Санта-Барбара – Безусловно, что главным и общепризнанным достижением Европейского Союза стало установление в его границах «культуры мира», сохраняющейся уже 68 лет - с 1944 года (так в тексте, - прим. перев.). Это означает не только отсутствие войн в Европе, но и отсутствие «воинственного дискурса», угроз, кризисов и санкций. Единственным важным исключением стала натовская война в Косово 1999 года, ставшая одним из последствий распада бывшей Югославии. Это юридически сомнительное вмешательство было предпринято возглавляемым США альянсом, чтобы достичь нескольких целей: спасти албанцев-косоваров от угрожавшей им гуманитарной катастрофы под властью жестоких сербских оккупантов; облегчить достижение фактической независимости Косово от сербского правления; продемонстрировать необходимость существования НАТО после холодной войны; подкрепить заявления о победе в войне в Персидском заливе 1991 года, наглядно показав, что Запад способен выигрывать войны с минимальными потерями со своей стороны - благодаря недавно обретенным технологическим средствам практически полностью перекладывать бремя человеческих потерь на противника.
Очень заметен стал контраст с первой половиной ХХ века, когда Европа определенно выглядела главной ареной войн за глобальное преобладание на Востоке и Западе. Десятки миллионов западных солдат и мирных жителей погибли в результате двух попыток Германии силой оружия увеличить свою роль в европейской геополитической структуре, сложившейся на Западе. Германия бросила вызов устоявшемуся порядку, не только прибегнув к двум масштабным агрессивным войнам – Первой мировой и Второй мировой, - но и создав политическую инфраструктуру, которая в 1930-х годах взрастила самую чудовищную версию фашизма - жестокую и основанную на геноциде идеологию нацизма.
«Культура мира»
Даже во времена холодной войны в Европе никогда не было настоящего мира - она всегда находилась на грани невообразимо опустошительной третьей мировой войны.
Более чем четыре десятилетия существовала постоянная угроза ядерного конфликта. Эта война апокалиптических масштабов могла начаться из-за провокационного развертывания ядерного оружия в США; не менее провокационных советских вмешательств в дела стран Восточной Европы; напряженности, периодически возникавшей в разделенном Берлине; или даже из-за таких мелочей, как человеческий фактор или технический сбой - достаточно было, чтобы другая сторона сочла невинное поведение противника враждебным.
Советский Союз с его тоталитарным вариантом государственного социализма был столь же европейским, сколь и азиатским, поэтому холодная война в определенной степени шла в Европе, хотя ее кровавая часть была благоразумно вынесена на периферию мира.
Несмотря на нынешние планы окружить Россию «оборонительными» ракетными системами - якобы, для создания щита против иранских ракет, - сейчас на европейском пространстве вряд ли может разгореться война. Маловероятной выглядит даже дипломатическая конфронтация с угрозами военных операций.
Во многих отношениях Евросоюз создал на своей территории культуру мира, которая, будучи частичной и ненадежной, тем не менее, во многом изменила европейцев. Этот самый смелый со времен Вестфальской системы эксперимент, возможно, оценивается неправильно. Почти всегда на него смотрят с точки зрения экономики, уделяя основное внимание торговой и инвестиционной статистике, валютному союзу и управлению экономикой на региональном уровне.
В результате - сейчас на представления общества о сущности ЕС влияют глубокие финансовые кризисы, поразившие средиземноморские страны. Однако, в этом образе Евросоюза отсутствует понимание того, что именно региональный мир будут помнить как самое значительное и прочное достижение организации.
Впрочем, многие специалисты по международной политике склонны с меньшим восторгом относиться к образу внутренне мирной Европы. И на это есть две причины. Во-первых, Европу не один десяток лет объединяло присутствие внешнего противника - Советского Союза, - давившее на правительства и заставлявшее их приходить к консенсусу в вопросах безопасности. Во-вторых, Европа полагалась на надежный американский «ядерный зонт», удерживавший Советский Союз от провокаций. Идея общей безопасности в Европе навязывалась через НАТО, которая не только защищала Европу, но и сглаживала острые углы внутриевропейских разногласий.
Последнее обстоятельство частично объясняет наличие в Европе американских войск спустя долгое время после того, как в 1944 году закончились бои. Несмотря на то, что численность контингента постепенно была снижена с более чем 300 000 до нынешних 50 000 человек, даже такое сокращенное военное присутствие дорого обходится Соединенным Штатам. Однако, в Вашингтоне его считают одновременно гарантией мира в Европе, символом глобальной роли США и окончательного отказа Америки от геополитической доктрины «изоляционизма», подразумевавшей невмешательство в европейские дела.
