Одиночки против семьи

Любопытный парадокс: по разным данным, в Польше сейчас от 2,5 до 5 миллионов людей живет, не состоя в постоянных отношениях (кстати, любопытный разброс, неужели мы все еще стыдимся признаться в своем одиночестве?). Одновременно в последние годы резко уменьшилось число старых дев и холостяков. Объяснить это противоречие просто: старая дева и холостяк — это неудачники, которые ищут утешения в семье, исчезающий вид. Ведь сегодня одиночество — это не клеймо, а привилегия. Старые девы и холостяки превратились в счастливых и по-настоящему свободных одиночек, которые могут не делить ни с кем своей жизни, которых не интересует традиция или мнение окружающих. Это герои и властители новой эпохи.

Свобода из глянцевых журналов

В прошлом бывало много апологетов ничем не ограниченной свободы. Проблема начиналась тогда, когда с переизбытком свободы нужно было что-то делать. Маркиз де Сад предлагал дать выход энергии посредством убийственных инстинктов. Большевики меняли верность семье и традиции на службу партии и государству. А на что обменивают «обретенную» свободу современные одиночки? На удовлетворение материальных потребностей? На воплощение сексуальных фантазий?

Так утверждают глянцевые женские журналы. Однако новые автомобили, квартиры и партнеры, коллекционирование которых — это, якобы, основное занятие одиночек, не достаются даром. Поэтому свобода сменяется служению карьере, деньгам и корпорациям, в которых чаще всего работают эти люди (так говорит статистика).

При этом поразительно, как меняется понятие свободы. Несколько десятков лет назад свобода, по крайней мере, в свободных странах Запада, понималась как форма ответственности: я позволяю тебе пользоваться частью моей свободы, а ты взамен позволяешь мне пользоваться частью своей. 

Это правило переносилось на семейные и профессиональные отношения. Мужчина (обычно это был он) зарабатывал деньги, которые шли потом на потребности всей семьи, а женщина (обычно это был она) взамен освобождала мужчину от текущих домашних дел.

Похожим образом обстояло дело на работе. Работодатель платил работнику (обычно мужчине) столько, сколько ему хватало на содержание всей семьи, а работник был готов взамен связать себя на долгие годы с этим работодателем. Хотя такая форма свободы имела свои недостатки, например, она не удовлетворяла устремлений женщин, на Западе ее в целом принимали.

Сейчас свобода, и не только на Западе, стала не обязанностью, а исключительно правом. И правом исключительным. Если раньше свободным человеком называли кого-то, кто делился своей свободой с другими, то сейчас свободным называют того, кто готов закабалить себя и всех окружающих, лишь бы получить как можно больше благ.

Однако свободу эгоиста нельзя назвать истинной, ведь в его мире нет места другим. Поэтому неудивительно, что одновременно с кризисом семьи прежнее сотрудничество сменилось жестоким соперничеством. Когда люди были свободнее? Раньше или сейчас?

Продажа холодильников

Прогрессивный новояз не в первый раз пытается назвать несвободу свободой и наоборот. Раз эгоизм стал свободой, то альтруизм превратился в порабощение. Неудивительно, что прогрессисты невзлюбили семью (которая в значительной степени опиралась именно на взаимный альтруизм ее членов), называя ее формой патриархального рабства. Между тем семья продолжает эволюционировать, а разделение ролей между мужчиной и женщиной стало гораздо менее жестким. Патриархальное насилие имеет гораздо меньше общего с семьей, чем могло бы показаться. Напротив, можно постараться доказать, что все наоборот: что только крепкая семья эффективно предупреждает патологии, и что именно отсутствие крепких связей чаще способствует насилию. 

Ведь это очевидно. Вот простой тест. Кого нам легче обидеть: близкого или совершенно постороннего человека? Только у больного человека или идиота с ответом на этот вопрос возникнет проблема. Прогрессисты скажут, что с семьями бывает по-разному, и что люди через какое-то время могут стать друг для друга совершенно чужими. Совершенно согласен. Но чужой — не значит враждебный. Даже у равнодушных друг к другу супругов есть общая цель — воспитание и успешность их детей. И естественно, что они будут сотрудничать, чтобы достичь этой цели. Можно назвать это любовью к самым близким людям — детям, но (специально для прогрессистов) назовем это инстинктом. С инстинктом не поспорит никакой прогрессист, ведь еще, не дай бог, получится, что он оспаривает научные постулаты. А какая общая цель может быть у одиночки, у которого нет близких людей? Конечно, еще существуют родители, братья или сестры, но, как учат нас прогрессисты, от семьи можно ждать лишь насилия. Таким образом, остаются только однокурсники, коллеги по работе и мимолетные романы.

