Один из способов одержать победу над Владимиром Путиным заключается в том, чтобы наводнить европейский рынок американским природным газом, добытым с помощью технологий гидроразрыва — по крайней мере, на этом настаивают представители газовой промышленности. В рамках нарастающей антироссийской истерии на рассмотрение Конгресса США были предложены два законопроекта — один в Палате представителей, другой в Сенате — направленных на то, чтобы ускорить начало процесса экспорта сжиженного природного газа во имя спасения Европы от ее зависимости от путинских энергоресурсов и повышения уровня национальной безопасности США.
По мнению Кори Гарднера (Cory Gardner), республиканского конгрессмена, который внес свой законопроект на рассмотрение Палаты представителей, «противодействовать принятию этого закона — это как сбросить звонок на номер 911 от наших друзей и союзников». И, возможно, это действительно так — если, конечно, ваши друзья и союзники работают в компаниях Chevron и Shell, а вам сейчас крайне необходимо обеспечить рост прибыли на фоне уменьшения поставок традиционных нефти и газа.
Чтобы этот прием сработал, важно не обращать слишком пристального внимания на детали этого вопроса. Такие как, к примеру, тот факт, что большая часть природного газа не достанется Европе, поскольку в этом законопроекте говорится, что газ можно будет продавать на мировом рынке любому государству, входящему в состав Всемирной торговой организации.
Или тот факт, что вот уже в течение многих лет представители газовой промышленности убеждали американцев в том, что те обязаны согласиться с риском для своей земли, воды и воздуха, который несут в себе технологии гидроразрыва, чтобы помочь своей стране достичь «энергетической независимости». Теперь же внезапно главной целью стала «энергетическая безопасность», которая, очевидно, означает продажу на мировом рынке временно возникших излишков газа, добытого путем технологий гидроразрыва, и, таким образом, формирование энергетической зависимости у других государств.
Однако главное, что нам нужно сделать, это закрыть глаза на тот факт, что для создания инфраструктуры, необходимой для экспорта газа в таких масштабах, потребуется много лет, в течение которых компании будут получать разрешения и строить объекты: один газовый терминал может обойтись в 7 миллиардов долларов, он должен стать частью гигантской сети взаимосвязанных газопроводов и компрессорных установок, ему потребуется собственная электростанция, способная вырабатывать такое количество электроэнергии, которое необходимо для обеспечения процесса сжижения природного газа путем переохлаждения. К тому времени, когда эти масштабные промышленные проекты заработают, Россия и Германия вполне могут стать близкими друзьями. Однако к тому времени все уже забудут, что именно кризис в Крыму стал тем предлогом, за который ухватилась газовая индустрия, чтобы, наконец, реализовать свою давнюю мечту об экспорте газа, независимо от последствий для отдельных сообществ и планеты в целом.
Я называю это умение использовать кризис ради достижения частной прибыли доктриной шока. Все мы хорошо знаем, как работает шоковая доктрина: в период кризиса, настоящего или сфабрикованного, наша элита получает возможность протолкнуть непопулярные и зачастую вредоносные политические инициативы под предлогом чрезвычайной ситуации. Разумеется, в ответ на это возникает масса возражений — со стороны климатологов, предупреждающих о потенциальном вреде метана, или местных сообществ, которые не хотят видеть экспортные порты на своих горячо любимых побережьях. Но разве у нас есть время спорить? Это же чрезвычайная ситуация! В службу 911 поступил звонок! Сначала надо принять закон, а потом уже думать.
Этой уловкой пользуются многие индустрии, однако ни одна из них не достигла такого мастерства в использовании притупляющих рациональное мышление свойств кризиса, как глобальный газовый сектор.
В течение последних четырех лет газовое лобби использовало экономический кризис в Европе, чтобы убедить такие государства, как Греция, в том, что единственный способ выбраться из долгов и справиться с отчаянным положением — это открыть свои прекрасные и уязвимые моря для бурения. Оно воспользовалось теми же самыми аргументами, чтобы рационализировать добычу газа методом гидравлического разрыва во всей Северной Америке и в Соединенном Королевстве.
Нынешний кризис — это конфликт на Украине, который используется в качестве тарана, чтобы пробить все разумные ограничения на экспорт природного газа и продавить весьма спорный договор о свободной торговле с Европой. И ситуация довольно серьезная: в будущем нас ожидает еще больше корпоративных загрязняющих экономик, связанных договором о свободной торговле, и еще больше вредных выбросов, задерживающих тепло и загрязняющих воздух — таким будет наш ответ на энергетический кризис, который по большей части является сфабрикованным.
В данной ситуации стоит вспомнить о том — какова ирония — что кризис, который газовая индустрия мастерски использует чаще всего, это само изменение климата.
