Российский Сбербанк неправильно выбрал время для выхода на зарубежные рынки. По количеству отделений и клиентов Сбербанк в России является одним из крупнейших банков в мире. В 2012 году Сбербанк решил покорить рынки Европы и Турции. Через два года Россия аннексировала Крым и встала на сторону сепаратистов, которые хотят присоединения Восточной Украины к России. В боях погибло более десяти тысяч человек, включая 298 пассажиров малазийских авиалиний, которые летели из Нидерландов. В июле 2014 года самолет был сбит зенитной ракетой «Бук» в момент приближения к украино-российской границе.
В ответ на украинские события Европейский Союз, США и другие западные страны ввели против России экономические санкции. Планы многих российских компаний по расширению бизнеса в Европе и Турции расстроились. Сбербанк не мог оказывать им финансовых услуг, как рассчитывал в 2012 году. Поэтому два года назад банк, большей частью акций которого владеет российское государство, продал свое словацкое подразделение, а в этом году также собирается уйти из Турции.
Однако отказываться от работы в других восьми странах Европы, где Сбербанк шесть лет назад купил австрийский Volksbank, он не планирует. Как не планирует и новые приобретения. Об этом в интервью изданию Hospodářské noviny заявил Игорь Коломейский, генеральный директор Sberbank International, в подчинении которого находится, в том числе, чешское подразделение. «Мы не планируем дальнейшей экспансии за счет приобретения других банков и предпочитаем сосредоточиться на развитии того, что у нас уже есть», — сказал Коломейский.
Hospodářské noviny: Каковы планы Сбербанка за пределами России?
Игорь Коломейский: Мы зарабатываем — я имею в виду, что все европейские подразделения Сбербанка в этом году вышли в прибыль. В первом полугодии чистая прибыль Sberbank Europe достигла 41 миллиона евро, превзойдя наши ожидания. Во всех странах нам приходится экономить и оптимизировать расходы. Сейчас доходность капитала всей группы «Сбербанк» достигает 20%. А такие наши зарубежные подразделения, как белорусское и казахстанское, показывают рентабельность капитала даже более 20%. На европейских рынках прибыльность ниже, и тут мы хотим добиться доходности капитала в размере нескольких процентов.
— В 2016 году, когда Сбербанк окончательно ушел из Словакии, также ходили разговоры о продаже венгерского подразделения. Вы все еще планируете уйти из Венгрии или с других европейских рынков?
— Сейчас ни о чем подобном речи не идет. Однако мы также не планируем дальнейшей экспансии за счет получения контроля над другими банками, а предпочитаем сосредоточиться на развитии того, что у нас уже есть в сфере банковских услуг для физлиц и фирм. Будущее мы видим в цифровых технологиях и хотим продолжать развивать свои дочерние компании в этом направлении, что в целом скажется на нашей позиции на отдельных рынках.
— Почему вы уходите из Турции, где продаете свой Denizbank финансовой группе Emirates NBD из Дубая?
— Продажа нашего турецкого банка (за 3,2 миллиарда долларов — прим. авт.) завершится к концу года. Когда в 2012 году мы покупали Denizbank, нашей целью было заработать на укреплении сотрудничества между Россией и Турцией и на росте в этом регионе вообще. Однако ситуация изменилась. Сейчас в Турции мы попали под санкции, как и здесь. Кроме того, обстановка в Турции осложняется ее трудным экономическим положением (высокая инфляция, ослабление валюты — прим. авт.). Мы не боимся рыночных колебаний, но, учитывая еще и санкции, предполагаем, что в случае ухудшения ситуации в Турции можем попасть в очень трудное положение.
— Вы довольны результатами отдельных банков, входящих в дивизион Sberbank Europe?
— Абсолютно. В 2017 году наиболее прибыльными были наши банки в Чешской Республике и Сербии. Позитивный вклад, как мы отмечаем, вносит развитие цифровых технологий. В Сербии мы предложили услугу онлайн-обмена валюты для физических лиц, которая пользуется большим спросом. Мы пользуемся опытом, приобретенным в разных странах, делимся методами, развиваем цифровые продукты и расширяем наше клиентское предложение. Однако у каждой страны — своя специфика. Поэтому мы не можем предлагать один и тот же продукт, без всяких изменений, в России и, например, в Чешской Республике. Нельзя просто перенести технологию, разработанную нами, из одного места в другое. Это невозможно даже, к примеру, в случае Хорватии и Сербии.
— Ваши услуги ориентированы в первую очередь на физических лиц или на корпоративных клиентов?