Близкие ли это люди? Может ли стать целью, объединяющей двух одиноких людей, работа над рекламной кампанией по продаже холодильников? Даже если она продолжает день и ночь, придавая этим отношениям определенную интимность? Если такое знакомство превратится в постоянный союз, все в порядке. Но ведь одиночка становится таковым по своему выбору, он этим наслаждается, значит, ему не захочется завязывать устойчивых отношений.

Отсутствие близости, общей цели, эмоциональной поддержки ведет к ожесточенной конкуренции и зачастую агрессии. Насилие — это плод одиночества, а не сильных семейных связей.

Кричащие дети

Чтобы быть счастливым, одиночка должен постоянно поддерживать свою уверенность в том, что он живет правильно. В противном случае он станет просто одиночкой или, что еще хуже, чем создание семьи, скатится  до роли старого холостяка или старой девы. Поэтому ему мало нейтрального отношения, он должен с горячностью неофита практически на каждом шагу вести войну с семьей.

Особенное отвращение вызывают у него маленькие дети: ведь это самый наглядный пример семейного счастья. Поэтому одиночка (разумеется, счастливый) будет любой ценой избегать мест, в которых собираются «гадкие кричащие создания». А поскольку он — привлекательный клиент, все больше услуг приспосабливается под его потребности.

Возьмем, например, гостиницы. Большинство из них предлагает одно- и двухместные номера. Если у вас есть семья, вы можете забыть о семейном номере: вам придется снять двухместный. В итоге мало семей пользуется гостиничными услугами.

Скидки для детей в ресторанах, на железной дороге, в самолетах, кино и театрах? Если какие-то и бывают, то символические. Эти места не предназначены для семей с детьми. Это, конечно, не значит, что дети не ходят в кинотеатры и не бывают в ресторанах, однако, доступ семей (особенно многодетных) к этим услугам затруднен. Нужна большая решимость и большие деньги, чтобы решиться завести больше, чем двоих детей.

Какое-то время назад на страницах, кажется, издания Wysokie obcasy, появилась статья о праве одиночек на отпуск во время школьных каникул. В ней сообщалось, что одиночка (тот самый счастливый) имеет такое же право отдыхать в июле и августе, как его коллеги с детьми. С этим не возникает проблем, пока дети маленькие, споры возникают, когда отпрыски коллег по работе идут в школу. По мнению прогрессистов, во имя равноправия родители должны уступить одиночке, если тот захочет взять отпуск во время каникул: ведь для их детей есть программа «Лето в городе».

Пропаганда такой идеи возмутительна. Здесь нет ничего общего с равноправием. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что каникулы — единственная возможность для совместного семейного отдыха. В году есть десять других месяцев, и счастливый одиночка может выбрать любой из них. Особенно раз он (как можно прочесть в глянцевых журналах) предпочитает поездки в теплые страны.

Нельзя исключать, что следующим элементом этой стратегии станет попытка отобрать и без того скромные налоговые льготы для семей с детьми. Разумеется, во имя равноправия. Ведь с какой стати счастливый одиночка должен доплачивать (с его точки зрения) за содержание чьих-то там детей?

А с такой, что потом благодаря работе этих детей ему смогут платить хоть какую-то пенсию. Ведь в его наивной вере в пенсионные фонды, судя по всему, столько же мудрости, сколько в популярной несколько лет назад вере в абсолютную безопасность кредита в швейцарских франках.

Если позволить себе язвительное замечание, стоит напомнить, что когда-то счастливые одиночки платили налог на холостяков. Так что пусть достаточной формой равноправия будет его отсутствие. По данным Государственного статистического управления, в ближайшие 30 лет число поляков уменьшится на пять миллионов. И тех же самых данных следует, что сильная связь между наличием детей и браком продолжает существовать. Кажется очевидным, что государство ради интересов всех граждан должно поддерживать просемейную политику. Но ее нет.