И неважно, что единственное решение, которое предлагает газовая индустрия в ответ на изменения климата, это стремительное расширение масштабов добычи с использованием технологий гидроразрыва, приводящих к выбросу в атмосферу огромных объемов метана, ускоряющего изменения климата. Метан является одним из самых сильных парниковых газов: по последним данным Межправительственного совета по борьбе с изменениями климата, он в 34 раза лучше задерживает тепло, чем углекислый газ. И это за период в 100 лет — с учетом того, что сила метана со временем уменьшается.
По мнению биохимика из Корнелльского университета Роберта Говарта (Robert Howarth), одного из ведущих экспертов по выбросам метана в мире, гораздо важнее провести оценку воздействия метана на климат за период в 15-20 лет, в течение которого потенциал метана в воздействии на климат примерно в 86-100 раз выше потенциала углекислого газа. «Именно в этих временных рамках мы рискуем оказаться в ловушке стремительного потепления климата», — заявил он в среду, 9 апреля.
Не стоит также забывать и том, что никто не станет строить многомиллиардные объекты инфраструктуры, если их не собираются эксплуатировать в течение по крайней мере 40 лет. Получается, что мы отвечаем на кризис глобального потепления, выстраивая сеть сверхмощных атмосферных печей. Разве это не сумасшествие?
Кроме того, мы до сих пор не знаем, сколько метана на самом деле выбрасывается в атмосферу в процессе бурения и гидравлических разрывов. Несмотря на то, что газовая индустрия заявляет о том, что ее объекты выбрасывают в атмосферу меньше углекислого газа, чем объекты угольной промышленности, она никогда не проводила систематических измерений объемов утечек метана, которые происходят на всех стадиях добычи, обработки и транспортировки газа — начиная с обсадных труб и клапанов конденсаторов и заканчивая прохудившимися газовыми трубами под Гарлемом. В 1981 году газовая индустрия высказала идею о том, что природный газ является «мостом» в будущее чистой энергии. Это было 33 года назад. Чрезвычайно длинный мост. А другого берега до сих пор даже не видно.
В 1988 году — когда в своем известном обращении к Конгрессу климатолог Джеймс Хансен (James Hansen) предупредил о серьезной проблеме глобального потепления — Американская газовая ассоциация начала открыто именовать свою продукцию ответом на «парниковый эффект». Другими словами, она не стала терять времени даром и объявила себя решением глобального кризиса, который сама же и спровоцировала.
Попытку газовой индустрии воспользоваться кризисом на Украине, чтобы расширить свой глобальный рынок под лозунгом «энергетической безопасности» необходимо рассматривать в контексте постоянно поступающих свидетельств кризисного оппортунизма. Только на этот раз гораздо больше людей четко понимают, в чем заключается энергетическая безопасность. Благодаря работе ведущих исследователей, таких как Марк Джейкобсон (Mark Jacobson) и его команда из Стэнфордского университета, мы знаем, что уже к 2030 году мир сможет полностью обеспечивать себя энергией исключительно за счет возобновляемых источников. И благодаря новым и весьма тревожным докладам Межправительственного совета по борьбе с изменением климата мы знаем, что сегодня переход на возобновляемые источники энергии является экзистенциальным императивом.
Именно такую инфраструктуру нам сейчас необходимо в спешном порядке создавать — а вовсе не масштабные промышленные проекты, которые в ближайшие десятилетия лишь усугубят нашу зависимость от опасных горючих ископаемых. Да, они нам еще понадобятся в течение переходного периода, однако сейчас в нашем распоряжении есть достаточное количество традиционных источников энергии, способных помочь нам продержаться на этом этапе: сверхгрязные технологии добычи, такие как битуминозные пески и гидроразрыв, нам попросту не нужны. На этой неделе в своем интервью Джейкобсон сказал следующее: «Нам не нужны нетрадиционные виды горючего, чтобы перейти к использованию чистой энергии ветра, воды и солнца для всевозможных целей. Мы можем взять за основу существующую инфраструктуру, расширив ее за счет новых объектов, чтобы обеспечить ее энергией на создание оставшейся части чистой инфраструктуры, которая потребуется нам в будущем… Традиционных газа и нефти нам более чем достаточно».
Учитывая все это, лишь от самих европейцев зависит, захотят ли они превратить свое желание освободиться от российского газа в стремление ускорить переход на возобновляемые источники энергии. Такой переход — стремиться к которому европейцы обязаны по условиям Киотского протокола — может оказаться под угрозой, если на мировой рынок хлынут дешевые горючие ископаемые, добытые в США при помощи технологий гидроразрыва. Организация Americans Against Fracking, которая является самым рьяным противником разрешения экспорта сжиженного природного газа, тесно сотрудничает со своими европейскими коллегами, чтобы не позволить этому случиться.
Сегодня нашим главным императивом в области энергетики должен стать ответ на угрозы катастрофического потепления климата. Мы просто не можем позволить газовой индустрии отвлечь нас при помощи очередной подпитываемой кризисом маркетинговой уловки.