— В европейских странах у нас относительно небольшие банки, поэтому для нас целесообразно ориентироваться на те области, в которых мы можем быть конкурентоспособны. То есть на малые и средние компании и физических лиц. В этой области мы видим достаточную прибыльность и будем в этом направлении развиваться. Если говорить откровенно, то в основном речь идет о банковских услугах физлицам.
В Германии мы запустили пилотный проект по продаже срочных потребительских кредитов в режиме онлайн. Это еще один шаг немецкого Sberbank Direct (онлайн-банк Сбербанка в ФРГ — прим. авт.), который предлагает сберегательные продукты с 2014 года. Вклады в нем достигают 1,1 миллиарда евро. Проект онлайн-кредитов мы запустили в феврале, а сейчас объем этого кредитного портфеля составляет 19 миллионов евро. Наша цель — на пилотном этапе приблизиться к 60 — 80 миллионам евро.
— Предложите ли вы ту же услугу на других рынках Сбербанка в Европе?
— Мы можем предложить ее в других странах, однако для других рынков онлайн-кредитование придется скорректировать. В разных странах действуют специфические правила онлайн-идентификации клиентов по чертам лица и тому подобное.
— В России онлайн-технологии Сбербанка одни из самых передовых в банковской сфере. Стремитесь ли вы к такой же позиции и за пределами России?
— В России области IT у нас сильная позиция. Однако переносить технологии непросто. Те из них, которые Сбербанк применяет у себя дома, создавались для большого рынка. За пределами России мы можем воспользоваться только частью этих технологий, и, как я уже сказал, нам приходится адаптировать их к каждому рынку отдельно. Тем не менее мы стараемся сохранить наши лучшие опробованные приемы и часть некоторых онлайн-продуктов. Мы хотим предоставлять нашим клиентам те услуги, которые им нужны. Если нужен интернет-банкинг, то он будет. А если нужны отделения, то будут и они.
— Будет ли Sberbank Europe уделять больше внимания интернет-услугам и заменит ли ими новые отделения?
— Я всегда говорю, что все должно быть в комбинации. Мы учитываем как потребности наших клиентов, так и направления развития технологий. Мы видим, что для наших клиентов отделения и возможность прийти туда лично по-прежнему важны, и не планируем закрыть все филиалы, полностью перейдя в формат онлайн-банка. Кроме того, мы отмечаем, что комплексные финансовые продукты лучше продаются в отделениях.
— Sberbank Europe подвергся санкциям, а значит, Европейский центральный банк и центробанки отдельных стран, где вы работаете, ужесточили к вам регуляционные меры. По Вашим наблюдениям, регуляторы на разных рынках относятся к вам по-разному?
— Конечно. Мы тратим много денег и сил, поскольку у регуляторов разные требования, и их число растет с каждым днем. В Европе мы, к сожалению, являемся относительно небольшим банком, и наши активы составляют 12 миллиардов евро (активы материнского Сбербанка достигают приблизительно 336 миллиардов евро — прим. авт.). Треть наших сотрудников в Вене занимается мерами регулирования, а не бизнесом. Так что зарабатывать нам намного труднее. Однако, разумеется, мы выполняем все требования регуляторов в странах, где работаем.
— Считает ли Европейский центральный банк вас по-прежнему системно важным банком для Европы и надзирает ли за вами так же, как за крупными финансовыми организациями вроде UniCredit и Société Générale?
— Да. Сейчас мы обсуждаем с Европейским центральным банком возможность отказаться от этой практики в 2019 или 2020 году. Сейчас на нас распространяется двойное регулирование: со стороны местных центральных банков и Европейского центрального банка. Это довольно накладно.
— Из-за санкций Европейского Союза и Соединенных Штатов Америки группа «Сбербанк» не может привлекать новый долговой капитал сроком более 30 дней, а в США — более 14 дней. Влияет ли это на деятельность Sberbank Europe и всей группы?
— Группа «Сбербанк» работает под санкциями уже почти четыре года. Мы адаптировались к новым условиям. Мы не можем привлекать средства на открытых рынках капитала и сотрудничать с некоторыми российскими компаниями (на которые распространяются отдельные санкции — прим. авт.). То есть мы не можем в полной мере реализовывать план, который разработали, когда после покупки Volksbank появился Sberbank Europe.
