22 октября Украинская Православная Церковь Киевского Патриархата отметила 25-ю годовщину интронизации своего Предстоятеля — Святейшего Патриарха Киевского и всея Руси-Украины Филарета. За это время в жизни Патриарха, как и в жизни украинской церкви, произошло немало важных и исторических событий. Всю свою жизнь Филарет хочет получить независимость украинской церкви и создать единую поместную УПЦ. Казалось бы, получение в 2018 году Украинской православной церковью столь желанного Томоса об автокефалии должно было стать для Предстоятеля УПЦ КП действительно большим праздником и грандиозным событием всей жизни Патриарха, однако этого не произошло. Томос фактически расколол УПЦ КП на две части. Одна вошла в новосозданную Православную Церковь Украины, которую возглавил митрополит Епифаний, другая осталась Киевским Патриархатом во главе с патриархом Филаретом. Он уверяет, что единую украинскую поместную православную церковь так и не удалось создать, и надеется, что со временем это обязательно произойдет. Филарет не скрывает наличие у него конфликта с Епифанием и разочарований, связанных с выбором именно его кандидатуры в качестве будущего Предстоятеля ПЦУ. В интервью «Українським Новинам» Патриарх объясняет, почему почти два года не общается с Епифанием, рассказывает, какую наибольшую ошибку сделал в своей церковной жизни и что считает основными своими достижениями за этот период. Также Филарет рассказал, почему православные церкви никогда не признают ПЦУ, как он оценивает решение о таком признании греческих церквей и чем такое признание может обернуться для Православия в целом. Кроме того, Патриарх рассказал о своем отношении к однополым бракам и возможной легализации их в Украине, а также поделился воспоминаниями, как в Советском Союзе его вербовала КГБ.
Напоследок Филарет утверждает, что коронавирус — это Божья кара за грехи и попытки Господа обратить к себе людей.
— Ваше Святейшество, как ваше самочувствие после того, как вы переболели коронавирусом?
— После того, как меня вылечили от коронавируса, месяц еще я проходил так сказать процесс утверждения. А сейчас чувствую себя нормально. Я вошел в то состояние, которое у меня было до этой коронавирусной болезни.
— Недавно Вы отмечали 25-летие своей патриаршей интронизации. Что вы считаете своими основными достижениями за этот период?
— Основным достижением за 25 лет своего патриаршего служения — это создание Киевского патриархата, потому что 25 лет назад Киевский патриархат был создан, но он был настолько маленьким, что на него никто не обращал внимания. Но, теперь он достиг такого размера, такого состояния, ставший основой этой так называемой Православной Церкви Украины. Не было бы Киевского патриархата — не было бы никакого Томоса и никакого признания Украинской церкви со стороны Константинопольского патриархата. Поэтому — это главное достижение за 25 лет служения церкви.
— Я правильно понимаю, что создание Единой поместной православной церкви в Украине не является основным вашим достижением?
— Ее еще нет. Единой в Украине Православной церкви еще нет. Это цель.
— А ПЦУ?
— А ПЦУ — это не Единая, поскольку существует УПЦ Московского патриархата и существует маленький Киевский патриархат. И поэтому, сейчас у нас Единой Поместной Православной Церкви нет. Как было три, так и остается три, но верим, что наступит такое время, когда будет Единая Украинская Православная церковь.
— Что должно произойти, чтобы УПЦ КП вошла в состав ПЦУ?
