Западных экспертов давно занимает вопрос, как рассуждают и чем руководствуются правители России. К уже имеющимся трактовкам, основанным на истории, культуре, экономике или стратегических военных интересах, добавим еще одну: Путин и его люди в Москве рассуждают и действуют подобно боссам мафии.
Уважаемые аналитики на Западе все чаще говорят о России как о мафиозном государстве. Путин сконцентрировал всю власть в своих руках, уничтожил всю значительную оппозицию, а экономику и государственное управление передал в руки своих коррумпированных друзей. Критиков и соперников убивали, а тех, кто остался в живых, запугиванием заставили держать язык за зубами. Говорят, что сам Путин сколотил баснословное богатство.
Во внешней политике Россия тоже демонстрирует мафиозные замашки. Бряцание оружием, интриги, угрозы применяются, чтобы вернуть утерянный в 1991 году статус сверхдержавы и вычленить «привилегированную сферу интересов», в которой Москва доминирует над всеми соседними странами. Путин хвалится военной мощью своей страны, в особенности — ядерными ракетами. Угрожающие сближения в воздухе и отработка предполагаемых ударов призваны отпугнуть других игроков с территории, которую Россия считает своей вотчиной. Аннексией Крыма и жесткими боевыми действиями в Донбассе и Сирии Кремль показал, что ему плевать на правила и на международное право. Явная публичная ложь, такая как заявление Путина о «зеленых человечках» в Крыму, из признака слабости превращается в знак силы. В то же время Кремль пытается ослабить западный мир, сея раздор и вмешиваясь в выборы в других странах.
Но можно ли на самом деле сравнить российского президента и российскую власть с Тони Сопрано и Вито Корлеоне? Путин открыто использует в своих речах грубый тюремный жаргон, а также рассказывает, что детство на улицах Ленинграда научило его всегда бить первым. Работая позднее в КГБ, он усвоил методы конспирации, а девяностые обеспечили ему практику коррупционной политики. В сформировавшем Путина мире царит беспощадная конкуренция, и власть получает тот, кто хитер, силен и безжалостен.
Власть над людьми подразумевает не только средства власти, но и веру подданных в то, что эти средства могут и будут применяться. В двух словах, речь — о том, что криминалисты называют капиталом насилия, а российский ученый-эмигрант Игорь Сутягин характеризует как «ауру власти».
Такой взгляд на силу надо учитывать, когда мы, жители Запада, пытаемся понять, что делает Россия, и расшифровать ее сигналы. Когда Кремль заявляет, что его безопасность — под угрозой, он в действительности обеспокоен собственным статусом и престижем.
Здесь кроется один из ключей к пониманию зацикленности Кремля на небольших контингентах НАТО в Прибалтике и Польше, как и на вопросе о присоединении к НАТО новых стран.
Объективно называть несколько батальонов в Прибалтике или присоединение к НАТО Черногории угрозой огромной стране и ядерной державе России — почти нелепо. Слон заявил, что ему угрожает муравей. Но если взглянуть на эту игру с мафиозной точки зрения, становится заметна определенная логика. Военную угрозу представляют собой не пара батальонов в Прибалтике, а сам факт того, что прибалты, поляки и остальные члены НАТО хотят быть в состоянии противостоять нападению России.
Членство в НАТО Черногории само по себе тоже не назовешь угрозой, в отличие от того факта, что Черногория хочет и может вступить в альянс, несмотря на недовольство России. В обоих случаях Россия рискует выглядеть слабой, а это в ее мире, где власть строится на страхе других, — смертный грех.
Таким образом становится понятно, что Путину приходится поддерживать и защищать своих клиентов и подчиненных, ведь их слабость бросит тень и на босса. Вот почему операция в Сирии была необходима: клиенту России Асаду пришлось несладко, особенно учитывая, что престиж Путина упал, когда рухнул и бежал его украинский приспешник Янукович.
Так что молниеносный захват и быстрая аннексия Крыма в первую очередь понадобились, чтобы вернуть России и Путину «ауру власти».
Естественно, подобная жесткая силовая политика стала причиной конфликта с Западом, но в ближней перспективе она укрепила внутреннюю власть Путина. Играя на национализме и призывая к единству перед лицом враждебного мира, Путин заставил народ смириться и со снижением уровня жизни, и с ростом коррупции. А оппозиционеров и диссидентов теперь можно клеймить как предателей родины.
Вопрос — в том, как долго будут действовать эти мафиозные приемы. Запугивание соседей с целью подчинить их при помощи угроз и насилия не работает так, как Россия рассчитывала: в случае Украины и НАТО эффект был прямо противоположным.
Национальная эйфория, возникшая после аннексии Крыма, похоже, уже сходит на нет: говорят, Путин весьма обеспокоен настроениями в народе в преддверии грядущих президентских выборов. Интернет-активисту Алексею Навальному не дали выдвинуть свою кандидатуру, хотя у него и не было шансов на победу, и это доказывает, что Путин нервничает.
И в 1917, и в 1991 году режим в России рушился под давлением глубинного народного недовольства и определенных политических течений. Вероятно, Путин опасается, что все повторится в третий раз, и он сам окажется в тяжелом положении. В Восточной Азии верховную власть сравнивают с ездой на тигре: пока ты в седле, все идет хорошо, но как только ты спешиваешься или тигр тебя сбрасывает — ты сожран.
И это тоже надо учитывать.
Роберт Дальшё — член Королевской академии военных наук Швеции.