Ситуации сложного жизненного выбора в условиях 1940-х годов мы рассмотрим на примере Евгения Грицяка, Людмилы Павличенко, Эмир-Усеина Чалбаша, Алексея Береста и Виктора Нацевича
Подсчитано, что в составе Красной армии воевало 6 миллионов украинцев, то есть не менее половины ее состава. Кроме того, еще свыше 200 тысяч выходцев из Украины и их потомков находилось в армиях союзников по антигитлеровской коалиции.
Правда, такие подсчеты относительно ЧА являются достаточно условными. Дело в том, что накануне войны украинцы жили по оба берега Припяти в Беларуси, в переселенческих «клиньях» («Малиновом», «Желтом», «Сером», «Зеленом») в России и Казахстане. И они тоже присоединились к боевым действиям, однако уже не как «украинцы». Кем был, скажите, пожалуйста, рожденный на Кубани командующий Дальневосточным фронтом генерал армии Иосиф Апанасенко, чьи снаряженные благодаря ленд-лизу дивизии, спасли Москву и, наконец, переломили ход событий на Восточном фронте? …Себя сам он считал украинцем.
С годами число настоящих ветеранов неминуемо уменьшается. И каждый год на мероприятиях ко Дню победы над нацизмом можно встретить тех представителей ветеранских организаций, которые в лучшем случае были детьми во время Второй Мировой, а чаще получили звания и награды уже после 1945 года в Азии, Африке и в Латинской Америке, где СССР имел не одну военную авантюру. Не говоря уже о сотрудниках МГБ-НКВД или обычных отставниках преклонного возраста из Советской армии, которые тоже любят выйти 9 мая в парадной форме.
Настоящие же далеко не все дожили даже до подписания Акта капитуляции гитлеровской Германии. Учеными установлено, что в той бойне средняя продолжительность жизни рядового бойца Рабоче-крестьянской Красной (а затем Советской) армии составляла 2 недели, старшины — 3 недели. О наскоро мобилизованных «чорносвиток» здесь вообще лучше не вспоминать — у них счет шел на часы и дни. Такова была истинная цена сталинской «победы».
Известный киевский писатель и военный писатель, лауреат Сталинской премии 1947 года Виктор Некрасов, который жил на улице Крещатик, 15 в Пассаже и координировал значительную часть тогдашнего нашего underground'у, а потом бежал от преследований во Францию, всю жизнь благодарил судьбу, что был в артиллерии и таким образом имел больше шансов выжить на войне. И, чувствуя себя в чем-то виновным перед миллионами загубленных чужими и своими генералами, пытался через свои произведения передать неприятную правду о войне.
Сейчас, когда идет война с путинской Россией, принципиально важно отличать свое от чужого. И своих от чужих. Поэтому и хотим рассказать о судьбах нескольких украинцев на той войне.
Герой на войне и после войны
Первым стоило бы упомянуть фигуру настоящего духовного великана, невероятно интеллигентного человека, борьба которого за свободу Украины и за собственное выживание является примером не только мужества, но и хорошо продуманных и, в конце концов, успешных действий. Речь о пионере оздоровительных практик йоги среди украинцев, переводчика «Полной иллюстрированной книги йоги» и «Автобиографии йога» Евгения Грицяка. Но в историю он вошел сначала не этим, а тем, что после смерти Сталина в 27-летнем возрасте поднял знаменитое Норильское восстание. И если бунтом в казахстанском Кенгире руководил неплохо вышколенный экс-проводник Краевой экзекутивы ОУН Михаил Сорока, то аналогичную миссию в Заполярье взял на себя обычный галицкий фотограф.
Грицяк принадлежал к так называемым двойным ветеранам — уникального явления второй половины ХХ века. Речь идет о тех, кто успел повоевать в УПА (организация запрещена в РФ — прим.ред.), а потом решил не уклоняться от сталинской мобилизации. Бывало и так, что некоторые рядовые и офицеры потом снова возвращались к боевикам.
В 1949 году награжденного медалями «За отвагу» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне», раненого в боях с Вермахтом в Чехии рядового запаса Грицяка привлекли к ответственности за довоенные «грехи». Карателям не понравился тот факт, что еще подростком Геник ходил на молодежные курсы ОУН (организация запрещена в РФ — прим.ред.). Не больше и не меньше. В «чем-то таком» участия не принимал, да и не мог, собственно, как учитывая свой возраст, да и учитывая собственный статус внутри Организации.
Даже с точки зрения советского законодательства никакого преступления Грицяк не поступил. И осуждать его как в 1949-м, так и вторично, ровно через десять лет, в 1959-м, уже после Норильска, в Караганде, не было за что. Но осудили. Возможно, в рамках «зачистки» от патриотически настроенных, ярких личностей. Такое тогда происходило повсеместно. И не только тогда. В «органах» поисками необходимых оснований себя сильно не тяготили.
События в Норильске описаны Грицяком в доступных в PDF-формате мемуарах.