— Для того, чтобы Киевский патриархат вошел в этот состав, нужно, чтобы Константинопольский патриарх дал Томос такой, который имеют другие православные церкви. И дал Томос не в статусе Митрополии, а в статусе Патриархата. Какая разница? Большая, так как Митрополия может быть в составе другого Патриархата, и мы это реально видим в нашей жизни. Украинская православная церковь, которую возглавляет Митрополит Онуфрий, — в статусе Митрополии и поэтому входит в состав Московского патриархата. Православная Церковь Украины, которую возглавляет Митрополит Епифаний имеет статус автокефалии, но не такой автокефалии, как другие православные церкви. Например, та же русская, болгарская, сербская, румынская, греческая, польская. А какой? Томос написан таким образом, что ПЦУ имеет зависимость от Константинопольского патриархата. Почему Константинопольский патриархат требовал от нас, чтобы мы отказались от патриархата? А потому что патриархат не может быть в составе другого патриархата. То есть, если Константинопольский патриархат дал украинской церкви Томос в статусе патриархата, то мы бы действительно были независимой автокефальной церковью. А сейчас? А сейчас эта так называемая ПЦУ… даже название изменили, потому что все церкви называются не «Православная церковь России» или «Православная церковь Болгарии» или «Православная церковь Греции», «Греческая Православная Церковь», «Болгарская православная» и так далее. А почему Украинская православная церковь так не называется? Дело в том, названием «Православная Церковь Украины» ограничивается деятельностью Украинской Православной Церкви. То есть, Вам говорят — не все православные украинцы относятся к Украинской Православной Церкви, а только те, которые находятся на территории Украины. Поэтому и назвали — «Православная церковь Украины». А в Европе украинцы уже не относятся к ПЦУ, а они украинцы и хотят относиться. Так же церкви Америки, Канады и так далее. А к кому же эти православные украинцы относятся? По Томосу они принадлежат Константинопольскому патриарху. А если бы Томос был дан Патриархату, то все украинцы, которые находятся за пределами Украины, принадлежали бы к Украинской церкви. Вот почему патриарх Варфоломей не согласился дать нам Томос об автокефалии в статусе Патриархата, а Митрополии, которая может быть в составе Патриархата.
— У Вас есть обида на Константинопольский патриархат из-за этого?
— Обиды у меня нет, потому что мы — христиане и не должны обижаться. Но правду я обязан защищать. И еще на что я хочу обратить внимание. В этом Томосе заложено первенство не только чести Константинопольского патриархата, но и первенство власти, своеобразное «папство» в православии и поэтому православные церкви никогда не признают этот Томос. Потому что, признать его, значит согласиться на «Папу» в Православии.
— А кто таким «папой» является сейчас или претендует на это?
— Это я так называю первенство власти. То есть Константинопольский патриарх претендует на власть над всеми православными церквями. Он недоволен тем, что он имеет «первенство чести», а хочет иметь и первенство власти. А православная церковь этого не признает. Если она признает, то она потеряет чистоту православия. Почему Томос, который дали Митрополиту Епифанию не признают другие церкви, кроме Константинополя, Греческой церкви и Кипрской. В Кипрской вокруг этого идет сейчас борьба. Почему? Потому что там заложено это первенство власти. А это — предательство чистоты православия. Поэтому ПЦУ не будет признана другими церквями. Вот уже прошло два года. Признали?
— Признали Элладская, Александрийская и Кипра… а как Вы оцениваете то, что эти церкви признали ПЦУ?
— Во-первых, это греческие церкви и это имеет значение, а во-вторых — Константинопольский патриарх сделал своеобразное давление на греческие церкви. Но другие церкви не признают и не признают никогда.
— Какие отношения у УПЦ КП с другими православными церквями в Украине и мире?
— Молитвенного единения нет, но она ничем не отличается от любой православной церкви. Ничем. Именно признание другими церквями — не изменяет самой сущности Украинской православной церкви. То есть, например, — 141 год Русская Православная Церковь не признавалась автокефалией Константинопольским патриархатом и вообще всеми греческими церквями. Были ли святые в РПЦ за это 141 год? Были. Если были святые, совершали чудеса, а если совершали, то своей силой? Нет, не своей, а Божественной. Значит, Божественная Благодать, Святой Дух находился в этой церкви? Находился. А что для нас христиан важно — Христос или признание автокефальной церкви? Христос. И поэтому, существование Киевского патриархата — это существование истинной православной церкви, в которой совершается спасение каждого человека, кто этого хочет. Но, мы как христиане и церковь принадлежим к Церкви Христовой, а это требует, чтобы мы были едины и имели между собой молитвенное общение, евхаристическое. Вот этого у нас нет. И поэтому борьба идет как раз за то, чтобы было молитвенное общение. Вот, например, какие сейчас отношения между Константинополем и Москвой? Разрыва нет, но молитвенного единения тоже нет. Идет борьба за власть. Сейчас разделение в православии происходит из-за борьбы за власть, так же как состоялось разделение Восточной и Западной церкви в XI веке. Тогда Константинополь и Рим боролись за Болгарскую церковь. Так же и сейчас. Через власть и борьбу между Москвой и Константинополем происходит разделение православия.
