцев. Мы всегда надеялись, что Европа в определенный момент сделает какое-то заявление и примет решение, которое положит конец лагерю Мориа и даст нашей жизни новое направление.
В первые ночи после пожара мы ночевали на улице, рядом с супермаркетом. Там было много других семей и детей.
Сейчас оборудовали новый — временный — лагерь на стрельбище греческой армии. Многие люди здесь говорят, что не хотят туда идти, что это похоже на тюрьму. Но мы туда пойдем хотя бы на время — что нам остается делать? Моей младшей внучке всего шесть лет, она маленькая и слабая. Когда вижу, как она спит на улице, я плачу. Мы опять идем в лагерь, хотя пару дней назад в таком же лагере пережили ад».