В Украину вернулся аж в последний год правления Хрущева. С того времени жил в родном селе Стецева. Это посередине пути между Черновцами и Ивано-Франковском. Вел себя тихо, спокойно. Особого внимания к себе не привлекал.
Любил цветоводство и садоводство. Продолжал заниматься духовным и физическим самосовершенствованием. Отшлифовывал освоенные в заключении навыки йоги и знание английского. Не употреблял мяса.
Может поэтому и прожил 90 лет. Не стало его в прошлом мае.
309 ликвидированных гитлеровцев
«Джентльмены, мне 25 лет. На фронте я уже успела уничтожить 309 фашистских захватчиков. Не кажется ли вам, джентльмены, что вы слишком долго прячетесь за моей спиной?!», — заявила майор 25-стрелковой дивизии, украинка Людмила Павличенко, выступая на созванной женой президента Соединенных Штатов Элеонорой Рузвельт Ассамблеи молодежи и студентов антифашистских стран. Чем вызвала волну громких аплодисментов, поскольку официальный Вашингтон на тот момент еще не открыл второй фронт, хотя и оказывал СССР посильную материально-техническую помощь.
«Она победила во всех своих войнах. Как солдат, как дипломат и как женщина», — скажет уже позже госпожа Рузвельт о Людмиле.
Побед в ее жизни хватало. Командование официально подтвердило озвученную ею перед заокеанской аудиторией цифру в 309 «снятых» врагов (включая 33-36 вражеских снайпера и полусотню офицеров). Таких выдающихся показателей эта женщина-легенда достигла всего за один год участия в боевых действиях в качестве добровольца — с конца июня 1941-го по июль 1942-го. Тогда она участвовала в боях в Молдавии и на юге Украины.
После возвращения из США она уже не воевала, а учила слушателей снайперской школы под Москвой. Получила звание майора и звание Героя Советского Союза.
Опубликовала воспоминания под названием «Героическая быль. Оборона Севастополя», они экранизированы под названием «Несокрушимая».
Как пишет украинско-американское издание «Мост», еще в 40-х годах музыкант в стиле фолк и кантри Вуди Гатри посвятил ей свою песню Miss Pavlichenko.
Современный московский историк Любовь Виноградова, которую хорошо знают на Западе и которая активно сотрудничает с западными специалистами (и, соответственно, чьи труды не всегда соответствуют установкам советской и российской пропаганды), в книге «Ангелы мести. Женщины-снайперы Великой Отечественной» (2016) небезосновательно сомневается во многих устоявшихся представлениях о Павличенко. Прежде всего потому, что распространялись они со слов ее самой, и их трудно проверить из независимых источников. Вместе с тем, автор отдает должное масштабности фигуры и военным талантам «Леди Смерть», как называли Павличенко журналисты из стран-союзниц.
Среди украинок были десятки и сотни других снайперов. Однако не всех их можно считать героями. После войны кое-кто перешел в категорию преступников.
Возьмем, скажем, пример Веры Корнеевны Кобернюк-Зубченко из села Зональное на Алтае. Она относится к числу тех сотен тысяч (если не миллионов) украинцев, которые ушли на фронт из России, Беларуси, Казахстана, Молдовы, а потому «украинцами» в общем итоге не считались. Деда-украинца Веры раскулачили и депортировали к Нариму. Потом эту семью перебросили на Алтай, где уже в 1937-м за «связь с немецким шпионом» (дело в том, что их сосед носил фамилию Шмидт) «врагом народа» стал ее папа. Однако в 1943-м 18-летняя Вера идет воевать и вообще ликвидирует 25 гитлеровцев.
Что это? Как можно объяснить ее поступок? …Не могла отказаться? Не понимала разницы между захватчиками из другого государства и вынужденным прибегнуть к самообороне мирным населением? Под влиянием оголтелой в условиях войны сталинской пропаганды девушка забыла, кем является, чьих она родителей, потеряла здравый смысл?
«Прописать вас в Крыму не можем»
Эмир-Усеин Чалбаш учился вместе с Амет-Ханом Султаном в Качинской авиашколе под Симферополем. Полковник авиации в отставке, инвалид войны I группы.
Командование дважды представляло его фамилию на получение высшей правительственной награды «Героя Советского Союза». Однако из-за графы «национальность» в паспорте дважды получал отказ.
Крымским татарам не разрешали быть героями, не позволяли возвращаться домой после депортации.
И это несмотря на то, что во время своего пребывания на фронте он совершил 360 боевых вылетов на самолетах И-16, ЯК-1, ЛА-5. Несмотря на 17 сбитых гитлеровских самолетов. Несмотря на участие в воздушных парадах в Москве в 44-45 годах и на то, что он, а не кто-то другой вел в небе над Москвой авиагруппу на Параде Победы.
После завершения войны испытывал новые модели авиатехники, учил юных летчиков и авиаинженеров в Москве и Киеве. После 4 отказов в возврате в Крым остался жить в украинской столице.