— За время вашего служения церкви были ли такие ситуации, что Вы хотели поступить иначе, если бы была такая возможность?
— Есть ситуации. Ошибся в Епифании. Не думал, что он такой. Ошибся в том смысле, что я боролся за него, чтобы он стал Предстоятелем. Я не знал, кто он в душе.
— Общаетесь ли Вы сейчас с ним?
— Нет. Не общаюсь. Уже почти два года.
— Держите ли обиду на Епифания?
— Обиды нет. Так же как у меня не было и нет обиды на Патриарха Алексия II, Патриарха Кирилла, но то, что они делают — я с ними не согласен.
— А конфликт между вами существует?
— Конфликт есть. Потому что Митрополит Епифаний поступил нечестно. Можно сказать, бессовестно. Переоформил все имущество Киевского патриархата на ПЦУ. Он этого не имел права делать. Но, воспользовавшись президентством Петра Порошенко, незаконно все это оформил на ПЦУ. И теперь, формально, помещение, где мы сейчас находимся (резиденция Филарета на ул. Пушкинской, — ред.), принадлежит ПЦУ. Но они к нему никакого отношения не имеют.
— Не играет ли этот конфликт на руку Москве?
— Играет. Потому что так мы были бы единственной силой и заставляли бы Москву к предоставлению автокефалии своей части, а сейчас мы между собой разделены и поэтому объединение всего украинского православия в Единую поместную Церковь отдаляется, но будет.
— Что должно произойти, чтобы Вы возобновили общение с Епифанием? Что нужно сделать для этого?
— Отказаться от этого Томоса. Тогда мы как единственная сила будем требовать от Константинополя другого Томоса. Такого, который есть у других православных церквей.
— Сейчас в обществе усиливается тенденция секуляризации, во многих церквях жалуются на нехватку священных призваний. Расскажите, пожалуйста, как почувствовать это призвание и что Вы чувствовали, принимая решение о вступлении в семинарию?
— В Украине нет кризиса на призвание. Наоборот, в Украине столько священников, что не хватает приходов. Потому что если взять ПЦУ, Киевский патриархат и УПЦ Московского патриархата, то мы имеем более 20 тысяч священников. Ни одна церковь столько не имеет, кроме русской. И потому, Украина не имеет в этом отношении никакой проблемы. Наоборот — перенасыщение духовенством церкви. Даже маленькие деревни имеют своих священников.
— А как почувствовать это призвание?
— Желание. Если Вы хотите быть журналистом, то у вас есть призвание к журналистской деятельности. Такое же призвание бывает и к священству. У меня, например, призвание возникло следующим образом: когда отец погиб на фронте, то у меня возник вопрос — он существует или не существует? Если он не существует, как меня научили в школе, то кого я люблю? Пустое место? Можно ли любить пустое место? Нет. И поэтому, я пришел к выводу — раз я люблю, а любовь во мне есть и сильная к отцу, то он должен жить. А если он живет — то существует и вечная жизнь. А если есть вечная жизнь — значит и есть Бог. И потому — кому я должен служить: Богу или власти? Тогда я и выбрал путь служения Богу и церкви и не ошибся. И никогда никакого раскаяния за более чем 70 лет не было.
— Но вместе с тем в Советском Союзе пропагандировалась атеистическая идеология. Как вам удалось выбрать именно этот путь, а не наоборот?
— Было так: я был уже монахом и однажды меня вызвали в КГБ, тогда оно называлось МГБ. Это был 1952 год. И говорят мне — вот вы стали священником и должны теперь передавать информацию о том, что вам говорят во время исповеди. Я отказался и сказал, что я этого делать не буду, потому что священник должен хранить тайну исповеди. Тогда кладут пистолет на стол и говорят: можем расстрелять! Это были «сталинские» времена, некоторых наших профессоров и студентов арестовали. И я реально чувствовал, что это возможно и потому сказал: «Можете расстрелять, но я не боюсь, потому что для меня не имеет значения, когда я пойду в вечность — сейчас или я доживу до глубокой старости и пойду туда же». То есть я не предал Церковь и Бога, но в то и же время законы безбожного государства выполнял.
