К настоящему моменту Россия выдвинула более 30 версий отравления Сергея Скрипаля. Это является классическим примером техники дезинформации, оставшейся еще со сталинских времен, которую называют маскировкой и которая направлена на то, чтобы сеять смятение и неопределенность.
Версия Великобритании, напротив, остается предельно простой: Россия организовала и осуществила это покушение с применением отравляющего вещества «Новичок», которое было разработано в России. «Только у России есть технические средства, практический опыт и мотив для покушения на Скрипалей… Вероятность того, что ответственность за него несет российское государство, очень велика», — написал сэр Марк Седвилл (Mark Sedwill), британский советник по вопросам национальной безопасности, в своем письме к НАТО.
Однако за вполне логичным предположением о виновности России лежит целый ряд других вероятностей и вопросов, остающихся без ответа. Кто именно нанес яд? Кто из представителей Кремля распорядился осуществить это покушение? И почему это случилось именно сейчас?
12 марта, спустя неделю после отравления, Тереза Мэй (Theresa May) предложила всего две версии событий: «Либо это был прямой акт российского государства против нашей страны, либо, что вполне возможно, российское правительство утратило контроль за этим потенциально катастрофически опасным нервно-паралитическим отравляющим веществом, и оно попало в чужие руки».
Но между этими двумя версиями находится целый ряд вероятностей, в рамках которых Россия — в пока еще невыясненной степени — могла потворствовать, содействовать, подсказывать, вооружать, подталкивать или защищать убийц. Есть несколько причин, по которым это покушение на убийство не похоже на типичное российское «мокрое дело», то есть санкционированное государством убийство. Во-первых, покушение оказалось неудачным, и его осуществили удивительно небрежно. Примененный яд было очень легко определить и связать с Россией. Одной из жертв оказался член семьи бывшего шпиона, а российские (и советские) убийцы обычно старались этого избегать.
Это отравление нанесло серьезный ущерб работе его глобальной разведывательной сети, поскольку в ответ на него западные страны выслали в общей сложности 153 российских дипломатов, подозреваемых в шпионской деятельности, что стало крупнейшей коллективной высылкой российских шпионов в истории. России понадобится несколько лет, чтобы восстановить свою разведывательную сеть. Вряд ли Путин хотел этого добиться.
По сравнению с версией о прямом приказе гораздо более правдоподобной версией кажется объяснение в духе Генриха II: кто избавит меня от этих непослушных шпионов? В какой-то момент в прошлом, возможно, даже довольно давно, Кремль, вероятно, дал понять — прямо или завуалированно — что сезон охоты на «предателей» открыт; что убийства двойных шпионов не только не будут наказываться, но даже, возможно, будут поощряться. Возможно, как и в случае с убийством Томаса Бекета (Thomas à Becket), Путина не заботило то, кто совершит убийство, как и даже кого убьют, и он держался в стороне, создавая такую политическую атмосферу, в которой грязную работу делают другие. Но кто?
Украинская ниточка. Пророссийские сепаратисты на востоке Украины, пользующиеся поддержкой Москвы, заинтересованы в том, чтобы вбить клин между Москвой и Западом. Появились некоторые признаки, хотя и довольно смутные, что Путин рассматривает возможность некоего компромисса в украинском конфликте. Теперь этот сценарий развития событий кажется практически невозможным из-за дипломатических последствий отравления Скрипалей, и это именно то, что было нужно пророссийским сепаратистам.
Донбасс находится очень далеко от Солсбери, но последствия этого эпизода являются продолжением украинского конфликта.
Сирийская ниточка. Если даже пророссийские ополченцы на востоке Украины могут извлечь пользу из последствий покушения на Скрипалей, тогда Башар аль-Асад должен испытывать еще большее удовлетворение. Этот инцидент еще сильнее укрепил нечестивый союз Сирии и России, и в условиях испепеляющей критики со стороны Запада Путин подчеркнуто подтвердил свою готовность поддержать сирийский режим.
Сирия — эксперт по убийству людей с помощью химических веществ, что в очередной раз подтвердила атака в Думе. Связи между Дамаском и Москвой в военной сфере являются тесными и со временем становятся еще теснее. В то время, когда Россия разрабатывала «Новичок» в начале 1980-х годов, отец Башара Хафез применил химическое оружие, чтобы подавить суннитское восстание в Хаме. Если кто-то и мог получить от России запасы химического оружия без лишних вопросов, то это Сирия.
Было ли это покушение каким-то образом связано с Сирией? Было ли оно осуществлено для того, чтобы задобрить Путина и таким образом укрепить тот альянс, от которого зависит судьба режима Асада?
Военная ниточка. Скрипаль был не просто шпионом. Он был шпионом, работавшим одновременно на и против российской военной машины. Он был десантником, ветераном советской войны в Афганистане, карьерным офицером ГРУ. Те люди, которых он предал, сотрудничая с MI6, были его товарищами по ГРУ, и он продолжал работать на британскую разведку даже после ухода в отставку, когда он начал работать в региональном правительстве — его бывший командир помог ему получить ту должность.
Как и всех остальных ветеранов, людей, служивших в Афганистане, соединяла очень крепкая связь, установившаяся за те 10 страшных лет, которые они провели в Афганистане. Российские ветераны войны в Афганистане относятся к ней примерно так же, как американские ветераны относятся к войне во Вьетнаме: это была провальная военная компания, которая унесла множество жизней, в ходе которой между людьми установились крепкие товарищеские отношения, и гражданским людям этого просто не понять. Скрипаль не просто предал свою страну. С точки зрения его товарищей по Афганистану, он предал священные узы, связывающие его с его братьями по оружию. «Новичок» был разработан с военными целями, и, возможно, военные и применили его против Скрипаля.
Жертвы убийств обычно знают своих убийц, и главным недостатком плана убийц Скрипаля стало то, что он выжил. Как только он придет в сознание, этого российского шпиона засыплют вопросами, которые, в сущности, будут сводиться к одному: кто это сделал?