Муха над лугом

Таким образом, с точки зрения государства счастливый одиночка — это человек, чья позиция в долгосрочном плане угрожает общественным и экономическим интересам. Иначе говоря, чем больше сегодня будет одиночек, тем слабее будет государство в будущем. Несмотря на это их активно защищают, говоря, что они работают продуктивнее, чем все остальные (что не обязательно соответствует реальности) или, что их расходы подстегивают экономику (это совершенно не так).

Со счастливыми одиночками дело обстоит отчасти так (сохраняя пропорции), как с геями: они не приносят пользы государству, но всеми способами требуют признать их ценным общественным элементом.

Между тем, лучшая гарантия будущего государства — семьи. На этом фоне счастливые одиночки выглядят, максимум, хорошей гарантией высоких доходов корпораций. Ведь их активность, по очевидным причинам, ориентирована практически исключительно на умножение корпорационных доходов. Они инвестируют все свое время и активность в работу, карьеру и развлечения. По крайней мере, такой вывод можно сделать из чтения глянцевых журналов, а мы же не станем говорить, что в них о жизни счастливых одиночек пишут неправду.

Когда появляются вопросы о том, почему людей, живущих в одиночестве, становится все больше, психологи из глянцевых журналов указывают на развитие технологий, урбанизацию, равноправие полов и т.п. Будто все эти процессы протекают независимо от общественных или экономических явлений, а речь идет о скорости вращения Луны или траектории полета мухи над лугом.

Одиночки — эти продукт приватизации общества, их число начало расти, когда государство благосостояния рухнуло под грузом экономического кризиса и моральной революции. Они стали воплощением неолиберальных перемен, людьми, предоставленными сами себе и свободному рынку, наученными непрерывной борьбе за выживание и конкуренции. С увеличением их числа, эта борьба становится все более ожесточенной. Они — и причина, и следствие разложения общества, в котором перестало цениться совместное благо, а его место заняли эгоистические интересы и стремления отдельных людей. Эгоизм — проявление незрелости. Все знают, как ведет себя ребенок, которому отказывают в каком-нибудь удовольствии. Он будет орать во всю глотку, пока ему не уступят, или, наоборот, пока не научится тому, что ничем не ограниченное удовольствие не только не вписывается в рамки цивилизованных норм, но и перестает быть удовольствием. Когда чего-то слишком много, оно теряет свою ценность.

Незрелость, если не сказать инфантилизм, это еще один бич нашей эпохи. Если оценивать общество исключительно по содержанию самых популярных телевизионных программ, можно сделать вывод, что мы (и не только мы) — народ законченных дураков. Но факт, что программ (а также гаджетов, фильмов, игр и прочих развлечений) для идиотов так много, говорит о том, что инфантилизм прекрасно продается, и поэтому его пропагандируют.

Но инфантилизм — это не развалившееся у телевизора тело. Зачастую это и те, кто «никогда не опустился бы до такого уровня». Чем, как не ребячеством можно назвать всеобщую веру в самореализацию? Это напоминает детский сад, где каждый рассказывал воспитателю, кем он хочет стать, когда вырастет. Один хотел стать космонавтом, другой пиратом. Я, как я хорошо помню, хотел стать режиссером научно-популярных фильмов. Но я им не стал. Мне нужно теперь жалеть, что я не самореализовался? В определенном возрасте человек становится мудрее. Или нет.

Карьера для остепенившихся

Однако сейчас человека стараются уговорить, чтобы он никогда не умнел. Счастливые одиночки (ведь мы продолжаем вести речь о них) чаще всего говорят, что они выбрали одинокую жизнь, чтобы самореализоваться. Что же, если бы я давно не женился и не завел детей, я бы наверняка с удовольствием бегал бы сейчас с камерой за страусом.

Но хватит иронии. Незрелые люди гораздо более гибки, если не сказать, податливы на манипуляции. Возможно поэтому эта «гибкость» «постоянная готовность к действиям», как эвфемистически называют отсутствие семейных обязательств, становится большим преимуществом. 

Возьмем, например, работодателей. Понятно, что выбирая между остепенившимся и свободным человеком, он выберет второго. Можно рассказывать, что принятие на работу матери, воспитывающей детей, будет связано для работодателя с более значительными расходами и так далее. Но мы говорим здесь не о маленьких фирмах, а о больших корпорациях и государственных учреждениях. Именно они придерживаются такой политики. Не только в Польше, но и в странах, где расходы на оплату труда гораздо ниже. Дело не в расходах. Но в чем?