План заключался в том, что российский бизнес пойдет в Европу, а Sberbank Europe станет банковской платформой для российских компаний в Европе. Некоторые местные компании уже являются клиентами Сбербанка в России, поэтому сотрудничество с Sberbank Europe было бы выгодным для них. Но после введения санкций многие российские компании лишились возможности развивать свой бизнес в Европе. А поскольку мы не смогли заняться обеспечением финансовых сделок в Европе, нам пришлось изменить стратегию всей группы и, в первую очередь, дивизиона Sberbank International, в который входит Sberbank Europe.
— Как вы поступаете с российскими компаниями, против которых введены санкции? Как вы справляетесь?
— Есть такие российские компании, которые попали, скажем, под американские санкции. И мы предпочитаем не поддерживать с ними никаких коммерческих взаимоотношений, чтобы наш европейский бизнес из-за них не пострадал. Но на самом деле для нас это не проблема, ведь таких клиентов в Европе у нас просто нет.
— Если санкции против России отменят, измените ли вы стратегию Sberbank Europe?
— Давайте дождемся момента, когда их снимут, и потом поговорим. Разумеется, нам будет проще. Европа — прекрасный рынок с 500 миллионами населения, богатством, процветанием и потенциалом.
Мы, несомненно, могли бы расширить здесь свой бизнес и готовы больше инвестировать. Однако пока возможностей для этого мы не видим.
— Из-за санкций вы по-прежнему хотите покинуть и украинский рынок?
— Мы планируем уход с Украины. Сбербанк ведет об этом переговоры с украинским центробанком и потенциальными покупателями. Один белорусский банк (Паритетбанк — прим. авт.) уже сделал конкретное финансовое предложение, которое не подлежит разглашению.
Наш уход обусловлен политической ситуацией. Мы оказались под прямыми санкциями Украины. Наша украинская дочерняя компания не может эффективно сотрудничать с материнским банком в России. В сложившейся ситуации украинский банк не может выплачивать дивиденды российскому банку, а тот, в свою очередь, не может финансировать его, что осложняет работу. Вообще, на Украине мы были одним из самых прибыльных и развитых банков. Sberbank Europe на Украине тоже работал и успешно продал свое местное подразделение VS Bank в декабре 2017 года.
— Сбербанк инвестировал в израильский онлайн-трейдер eToro и сейчас помогает ему выйти на рынки стран, где работает сам, включая Чешскую Республику. Участвуете ли вы и в других стартап-проектах, для расширения которых можете воспользоваться Sberbank Europe?
— Я хочу рассказать в целом о нашем подходе к этой сфере. Если мы инвестируем в новые стартапы, это не означает, что все банки группы обязаны уже завтра предлагать их своим клиентам. Я хочу, чтобы у них было полное представление о наших инвестициях. Если они считают, что знают, как ими воспользоваться и сделать их прибыльными на местных рынках, то, разумеется, мы можем связать их с этими стартапами. В Чехии именно местное руководство решило, что сотрудничество с eToro целесообразно, поэтому мы помогли ему с экспансией в Чешской Республике. Все коммерческие инициативы должны исходить от наших местных команд.
В Словении в июле Сбербанк начал первым предлагать услуги так называемого «открытого банкинга» посредством американского стартапа Token. Словенские клиенты Сбербанка смогут пользоваться услугой покупки в интернете за один клик и одновременно управлять несколькими банковскими счетами в разных банках из одного места.
Глава Sberbank International, присев для интервью в центральном офисе Sberbank Europe в Вене, перевел дух. И ясно почему. Он постоянно в разъездах. «Только что в отеле меня поздравили с десятым визитом по счету», — ответил Игорь Коломейский на вопрос, как часто он бывает в Вене.
Зарубежными активами Сбербанка он занимается с мая прошлого года. Помимо Sberbank Europe, центральный офис которого находится на венской площади Шварценбергплац недалеко от памятника павшим во Второй мировой войне советским солдатам, Коломейский также заведует подразделениями российского банка в Швейцарии, Казахстане и Белоруссии.
До распада СССР Сбербанк был монопольной государственной сберкассой. За последние десять лет он превратился из банковского динозавра в современный банк, который является одним из крупнейших российских работодателей в сфере IT. Банк инвестирует в высокотехнологичные стартапы, которые развивают цифровые технологии в финансовой сфере.
Австрийская компания Vamed, которая специализируется на строительстве и эксплуатации больниц по всему миру, пользуется онлайн-инструментами Сбербанка для проверки своих торговых партнеров в России.
Сбербанк предлагает данные, включая финансовые показатели и структуры собственников, приблизительно 25 миллионов российских компаний. Он может себе это позволить, ведь у Сбербанка больше корпоративных клиентов, чем у других российских банков.