На самом деле, внешняя политика США никогда не была действительно изоляционистской. Практически с тех пор, как они получили независимость от Британии, они проявляли экспансионизм и охотно вмешивались в дела своего полушарья, хотя благоразумно воздерживались от участия на чьей-либо стороне в конфликтах между европейскими странами.
Темная сторона
Хотя я готов с некоторыми оговорками признать европейский опыт регионализма потенциальным шагом вперед с точки зрения регулирования положения дел в мире, у поведения Европы есть и другие - более темные - стороны, о которых не следует забывать. Колониальные державы не отказываются от своих империй без боя.
Пока из руин, оставшихся после Второй мировой войны, возникал Европейский Союз, державы Европы вели грязные войны в тщетных попытках удержать свои заморские владения в таких местах, как Малайзия, Индонезия, Индокитай и Алжир. В определенном смысле Соединенные Штаты переняли европейскую культуру насилия в отношении неевропейцев, когда стали ввязываться в нескончаемые противопартизанские войны против народов и стран «большого юга». Эта модель одностороннего конфликта достигла высшей точки во времена холодной войны во Вьетнаме и вновь поднялась до тревожащего уровня разрушительности в Афганистане и Ираке.
Не следует забывать и о некоторых более широких вопросах мировой политики. После окончания холодной войны приоритеты Запада в области безопасности сместились. Идею защиты Европы от советской угрозы сменила ведущаяся Соединенными Штатами кампания по установлению контроля над энергетической геополитикой и противостоянию растущему влиянию Китая.
Это сместило ось мирового конфликта из Европы на Ближний Восток и в Тихоокеанский регион. Данному процессу в большой степени способствовала готовность Вашингтона следовать за Израилем в большинстве вопросов региональной безопасности в арабском мире. Подход к действиям за пределами Европы, выработавшийся с легкой руки США, основан на произвольном применении насилия под знаменами НАТО. Примером этого могут служить Афганистан и Ливия. Особенно укрепились эти тенденции в результате усилий по увеличению роли вопросов безопасности в мировой политике, которые Америка - в соответствии с доктриной либерального интернационализма - предпринимает со времен натовской войны в Косово и дополнительно активизировала после терактов 11 сентября.
Свежие намеки на грядущую войну с Ираном, якобы, связанную с тем, что он скоро обретет способность создавать ядерное оружие, - это очередная демонстрация контраста между ЕС, - европейской региональной структурой, основанной на кажущемся отвержении войны как средства внешней политики, - и НАТО - западным иерархическим альянсом, который служит механизмом для произвольного военного вмешательства в дела незападного мира, особенно - богатых энергоносителями стран мусульманского Ближнего Востока.
Мишень: Иран
Иран олицетворяет это отделение Европы - зоны мира - от исламских стран - зоны войны. Следует заметить, что угрозы нанести удар по Ирану в ближайшие месяцы, а также введение четырех раундов жестких санкций Запад оправдывает ссылками на угрозу безопасности, которую олицетворяет иранская ядерная программа, предположительно приближающаяся к порогу создания ядерного оружия.
Между тем, сомнительно, что у НАТО имелись бы достаточные юридические, моральные и политические основания, чтобы наносить по стране парализующие удары, даже если бы Иран действительно был намерен создать ядерное оружие, нарушив обязательства, которые он взял на себя по Договору о нераспространении.
Если учитывать контекст ситуации вокруг Ирана, придется вспомнить о тайной разработке и приобретении ядерного оружия Израилем, арсенал которого сейчас превышает 300 ракет. Однако прихоти геополитического дискурса и сговорчивая позиция СМИ позволяют Израилю выступать в первых рядах борцов против предполагаемых иранских планов по обретению ядерного оружия, не признавая при этом наличие собственного ядерного арсенала. Говоря беспристрастно, выглядит очевидным, что наиболее благоразумным и справедливым способом развеять связанные с ядерным вооружением опасения был бы безусловный отказ всех стран региона - включая Израиль - от разработки этого адского оружия массового уничтожения и от владения им.
Проблема заключается даже не в этой неприкрытой демонстрации двойных стандартов - все намного хуже. Имеющиеся данные заставляют в принципе усомниться в том, что Иран хочет получить ядерное оружие. Этот вывод фактически поддерживают все 16 американских разведслужб, разделяющие мнение о том, что Иран - с высокой вероятностью - свернул в 2003 году свою программу по созданию ядерного оружия и с тех пор ее так и не восстановил. Этот консенсус разведок совпадает с заявлениями Ирана о том, что он не стремится обзавестись ядерным оружием.