«Каждый раз получал ответ: „Да, Вы воевали, заслужили, но прописать вас в Крыму не можем". Закон о возвращении в места призыва после освобождения (я призывался из Керчи), для меня не действовал. Воевать, защищать Родину, летать, учить летчиков-истребителей я имел право, а вернуться на свою Родину и доживать остаток жизни на своей земле, где родился, вырос, я не мог», — приводит его слова исследователь крымской истории Гульнара Бекирова.
В свою Алушту полковник смог вернуться только в 2003-м. А в 2005 году его не стало.
Рейхстаг и 10 лет тюрьмы
Путин, напомним, заявлял, что россияне одолели бы Третий Рейх и без украинцев, перечеркивая таким образом и достоверные исторические факты, и простые подсчеты, и общие достижения антигитлеровской коалиции. Символичным является и то, что красный флаг над зданием немецкого парламента поднимали люди с фамилиями Берест, Кантария, Егоров, то есть украинец, грузин и россиянин. И командир 1-го батальона 756-го стрелкового полка 150-й дивизии лейтенант Алексей Прокофьевич Берест с Сумщины был среди них главным. Он входил в состав тех двух рот, которые первым ворвались на последние этажи знаменитого здания. И первым на ее крышу забрался тоже Берест.
Его же бойцы «брали» дом шефа СС Гиммлера и другие интересные объекты, о чем стоило бы снять целый блокбастер. Кинематографической оказалось и дальнейшая жизнь Береста, уже после войны. Из-за того, что Жуков презирал украинцев и политруков, а Алексей, как на беду, одновременно принадлежал к обеим названным категориям, о Бересте как о том, кто одним из первых поднял красный флаг над Рейхстагом, решили не вспоминать. Кантарию и Егорова вспоминали, награждали, а его — нет.
Звезду Героя не дали. На Парад победы не пустили.
Еще и посадили по сфальсифицированному делу о присвоении около 6 тысяч рублей.
Трагически погиб в 1970-м, когда бросился спасать девочку из железнодорожной колеи.
За оружие берутся дети
Противоречивой является и судьба простого подростка Виктора Нацевича из киевского пригорода Ворзель, того самого, где во время Голодомора гибли малолетние воспитанники детского приюта. С одной стороны, вся просоветская партизанская активность жестко координировалась сверху, взрослыми дядями со свидетельствами офицеров НКВД и вчерашними партийными бонзами из райкомов и обкомов, а с другой — краеведы установили, что парень имел в своем подчинении отряд из 10-12 сверстников.
Если убрать различные наслоения, имеем картину деятельности стандартного подразделения по сбору разведданных, агитации, похищения и обмен оружия, физического устранения легкодоступных живых целей, уничтожение вражеской коммуникации, инфраструктуры и запасов. Однако достойно внимания и определенного удивления другое: Виктор командовал детьми. В том числе во время боестолкновений. Почти мифические народные предания приписывают Нацевичу и его людям и настоящий бой, датированный 5 ноября 1943 года. Когда ими якобы было разгромлено или 100, или 200 «власовцев».
Поверить в такое изложение событий, согласитесь, трудно. Тем более, что в советскую эпоху, когда всячески превозносились деяния Вали Котика, Любы Федченко и других так называемый «пионеров-героев», о Нацевиче и его «победе» над 2 ротами РОА предпочитали не говорить. Возможно, потому что тогда пришлось бы поднимать не слишком приятную тему россиян-коллаборантов и их своеобразных деяний в Украине. Еще одной причиной мог быть и сам Нацевич, точнее его послевоенная биография. Были данные, что он вроде бы устроился оперативником в КГБ, потом перевелся в «кадровики», но тогда бы его, действительно, еще более почитали. Однако этого не было.
Или вчерашний герой с годами стал опасным для системы? …Одним словом, есть над чем задуматься. Однако человек такой был. И в нескольких селах и городках на запад от Киева его надолго запомнили.
Одна оккупация сменилась другой
Сейчас очень интересным является то, как акт о капитуляции гитлеровской Германии оценивали в украинском подполье.
В подготовленной по этому поводу открытке «На скин гитлеровских захватчиков» (1945) делался простой, но вместе с тем важный политический вывод:
«Через миллионные жертвы Сталин торжествует. Правда, бездарно и благодаря чужой помощи он победил. И это его заслуга? Сталин выложил миллионами трупов путь от Сяна до Волги, а ненависть народов и в первую очередь украинского народа, отвергла гитлеровских оккупантов, довела их до уничтожения».
Следующей же целью провозглашалась усиленная и видоизмененная борьба со сталинщиной.
В пункте 2 раздела IX брошюры «Декларация Провода Организации Украинских Националистов после окончания Второй мировой войны в Европе» (1948) разъяснялось:
«в) нам надо беречь и развивать максимум революционных сил до времени очередного решающего момента;
г) нам надо войти в новый, мирный, послевоенный стиль революционной работы и начать действовать на более длинную цель;
д) нам надо быть там, где нарастают очаги революционной борьбы, и их распространять».
Борьба за то, чтобы жить в своем государства, и если убивать и погибать, то за него, продолжалась.