— А уже в независимой Украине такое влияние спецслужб тоже имело место?
— Совсем по-другому. Сейчас, наше СБУ коренным образом отличается от КГБ советских времен. Почему? Потому что КГБ тогда руководило всем и особенно церковью. Без согласия КГБ в церкви ничего не делалось. А сейчас мы независимы. У нас есть отношения с СБУ, но СБУ не влияет на нашу внутреннюю жизнь.
— Однако, наследник КГБ, а именно ФСБ, пустил корни и в Украине. Как вы думаете, много ли агентов ФСБ среди священников в Украине?
— Я думаю, что такие есть, потому что ФСБ использует церковь в своих политических намерениях. Если бы УПЦ МП не зависела бы от Москвы, то войны бы не было. Почему? Потому что церковь была бы единственной и защищала свои интересы и не говорила бы, что на Востоке идет братоубийственная война, а не агрессия. Вот, обратите внимание — Крым. Киевский патриархат имел там несколько приходов, а все остальные были московские. И поэтому Россия взяла Крым без единого выстрела. А возьмите Донбасс. На Донбассе есть Киевский патриархат. И там уже идет война. Потому что церковь защищает интересы своего государства и своей земли не хочет отдавать. А если бы вся церковь в Донбассе была бы украинской и не подчинялась Москве, то Путин не решился бы наступать на Донбасс. Поэтому, церковь в этом отношении играет большую роль. Без независимой церкви не может быть государства. И поэтому все балканские церкви, когда получили государственность, стали требовать и независимой церкви. Мы также хотим, чтобы в Украине была независимая церковь и мы от этого не отступим, потому что без независимой церкви не будет независимого государства и наоборот. Мы взаимосвязаны.
— Вас неоднократно спрашивали о том, возможно ли объединение православных с католиками. Несколько месяцев назад Вы говорили, что такое объединение, как показал опыт, невозможно. Как следует понимать такое общение между церквями и возможны ли совместные богослужения клириков УПЦ и УГКЦ?
— Объединение Греко-католической церкви в нынешних условиях невозможно. Почему? Потому что Греко-католическая церковь — это католическая церковь, и главой этой церкви является Папа Римский, и без него она не может объединиться с православной церковью. Потому что если она объединится, то она станет православной. Или мы станем католиками. Но мы католиками никогда не станем, потому что 400 лет борьбы, когда не было независимого государства, не сломали православных. Вы думаете, что теперь, когда у нас есть государство, Греко-католическая церковь победит православную церковь? Никогда. Но, мы сейчас находимся в таком состоянии, что у нас с католиками хорошие отношения. У нас есть общая задача — защита независимого украинского государства. И не только это, но и христианские ценности. Вы же видите, что сейчас делается — однополые браки. Бог знает во что превращают христианство. В этом отношении мы с Греко-католической церковью являемся единым фронтом и выступаем против этой нечестии.
— Но недавно Папа Римский якобы заявил, что он не против однополых браков, но впоследствии Ватикан отказался от такого заявления, сказав, что его слова неправильно трактовали. При этом не секрет, что в рядах католиков немало сторонников однополых браков. Поддерживаете ли вы такое и возможна ли легализация однополых браков в Украине?
— Я категорически против, потому что Господь за этот грех уничтожил Содом и Гоморру. И я должен защищать божественное учение, а не приспосабливаться к тому, как грешные люди искажают нормальный образ жизни. Я к этому не должен приспосабливаться, я не приспосабливался к советскому безбожию, поэтому выступаю против и однополых браков и всего, что делается против христианского и нравственного учения. И поэтому, если бы Папа не отказался бы от того, что он поддерживает эти однополые браки, то скажите — какой он непогрешимый? Он считает, что он непогрешим, а тут грех называет добром. И я рад, что он отказался от этого, потому что не может не только Папа, а любой епископ или христианин принимать это учение, потому что это противоречие божественному учению.
