Светлана Тыныбекова родилась в 1939 году, ближе к концу мощной волны сталинского террора, захлестнувшей и ее семью. Ее деда, представителя казахской интеллигенции и бывшего министра советского правительства в Средней Азии, расстреляли как врага народа. Ее бабушка томилась в одном из лагерей ГУЛАГа.
«Неестественно, бесчеловечно, когда ребенок живет, не зная своих дедушку и бабушку, — сказала, вспоминая о прошлом свой семьи, Тыныбекова, остающаяся в свои 78 лет бодрой и энергичной. Интервью с ней состоялось в ноябре прошлого года в ее квартире в Астане.
31 мая в Казахстане чтят память жертв советских репрессий, таких как члены семьи Тыныбековой.
«Это оказало большое влияние на мою семью. Моя мама очень любила своего отца. Говоря о нем, она как будто превращалась в ребенка. А я смотрела на нее и думала: вот человек, у которого отобрали детство. Ей было 16 [когда арестовали ее отца]. Семья осталась на ее попечение», — сказала она.
Дед Тыныбековой, Султанбек Ходжанов, родился в 1894 году в семье пастухов на юге Казахстана, который тогда был частью Российской империи. После революции 1917 года он постепенно стал примерным советским гражданином.
Ходжанов проникся революционными идеями в Ташкенте, где обучался в учительской семинарии и вступил в радикальное подпольное студенческое движение, боровшееся за политические изменения на закате царизма.
До и после захвата большевиками власти Ходжанов общался с видными представителями центральноазиатской интеллигенции, включая Мустафу Шокая, ратовавшего за идеалы пантюркизма — движения за политический союз всех тюркских народов.
Шокай бежал в Турцию после того, как в 1918 году большевики решительно расправились с попыткой учредить автономное центральноазиатское правительство, более известное как Туркестанская или Кокандская автономия.
Между тем Ходжанову удалось найти точки соприкосновения с большевиками и даже подняться до поста народного комиссара (большевистского эквивалента должности министра) в Туркестанской Автономной Советской Социалистической Республике — административном образовании, созданном для управления Средней Азией.
«Дед связывал с революцией большие надежды», — сказала Тыныбекова, показывая сделанную в 1920-е годы черно-белую фотографию симпатичного молодого человека в военной форме.
Он надеялся, что Советы будут действовать согласно своим возвышенным девизам о равенстве и народовластии, «но постепенно разочаровался и увидел, что в действительности ничего этого не происходило».
При Голощекине в республике были спешно проведены индустриализация экономики и коллективизация сельского хозяйства, конечным результатом которых стали разрушение кочевого образа жизни казахов и опустошительный голод в начале 1930-х годов.
Некоторые казахские интеллектуалы и политические лидеры, включая министров в правительстве Голощекина, с самого начала горячо выступили против этих планов.
По словам Тыныбековой, в их рядах был и Ходжанов, страстно выступивший против предлагаемых реформ. Присоединился к ним и министр Смагул Садвакасов, выразивший недовольство людей своей горестной фразой — о которой сейчас рассказывают каждому школьнику в Казахстане — о том, что правление Голощекина доказало, что «Казахстан был и остался колонией».
Но их возражения отмели в сторону. Критиков назвали «националистами-уклонистами» и сняли с руководящих должностей.
Ходжанова услали, сначала в Москву, а затем обратно в Ташкент продолжать работать на благо коммунистической партии, но уже в менее заметной должности.
Но он не сдался и продолжал выступать за интересы казахов.
В 1928 году, через четыре года после смерти Владимира Ленина, он написал откровенный трактат, обвинив Сталина в том, что, препятствуя самоопределению народов СССР, он предает память глубоко почитаемого первого советского лидера. Основным посылом Ходжанова было то, что какие бы красивые названия не давали советским республикам, «колония — это все равно колония», сказала Тыныбекова.
Почти столетие спустя тема колониального прошлого остается острым вопросом. Несмотря на ежегодные поминовения жертв сталинских репрессий, критики отмечают, что в Казахстане — стране, где через 27 лет после обретения независимости у руля по-прежнему стоит лидер советской эпохи Нурсултан Назарбаев — так не и состоялся честный дискурс о наследии и уроках тоталитарного прошлого.
Основанное недавно политическое движение Форум «Жаңа Қазақстан» (Новый Казахстан) утверждает, что если не будет дана честная оценка историческим травмам, включая репрессии и голод, Казахстан застрянет в прошлом и не сможет полностью завершить процесс деколонизации.
Ходжанова арестовали в 1937 году в его доме в Ташкенте, несмотря на страстные заверения, что он верен партии и революции. Он был расстрелян в 1938 году за членство в «антисоветской, националистской организации». Ходжанов стал одним из примерно 250 тысяч выходцев из Казахстана, которые пали жертвами репрессий, уничтоживших почти всю казахскую интеллигенцию. После смерти Сталина многих из них, включая Ходжанова, официально реабилитировали.
Ярлык членов семьи врага народа очень повлиял на жизнь детей Ходжанова — матери Тыныбековой Зибы и двоих ее братьев.
«Их отчислили из школы, выселили из квартиры и выбросили на улицу, т.к. через два месяца пришли и за бабушкой», — сказала Тыныбекова.
Гуляндам Ходжанову посчитали вызывающей политические подозрения и отправили в вагоне для скота в Карлаг, исправительно-трудовой лагерь в центральной части Казахстана, входивший в состав разбросанного по всему СССР архипелага лагерей ГУЛАГа.
Зибу и одного из ее братьев забрали родственники, жившие в Алма-Ате, к тому времени ставшей столицей советского Казахстана. Ей в конце концов удалось закончить школу и поступить в университет на факультет истории, но ее отчислили, как только выяснилось, чей дочерью она была. Младшего брата забрали в детский дом, «где детям вдалбливали, что их родители — враги народа», сказала Тыныбекова.
Ходжанова провела в Карлаге восемь лет, а затем ее отправили в ссылку на три года на юг Казахстана. Потом она переехала в Алма-Ату к дочери и ее семье. Именно тогда Тыныбековой наконец удалось познакомиться со своей бабушкой.
Ходжанова не любила рассказывать о произошедших с ней ужасах, отбрасывавших тень печали на всю ее семью, но «она выжила», сказала Тыныбекова, так как «была волевой женщиной».
Когда в 1953 году умер Сталин, Тыныбекова стала свидетельницей примечательной сцены.
Ходжанова, пережившая из-за сталинских репрессий расстрел мужа, годы в исправительно-трудовом лагере и разлуку с семьей, плакала днями напролет.
«Я совсем этого не понимала, — задумчиво сказала Тыныбекова. — Возможно, она плакала по причине того, как сложилась ее судьба из-за Сталина».