Россия - последняя надежда евроскептиков

Прошли те времена, когда Европейский Союз рассматривался в Польше как союзник России против «дяди Сэма». Между тем, в начале прошлого десятилетия именно такая картина геополитических связей считалась в нашем правом политическом секторе практически аксиомой.

Все началось с пропаганды западноевропейских еврофобов, обожающих сравнивать ЕС и СССР. Один из них - Владимир Буковский. Это не только прекрасный русский писатель, прославившийся в советскую эпоху своим героическим противостоянием тоталитарному режиму и в 1976 году оказавшийся в эмиграции на Западе. Он получил британское гражданство и уже много лет является активным членом Партии независимости Соединенного Королевства (во главе которой стоит яркая фигура - евродепутат Найджел Фарадж). Партия требует выхода страны из ЕС, который, по мнению известного диссидента, превращается во все более тоталитарную структуру.

Буковский ссылается в своих тезисах на опубликованную в 1990 году книгу американского социолога сербского происхождения Богдана Денича «Конец холодной войны» (The End of the Cold War). Ее автор доказывает, что крах реального социализма запустил процесс сближения советского истеблишмента с европейскими элитами социал-демократического толка. В данном контексте общим врагом Кремля и западноевропейских левых представлялся «дикий капитализм» американского разлива.

«Американцы» против «европейцев»?

Поляков, конечно, можно было пугать подобной картиной накануне референдумов о присоединении к ЕС в посткоммунистических странах и склонять к тому, чтобы они высказались против вступления Польши в Евросоюз. Однако эффекта это не дало. Следует отметить, что в Польше наряду с антисистемной еврофобией существовал официальный умеренный евроскептицизм, который исповедовали и политики «Гражданской платформы» (PO), и партии «Право и Справедливость» (PiS) (как Ян Рокита (Jan Rokita) или Ярослав Качиньский (Jarosław Kaczyński)). Разумеется, они считали вступление Польши в ЕС явлением положительным, но когда дело дошло до конкретики, они решительно выступили против будущего проекта под руководством французско-немецкого тандема и идеи континентальной супердержавы, в которой наша страна утратила бы свое значение.

Начало войны в Ираке в 2003 году совпало по времени с оживлением полемики на тему конституционного трактата для Европы, который двумя годами позднее был, впрочем, отклонен на референдумах во Франции и в Голландии. В тот период в Польше сформировалось два лагеря: «американский» и «европейский».

Первый ратовал за создание однополярной системы: Америка должна была выступать в роли мирового жандарма и гаранта суверенитета для национальных государств. В этом подходе ЕС представлялся орудием опасного французско-немецкого доминирования в Европе. Париж и Берлин дистанцировались от Вашингтона в иракском вопросе, и поэтому их курс выглядел особенно выгодным для врагов США. В адрес Евросоюза (ассоциировавшегося с тандемом Франции и Германии) звучали упреки в трусливом уклонении от участия в глобальных военных конфликтах, что воспринималось как потакание действиям «стран-изгоев», к которым неоконсерваторы, занимавшиеся тогда идеологическим обслуживанием Белого дома, относили в том числе и Россию. В свою очередь, второй, «европейский», лагерь стремился к созданию многополярной структуры, исходя из тезиса, что мировую безопасность можно обеспечить лишь в том случае, если на нее не будет глобальных монополистов, а Америка займет равную позицию с ЕС, Россией или Китаем. Следует обратить внимание, что в данном случае Евросоюз трактовался как сила, равнозначная США, и обреченная тем самым на союз с такими государствами, как Россия.  
[…]

Пробуждение идеологов

Существование обоих лагерей стало терять смысл примерно в 2008 году, когда в Белом доме сменился хозяин, а в Европу пришел экономический кризис. Барак Обама перестал интересоваться старым континентом (возможно, он начал открыто проводить ту политическую линию, которую ранее неявно вела администрация Джорджа Буша), а его разногласия в отношениях с Кремлем вышли за пределы Европы (касаясь, в основном Ближнего Востока). Таким образом «американский» лагерь утратил вашингтонскую точку опоры, а «европейцы» лишились заокеанского врага. Приверженцам идеологических построений, служивших созданию искусственных водоразделов, пришлось пробудиться. Вернулась реальность.

Экономические проблемы Евросоюза стали фактором, который поспособствовал его внутренней дезинтеграции. К этому добавились проблемы поиска идентичности: несмотря на подписание Лиссабонского договора ЕС утратил понимание самого себя. Ситуация в Греции, Италии, Испании, на Кипре обнажила плачевные последствия введения в большинстве стран союза общей валюты. Евро не стер экономические контрасты между Германией и югом континента, который воспринимает  навязываемую Берлином концепцию федерализации ЕС (которая ставит жесткие финансовые условия евро-слабакам) как скрытое проявление немецкого национализма.