— А в Украине такое возможно? То есть, не исключаете ли Вы, что такое может быть легализовано на законодательном уровне?
— Мы будем бороться до последнего, чтобы такого не было. Когда мне в Европейском парламенте задавали такой же вопрос, я ответил, что Украина никогда не согласится на это. И если у нас Верховная Рада будет выступать за однополые браки, то мы не будем выбирать таких депутатов.
— Думаю, что такие, вероятно, есть в парламенте, однако публично не говорят…
— Если они публично не говорят этого и стесняются, значит, им совесть указывает, что они не правы. Ведь если правы, то почему открыто об этом не сказать? Вот советская власть говорила, что нет Бога, а мы не стеснялись говорить, что верим в Бога. Они стесняются признать эти однополые браки, тихонько грешат. Поэтому, церковь — голос Божий и должна свидетельствовать правду и не поддаваться никакой власти, потому что когда Иисуса Христа спросили — должны ли давать налог императору (кесарю) или нет? Господь сказал: «Отдавайте Божье Богу, а кесарю кесарево». То есть, законы, которые не противоречат божественному закону выполняйте, но Божье не отдавайте кесарю. Поэтому, эта мораль принадлежит Богу и мораль — не отдавайте грешникам.
— Можно предположить, что большой опыт архиерейского и предстоятельского служения, активного участия в церковной политике и взаимодействию с сильными мира сего, имеет свою обратную сторону. После большого количества событий, подобных тем, что сопровождали получение Томоса об автокефалии ПЦУ и ситуацию с Митрополитом Епифанием, кажется очень трудно доверять кому-либо. Доверяет ли Ваше Святейшество кому-либо и к чьему мнению Вы прислушиваетесь?
— Моя слабость, что я доверял и доверяю и дальше, потому что верю не только в Бога, а и в человека, что он добрый. А если он злой, лукавый, лживый и предатель, то это его дело. А я должен относиться к человеку, как к хорошему творению. Поэтому Господь и сказал: «Люби ближнего своего как самого себя». То есть человека надо любить, а его злые дела не просто не любить, а ненавидеть. Предательство, к примеру, нужно ненавидеть, потому что это большой грех.
— Существуют ли такие люди, к мнению которых вы прислушиваетесь?
— Я прислушиваюсь больше к голосу церкви и к духовным людям. Нельзя сказать, что я не прислушиваюсь к мнению людей. Я прислушиваюсь к духовным, правдивым людям.
— Доверяете ли Вы политикам?
— Если они правдивы. А если они предают, то они не заслуживают доверия. Если они отстаивают свои собственные интересы, а не интересы государства и народа своего, то есть, если они искренне служат народу и государству, то я их уважаю, поддерживаю и молюсь, а если они служат своим интересам, то уважения к ним нет.
— За последнее время мир сильно изменился, и не в последнюю очередь из-за пандемии коронавируса. Очевидно, что это некое послание человечеству и миру. Как Вы считаете, почему человечеству была послана эта болезнь?
— Надо знать, что коронавирус имеет не естественное происхождение, а человеческое происхождение. Так говорят исследования и ученые. То есть, коронавирус придумали люди и выпустили его. Бог попустил. И возникает вопрос, почему Бог попустил такое зло, как коронавирус, который захватил собой весь мир? Причем мгновенно. Бог попустил для того, чтобы с одной стороны наказать за различные грехи, а с другой — чтобы обратить людей к себе. Когда человек страдает от коронавируса и чувствует, что может умереть, будет ли он обращаться к Богу? Будет. И, несмотря на то, что он готов умереть, но умереть с Богом. Так вот, для того, чтобы обратить людей к себе, Господь попускает это, а других наказывает за разные грехи, в том числе и за эти однополые браки. Но грехов много. Ну, например, коррупция — грех? Не меньший, чем однополые браки. Неправда, которая нас окружает, так же. И за это Господь и наказывает, чтобы мы обратились к нему. Богатые люди накопили огромные средства, а затем один такой деятель заболел, я не буду называть его, и стал лечиться. Он готов был отдать все деньги, чтобы остаться в живых. Но деньги отдал и умер. Вот об этом не нужно забывать.