В незрелости. В работнике, который компенсирует отсутствие семьи работой и для которого отцом станет начальник, а сестрой и братом коллеги за соседними столами. Ерунда? Конечно. Но такой стиль нам навязывают.

Совсем иначе было несколько десятков лет назад, когда западной экономике задавали тон промышленные (а не сегодняшние финансовые) магнаты. Тогда больше всего шансов сделать карьеру было у людей семейных. Работодатель обычно предпочитал женатых мужчин, желательно, с ребенком, а еще лучше с несколькими детьми. Это давало гарантию, что работник — человек ответственный, лояльный, а ему не придет в голову никаких глупостей. Чтобы содержать семью, он будет работать добросовестно и честно.

Одинокий кандидат таких гарантий не давал. Считалось, что если человек не смог создать семью, он может оказаться незрелым и, что главное, не слишком мотивированным. Зачем инвестировать в кого-то, кто (по меркам того времени) не имел в жизни четкой цели и в любую минуту мог отправиться на поиски новых вызовов. Такой образ жизни считался инфантильным и безответственным.

Неслучайно главные герои Америки те времен (почти исключительно мужчины) имели семьи. Например, до конца 60-х годов XX века сложно было представить, чтобы в элитарный корпус астронавтов попал вертопрах, ищущий любви. В космос летали только зрелые мужчины, которых на Земле с нетерпением ждали их жены и дети. Сейчас эти требования относительно зрелости распространяются, пожалуй, только на президента США.

Гедонизм недалек от аскетизма

Счастливый одиночка не был бы счастливым, если бы его целью не было счастье. Взглянув на результаты опросов таких людей, можно составить мнение, как они себе это счастье воображают: оно должно заключаться в безграничной любви к партнеру и в зарабатывании денег, позволяющих вести беззаботную и наполненную развлечениями жизнь. Можно понять, когда такое определение дает 15-летняя девушка, но становится грустно, когда так говорит человек лет 30-40. Конечно, не стоит слишком доверять таким заявлениям. Счастливый одиночка не так наивен, чтобы верить, будто счастье можно купить за деньги, и не так эмоционально глух, чтобы считать целью своей жизни двухнедельную поездку на Сейшелы. Когда он говорит о безграничной любви, он, видимо, имеет в виду нормальный союз, однако он не способен принять факт, что безграничная любовь — это, скорее, понятие мира подростков.

Все это подводит к выводу, что счастливый одиночка вовсе не так счастлив, только он не способен в этом признаться. Из тех же самых опросов можно узнать, что одной из основных причин нежелания завязывать постоянные отношения служат негативные примеры из жизни родителей или знакомых. Полная ерунда. Это все равно, что отказываться от езды на машине, если знакомый попал в аварию. Как одно вытекает из другого?

Когда счастливые одиночки подчеркивают, что они осознанно приняли решение вести одинокую жизнь, на ум приходят отшельники, подвергающие себя испытанию вечной аскезы. Только одиночки в отличие от отшельников не ведут жизни аскетов и видят надежду не в загробной, а исключительно в земной жизни.

Питательной средой для кризиса семьи стала, что скрывать, секуляризация. Свобода от религии, возможно, способствует завязыванию отношений, но лишь мимолетных, а поэтому — неполноценных. Болезнь одиночества прогрессирует. А гедонизм, как бы ни было это парадоксально, оказывается не таким далеким от аскетизма.

Если одинокая жизнь становится на самом деле осознанным выбором — это признак эмоциональных проблем, а не счастья и стремления к свободе. Но, вполне вероятно, что большинство одиночек вовсе не совершают осознанный выбор. Просто так складывается их жизнь. В этом не было бы ничего дурного, если бы они окружали это абсурдной идеологией.

Успокаивает то, что большинство одиночек (даже тех, что называют себя счастливыми) при благоприятных обстоятельствах могут создать нормальный крепкий союз и более или менее осознанно к этому стремятся. Многим это в итоге удается. Люди не созданы для жизни в одиночестве. И это, дорогие прогрессисты, вопрос инстинктов.