Слон в посудной лавке

Европейский Союз больше не задает себе пустых вопросов о том, однополярным или многополярным следует быть миру, и с кем следует дружить - с Россией или с США. А Москва демонстрирует свое истинное отношение к Брюсселю. Здесь следует обратиться к недавнему интервью российского премьер-министра Дмитрия Медведева, которое тот дал журналистам нескольких европейских газет. Политик продемонстрировал в нем свое высокомерное отношение к Европейскому союзу. Медведев назвал концепцию европейского руководства по урегулированию проблем Кипра, предполагающую введение налога на депозиты выше 100 тысяч евро, «действиями слона в посудной лавке».

Медведев использует аргументы, свойственные еврофобской риторике, в рамках которой суверенитет национальных государств и свободный рынок считаются святынями. Еврофобам из правого лагеря должно понравиться еще одно: отсылка к советскому историческому опыту (разграблению частной собственности) как к негативному примеру

Загвоздка в том, что глава российского правительства защищает лишь собственность своих состоятельных соотечественников. Ни для кого не секрет, что налоговый рай на Кипре был финансовым эльдорадо для российских и украинских толстосумов. Именно от лица этих людей выступает Медведев, притворяясь неолибералом, болеющим душой за защиту частной собственности на острове Афродиты.

В этом нет никаких благородных идей, а лишь циничная защита банковских счетов российских олигархов. Заодно Медведев презрительно высказался о политике Германии, которая сыграла ключевую роль в спасении Кипра. Так что Берлин оказался лишь временным союзником Москвы: совместные немецко-российские проекты, как газопровод «Северный поток», еще ничего не гарантируют.

К сожалению, противоречия в интересах стран-членов ЕС приводят к тому, что они не могут найти точек соприкосновения. Евроскептицизм записался на подкорку политиков и народов, чувствующих, что Брюссель навязывает их странам различные решения, за которыми стоит политкорректность, интересы самых богатых членов ЕС, крупных международных институтов и больших концернов. Идеи евроскептицизма транслируют такие государственные лидеры, как Дэвид Камерон (David Cameron), который говорит о готовности Великобритании (если такова будет воля ее граждан) выйти из Евросоюза.

Перед политиками-евроскептиками из посткоммунистических стран встала драматическая дилемма: если не Евросоюз, то кто? Вацлав Клаус (Václav Klaus) и Виктор Орбан (Viktor Orbán) начали поглядывать в сторону Востока. Бывший президент Чехии, находясь у власти, делал ставку на сотрудничество с Россией в стратегических секторах экономики. Он, например, подчеркивал преимущества  чешско-российского консорциума, состоящего из Skoda JS и Атомстройэкспорта, тем самым ненавязчиво выдвигая их на первый план в тендере на достройку АЭС «Темелин».

Следует также упомянуть здесь книгу Клауса (критикующего идеологию «глобального потепления») «Голубая планета в зеленых цепях», к спонсированию которой, по сведениям пражских СМИ, приложил руку российский ЛУКОЙЛ. Кроме того, когда в 2008 году Россия напала на Грузию, этот политик в отличие от Леха Качиньского (Lech Kaczyński) или Виктора Ющенко возложил ответственность за возникновение конфликта на обе его стороны, что можно было воспринимать как реверанс в сторону Москвы.

А Орбан? Год назад он признал верным решение венгерского концерна MOL выйти из проекта европейского газопровода Nabucco и завязать сотрудничество с компанией South Stream, одним из акционеров которой является Газпром. Во время недавнего рабочего визита в Москву венгерский премьер дал понять, что Россия могла бы стать совершенно логичным партнером его страны в расширении атомной электростанции «Пакш».

Помимо прочего, Россия нравится правым евроскептикам своей плоской шкалой налогообложения со ставкой в 13%.

Кодекс корпорации КГБ

Важным фактором являются здесь не только экономические вопросы. Российский политический истеблишмент сплоченно выступает за культурный консерватизм. Близкий к Кремлю политолог Сергей Марков говорит, что если на Западе установилась либеральная демократия, то в России - мажоритарная, которая заключается в том, что экстравагантные меньшинства вынуждены уважать общественную мораль большинства, а не наоборот. Но может ли запрет на пропаганду гомосексуализма и помещение за решетку скандалисток из Pussy Riot быть достаточным аргументом, чтобы отвернуться от Евросоюза в сторону России?

Управляющая этой страной корпорация КГБ (организации уже нет, но связи остались) руководствуется не тем кодексом, в который входят традиционные ценности, а тамошние олигархи не думают о благе своей родины. Вместо того чтобы инвестировать в модернизацию России они предпочитают  преумножать свои состояния в оффшорах.

Добавим к этому еще прошлогоднюю новость о последствиях укрепления чешско-российского сотрудничества. В отчете чешской Информационной службы безопасности (BIS) за 2011 год можно прочесть, что упоминавшийся выше тендер на строительство АЭС «Темелин» стал предметом интереса российской разведки.

Так что, может быть, евроскептикам из Центральной Европы стоит предпринять попытку реанимировать лежащее у истоков Европейского Союза каролингское и рейнское наследие, а не искать союзника на Востоке, то есть там, где им его не найти? Ведь если не они, то кто?