Шаги в направлении войны с Ираном подкрепляются постоянными угрозами удара (в нарушение пункта 4 статьи 2 Устава ООН), а также сознательным введением ужесточающихся карательных санкций, незаконными дестабилизирующими посягательствами на иранский суверенитет, принимающими форму адресных убийств иранских ученых-атомщиков, поощрением направленного против режима насилия, а также провокационной кибервойны - поражения иранской программы по обогащению урана «компьютерным червем» под названием Stuxnet, который, по слухам, был разработан совместно с Израилем.
Европа, судя по всему, охотно играет роль младшего партнера Соединенных Штатов в этой постколониальной борьбе за утверждение западных интересов на богатом нефтью Ближнем Востоке. Свою несовершенную региональную культуру мира она дополняет новым опасным соучастием в глобальной культуре войны и гегемонии.
«Обязанность защищать» – но кого?
Как и следовало ожидать, подобная деятельность европейцев вне Европы спровоцировала целый ряд жестоких антиевропейских акций – в том числе такие драматичные, как теракты 2005 года в Мадриде и 2007 года в лондонском метро. В ответ изрядная часть Европы перешла к уродливой исламофобии. Это привело к реакционной антииммигрантской политике, направленной в первую очередь против живущих в Европе мусульманских меньшинств, нежеланию Европы продвигать вперед переговоры о вступлении Турции в Евросоюз и к различным ограничениям свободы вероисповедания, связанным с борьбой против ношения мусульманками головных платков и бурок.
Во всем этом особенно поражают всевозможные попытки Запада во главе с США отстоять свое привилегированное положение в мире, полагаясь на военное превосходство. Фактически, речь идет о попытке восстановить колониальную иерархию отношений между Севером и Югом в рамках постколониального мирового порядка.
С 1945 года государственность получила в мире универсальный характер, но это не мешало странам глобального севера под предводительством США постоянно вмешиваться в дела юга, отстаивая западные интересы ценой миллионов жизней. Эта модель изначально была одним из внутренних измерений геополитической борьбы с Советским Союзом и Китаем, а потом стала средством контроля над запасами нефти и противодействия попыткам политического ислама возглавить государственные структуры (например, в случае Афганистана). Запад больше не стремится поднимать свои флаги над правительственными зданиями незападных стран, однако по-прежнему жаждет их ресурсов, стремится повысить их открытость для иностранных инвестиций и торговых интересов, сохраняя свои бесчисленные дорогостоящие военные базы.
Какой бы ни была задача - убить драконов коммунизма и ислама или удовлетворить кровожадные аппетиты либеральных интернационалистов, отстаивающих идею «гуманитарных интервенций», - на Западе продолжают выть псы войны. Доктринальные маски законности и санкций ООН прикрывают реалии агрессивной войны, и те, кто действительно стремится к миру и справедливости, не должны поддаваться этому обману. В частности, мы не должны верить воинственным правительствам, которые апеллируют к якобы узаконивающей их действия доктрине «Обязанности защищать», организуя военные операции, скажем, в Ливии или в Сирии, и одновременно выступают за невмешательство, когда речь идет о Газе, Кашмире, Чечне, Курдистане, Тибете.
Разумеется, последовательность - это еще не все, однако она помогает развеять густой туман геополитического лицемерия. В сущности, дело сводится к нежеланию ЕС отказаться от насильственной геополитики и связанному с этим отказу считаться с динамикой самоопределения, когда речь идет о внутренней борьбе за контроль над государством.
Давайте задумаемся о том факте, что пока Арабская весна добилась главных успехов в тех местах, где восстания были, в сущности, ненасильственными и где внешнее вмешательство было минимальным. Напротив, самые сомнительные итоги у нее были там, где борьба за перемены приобрела насильственный характер, а оппозиция запрашивала и получала серьезную военную помощь из внешних источников.
Пересматривая политику
К сожалению, в этой трудной ситуации мы не можем полагаться на ООН - частично потому, что механизм вето, с одной стороны, дает возможность препятствовать необходимой реакции (как в случае с израильскими притеснениями палестинцев), а с другой стороны, уступает геополитическому давлению, что позволяет санкционировать фактически незаконные войны (как в случае с операцией в Ливии, противники которой воздержались при голосовании вместо того, чтобы наложить вето). Безусловно, ООН не всегда благословляет агрессию - например, в 2003 году Совет безопасности отверг просьбу США санкционировать вторжение и оккупацию Ирака. Тем не менее, когда агрессия началась, ООН молчала и стояла в сторонке, а потом даже вошла в Ирак, чтобы упрочить оккупацию страны, последовавшую за незаконным нападением.
