В ближайшее время Европейский парламент должен принять решение о продолжении или остановке переговоров с США о Трансатлантическом торговом и инвестиционном партнерстве (ТТИП), которое поднимает целый ряд чрезвычайно серьезных юридических вопросов помимо собственно политической стороны дела.
Первый момент носит политический и юридический характер. Речь идет об условиях окончательного одобрения договора, который ставит под сомнение устои нашей демократической системы. Разве допустимо, что договор принимается только на уровне сообщества? Разумеется, нет, и конституция говорит о необходимости не только консультаций с национальными парламентами, но и даже пересмотра конституции для утверждения нового соглашения. Изменения в конституцию можно внести двумя путями: либо большинством в 60% парламентариев, либо референдумом. И если вспомнить о том серьезном отступлении от демократии, которым стало несоблюдение условий референдума 2005 года, мы могли бы вновь вдохнуть дух демократии в европейскую систему, поставив на референдум вопрос принятия договора и, как следствие, внесений поправок в конституцию.
Дело в том, что это соглашение напрямую затрагивает нашу конституцию, по крайней мере, если судить по тому, что нам о нем известно. Первый вопрос, разумеется, касается арбитражного суда, который лишит государства средств защиты по принятым им решениям. Нужно отметить, что Франции свойственен юридический дуализм, то есть сосуществование административного и судебного юридического порядка. Оно было возведено в ранг основополагающего принципа, признанного в законах Республики. Из этого принципа следует, что решения исполнительной власти могут быть отменены или изменены только административным судом. Этот первый момент уже создает серьезные сложности.
Далее, право на суд и защиту прав прописано в статье 16 декларации прав человека и конституции Франции. Так, как же третьи лица, то есть граждане, которые могут понести ущерб от действия международных компаний, будут защищать свои права в рамках ТТИП? Французское право признает интересы третьих лиц, в том числе и в договорах, участником которых они не являются. Тем не менее эта тема не особенно волнует участников переговоров. В отличие от граждан, чьим конституционным правом является.
Кроме того, конституционные вопросы не ограничиваются арбитражным судом. Суть договора подрывает целый ряд существующих гарантий в санитарной и экологической сфере, а изобретенный экспертами международных компаний принцип «научной основы» должен подменить собой принципы предотвращения и предупреждения. Как бы то ни было, экологическая хартия и в целом преамбула к конституции предельно четко очерчивают границы потенциальных посягательств на права наших сограждан, будь то право на жизнь в здоровой среде, принципы предотвращения и предупреждения или же процедурные права (информирование и участие). И раз договор позволяет проигнорировать все эти принципы, он представляет собой неприкрытое нарушение нашей конституции. Затем, нельзя не упомянуть принцип ответственности по статье 4 декларации прав человека, который подвел Конституционный совет к тому, чтобы отменить любое освобождение от личной ответственности вне зависимости от природы и тяжести поступка (решение 88-248 от 17 января 1989 года и 98 408 от 22 января 1999 года). ТТИП же предоставляет международным корпорациям возможность действовать безнаказанно, так как, по сути, лишает жертвы средств защиты своих прав, если находящийся на рынке продукт относится к сфере договора.
Все это делает договор трудносовместимым с нашей конституцией, а также европейским правом в целом. Здесь можно поднять вопрос об арбитражном суде и его совместимости с Европейским судом по правам человека. Прежде всего, непонятно, будет ли арбитражный суд ТТИП следовать правилам ЕСПЧ касательно справедливого процесса и в частности статьи 6 о беспристрастности судей. В соглашении ничего не говорится про арбитраж, однако из утвердившейся доктрины следует, что если приговор не соблюдает принцип независимости и беспристрастности судей, он может быть лишь отменен национальной судебной инстанцией. Только вот решения «будущего» арбитражного суда ТТИП не должны будут получать подтверждение национальных органов. И это порождает сомнения насчет совместимости суда с ЕСПЧ, тем более что его установки в принципе не действуют в США.
Предыдущие решения ЕСПЧ частично отвечают на эти вопросы. Хотя то или иное решение может быть признано нарушением гарантированных ЕСПЧ прав (Х против ФРГ, 5 марта 1962 года), в случае обязательного арбитража все происходит совершенно иначе. Так, в деле Брамелид и Мальстрем против Швеции (1983 год) суд постановил, что обязательный арбитраж противоречит конвенции. В относительно недавнем деле (Rejent Company против Украины, 2008 год) ЕСПЧ посчитал, что арбитражный суд является сформированной по закону судебной инстанцией, что означает применимость правил независимости и беспристрастности. Но как сделать эти принципы частью арбитража ТТИП, особенно при невозможности подтвердить или оспорить его решения?
Кроме того, в плане санитарных и экологических правил, союзный договор и декларация прав предполагают целый ряд принципов, которые едва ли смогут найти применение: права потребителей, принципы предотвращения и предупреждения, принципы санитарной безопасности и т.д.
В конечном итоге за Европейским парламентом, Евросоветом, государствами-членами и национальными парламентами останется последнее слово в принятии или непринятии трансатлантического договора. Разве можно рассчитывать тут на какое-то единомыслие с учетом всех различий в общественном мнении и политическом составе европейских государств? Что нужно будет выложить на стол для подтверждения действительности такого соглашения? Если, конечно, все это не является всего лишь уловкой, которая призвана отвлечь наше внимание от подписанного, но еще не ратифицированного договора о свободной торговле между Европейским Союзом и Канадой. Канада в таком случае очень многое от этого выиграет, потому что штаб-квартиры североамериканских компаний переберутся на ее территорию.
Но давайте представим себе, что проект будет доведен до конца с голосованием во всех национальных парламентах. При его утверждения Еврокомиссии придется добиваться согласия греков и правительства Алексиса Ципраса. Переговоры приведут к списанию части греческого долга в обмен на отказ от суверенитета и европейской мечты. К тому же, что это будет означать для Франции? Сейчас для инвестиций в американский ядерный сектор (104 реактора, крупнейший парк в мире) оператор должен на 51% относиться к американскому капиталу. В рамках свободной торговли Франция могла бы добиться отмены этого правила. А французский налогоплательщик стал бы, таким образом, инвестором со всеми вытекающими обязательствами в отрасли с высокой степенью риска, причем на чужом рынке. И если во Франции ядерная промышленность сама диктует законы, в США все обстоит совершенно иначе. За последние годы американский Верховный суд принял ряд серьезных постановлений касательно утилизации отходов и загнал в тупик весь сектор. Что еще важнее, США не подписали парижскую и брюссельскую конвенции об ответственности в случае аварии на АЭС, и, следовательно, французскому налогоплательщику придется выступить страховщиком в объеме 12 миллиардов долларов. А в случае ответственности оператора суммы выплат по решению (независимого от США) суда могут быть еще больше.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
За Европейским парламентом, Евросоветом, государствами-членами и национальными парламентами останется последнее слово в принятии или непринятии трансатлантического договора. Разве можно рассчитывать тут на какое-то единомыслие с учетом всех различий в политическом составе европейских государств? Что нужно будет выложить на стол для подтверждения действительности такого соглашения?