Неудивительно, что иракские борцы с оккупацией нанесли удар по штаб-квартире ООН в Багдаде, повлекший за собой множество жертв. ООН, безусловно, иногда бывает полезна для миротворчества и поддержания мира, но когда речь идет о предотвращении войн, доверие к ней утрачено, так как ее действие и бездействие слишком плотно увязаны с геополитическими приоритетами Запада, по-прежнему сохраняющими господствующую роль.
Эти критические оценки подчеркивают, что людям, стремящимся к миру и справедливости, необходимо работать как в рамках устоявшихся институциональных каналов управления, так и вне этих рамок. Конкретнее, - нужно учитывать то, чего достигла и еще может достигнуть Европа, не забывая при этом о ее прошлых и нынешних колониальных и колониалистских грехах. Поэтому нам одновременно нужны ООН, максимально освобожденная от своих геополитических опекунов, и сильное глобальное движение Occupy, стремящееся обеспечить народам мира демократический социальный порядок, который будет защищать человеческие жизни и с уважением относиться к природе.
Шаги в этом направлении должны включать в себя обеспечение определенной финансовой независимости ООН, для чего следует ввести некий налог на валютные сделки («налог Тобина»), создание добровольческих сил ООН быстрого реагирования, которые должны будут противостоять гуманитарным кризисам и природным катастрофам, и предоставление мировой общественности значимого представительства, что потребует создать мировое народное собрание, неподотчетное правительствам и не комплектуемое ими. В настоящее время подобные практические преобразования выглядят маловероятными, но в свое время точно так же выглядело создание Международного уголовного суда - однако, в итоге коалиция поддержавших эту идею правительств и сети НПО сумела преодолеть трудности и в 2002 году совершила невозможное.
Если Европа - это, действительно, культура мира, ей необходимо пересмотреть политику в области безопасности, выработанную во времена холодной войны. Разве НАТО не была сформирована как инструмент коллективной самообороны в Европе? Если да, то почему она не была распущена после распада Советского Союза? Было ли полезно для Европы то, что НАТО лишилась территориальной привязки, стала ставить своей основной задачей геополитическое миротворчество и превратилась в один из инструментов глобального господства США в сфере безопасности? По-прежнему ли оправдывает НАТО свои расходы? Не будет ли и Европе, и миру лучше, если Европа начнет проецировать свою культуру вовне и станет более независимой от Соединенных Штатов в вопросах безопасности? Почему бы не признать моральный и политический крах всех этих операций НАТО за пределами региона? И почему бы Европе вместо этого не возглавить борьбу за постепенное ядерное разоружение в порядке договоренности? Почему, преследуя европейские интересы вне Европы, нельзя полагаться на «мягкую силу» и инициативы ООН? Впрочем, плыть против все еще преобладающего - когда речь идет о проблемах мировой безопасности - «реалистического» течения будет непросто.
В своей редакционной статье от 21 мая Financial Times резко заявила европейским правительствам, что они теряют влияние в мире из-за того, что вкладывают недостаточно средств в новое и дорогое вооружение. Фактически, имелось в виду, что Европе пора прекратить пользоваться безопасностью за чужой счет и стоит начать вносить свой вклад в «жесткую силу». Только в этом случае, якобы, можно надеяться, что в международных отношениях ее начнут принимать всерьез. Автор статьи заметил: «США и Европа все сильнее расходятся в военных вопросах. Америка все чаще говорит о себе, как о тихоокеанском, а не европейском игроке, и фокусируется на вызовах со стороны Китая. Европейские правительства между тем сокращают оборонные бюджеты, пытаясь справиться с экономическим водоворотом».
Если Европа не сменит курс, ей в долгосрочной перспективе грозят «военное бессилие и утрата мирового значения». Подобные геополитические рецепты как будто основаны на образцах из прошлого столетия. Financial Times, влиятельная газета, обожающая свысока раздавать советы, похоже решила выдать европейским правительствам и европейскому обществу рекомендации, достойные птицы Додо.
Ричард Фальк - почетный профессор международного права Принстонского университета и приглашенный заслуженный профессор глобальных и международных исследований Калифорнийского университета (Санта-Барбара). За последние пять десятилетий он написал и отредактировал множество научных работ, последней из которых было издание «Международное право и Третий мир: преобразовывая правосудие» («International Law and the Third World: Reshaping Justice») (Routledge, 2008), редактором которого он выступил.
В настоящее время он уже три года занимает пост специального докладчика ООН по правам человека в Палестине, назначаемого на шесть лет.
Взгляды, выраженные в статье, принадлежат автору и могут не отражать редакционную политику Al Jazeera.
