В то время как аспект гражданской войны в сирийском конфликте идет на спад, борьба великих держав за влияние здесь только усиливается. Создается впечатление, словно команда Трампа решила, что ее способность помогать разрешать первую проблему определяет исход последней.
С этой целью команда президента пытается выработать в Сирии подход, позволяющий обеспечить длительное поражение ИГИЛ (запрещенная в России организация — прим. ред.), заморозить конфликт в любых регионах страны и возобновить мирный процесс в соответствии с резолюцией Совбеза ООН номер 2254.
Для достижения этих целей администрация полагается на комбинацию из общественной пропаганды и подковерной дипломатии, но, вероятно, важнее всего то, что они поддерживают ее с помощью передовой военной доктрины. Если последние события являются указанием на будущие результаты, у США может наконец возникнуть фундамент, на котором они смогут осуществлять свое строительство. И это плохие новости не только для России, но и для Ирана.
Первые результаты этого стратегического сдвига можно увидеть в северо-западной провинции Идлиб, которая является последним крупным оплотом повстанцев в Сирии и где проживают около 3,5 миллионов человек. Проблема Идлиба неизбежно вызывала трения в российско-иранском союзе с Турцией, у которой уже есть военные на этой территории и которая вкладывается в поддержание стабильности в регионе. Несмотря на это временное партнерство, президент Эрдоган выступает против передачи территории режиму Асада и его российским и иранским сторонникам, а также против того, чтобы позволить им без разбора бомбить население и морить его голодом, чтобы добиться его подчинения.
Но это не означает, что администрация Трампа легко найдет общий язык с несговорчивым президентом Турции. В конце концов в двусторонних отношениях между США и Турцией уже существует множество источников напряжения, и Эрдоган решительно выступает против союза США с курдами. Добавьте к этому тот факт, что президент России Владимир Путин усердно работал над тем, чтобы вывести Турцию из орбиты НАТО, и было очевидно, что достижение какого-либо положительного прогресса было далеко от цели.
Добавьте сюда вновь назначенного специального представителя Госдепартамента по взаимодействию с Сирией посла Джеймса Джеффри (James Jeffrey) и нового заместителя помощника госсекретаря по делам Ближнего Востока и специального посланника по Сирии Джоэла Рейберна (Joel Rayburn): оба отправились на Ближний Восток для консультаций с ключевыми союзниками и Турцией, прежде чем они смогли открыть свои офисы в Фогги-Боттом. Используя как рычаг отношения Америки с курдами и согласившись разобраться в длинном списке двусторонних вопросов с Эрдоганом на следующий день, Вашингтон сомкнул ряды в поддержку позиции Турции в Идлибе и записал на свой счет победу тихой американской дипломатии.
Конечно, даже успешной закулисной дипломатии с Турцией может быть недостаточно, чтобы убедить проасадовскую ось отказаться от запланированного наступления. Чтобы поддержать дипломатические усилия, США обратились к кампании по обмену сообщениями, строившейся на нескольких вершинах администрации, включая президента, советника по национальной безопасности Джона Болтона (John Bolton), посла США в ООН Никки Хейли (Nikki Haley) и посла Джеймса Джеффри (James Jeffrey). Они отказались от узкого понимания противодействия Америки использованию Асадом химического оружия в Идлибе, в пользу более сильной позиции, в рамках которой любая военная кампания, поддерживаемая режимом, рассматривается как значительная и безрассудная эскалация.
Эти действия поддерживались третьим элементом, который укрепляет эффективность «тихой» дипломатии и единообразной пропаганды и повышает доверие к ним. Это передовая военная доктрина и готовность при необходимости кинетически взаимодействовать со своими противниками. Весьма существенно, что она не ограничивалась недавними заявлениями о намерениях США остаться в Сирии, еще ее могли наблюдать собственными глазами те, кто больше всего нуждался в этом, а именно российские и иранские сторонники Асада.
Эти действия включали в себя укрепление позиций США на северо-востоке Сирии за счет как наступательных, так и оборонительных военных средств и проведение недельных учений совместно с союзниками Америки. На юге в рамках этих действий появился авианосец Эссекс, недавно прибывший в Аравийское море, на палубе которого было полно стелс-истребителей F-35B, — это первое развертывание США в ближневосточном регионе передового военного самолета-невидимки. «Наша основная миссия — кризисное реагирование», — пояснил полковник Чендлер Нелмс (Chandler Nelms), командир военного экспедиционного подразделения на борту Эссекса. Это означает, «быть в курсе происходящего и в абсолютной готовности ко всему, что нужно от нас командующему войсками на месте, пока мы здесь».
Комплексные меры администрации вынудили Асада и его российских и иранских партнеров отложить планировавшееся нападение и помогли не допустить того, что иначе вылилось бы, по словам генсека ООН Антониу Гутерреша (António Guterres), в «гуманитарный кошмар» и «кровопролитие». Иными словами, военная готовность Америки к кризису помогает предотвратить таковой, по крайней мере, на данном этапе.
Есть и другие преимущества нового подхода, укрепляющего позиции Америки. Вспомним план Путина по ослаблению позиций США на Ближнем Востоке. Лучший способ добиться этого — вывести американские войска из Сирии, что объясняет, почему российские и иранские силы снова готовятся к «пограничным операциям» и к «консолидации структур командования и управления в Восточной Сирии», как подробно описали в Институте изучения войны. Эти шаги и предупреждения призваны представлять угрозу и в конечном счете бросить вызов США и их местным союзникам.
Российский лидер понимает, что его место за столом политических переговоров определяется позицией его и его союзников на сирийском поле боя, и на данном этапе он считает, что будет лучше, если за стол с ним сядут только Асад и Иран.
У команды Трампа, однако, подготовлен другой план. При увеличении сирийской территории, находящейся под защитой Турции, с нынешних десяти до 30%, которые уже находятся под контролем США и сил союзников, почти половина земли Сирии останется за пределами влияния режима Асада. Как заявил посол Джеффри: «Асад руководит мертвым государством, где почти не осталось экономики, доступа к топливным и газовым ресурсам… и перспектив или надежд на восстановление, потому что США в рамках своей политики» работают с Европейским союзом и союзниками из стран Ближнего Востока, чтобы поддерживать эту изоляцию.
Проблемы Путина в Сирии — это не только проценты занимаемой территории и военное мастерство; он также проиграет и в мировой политике. Президент России рассчитывает на то, что его политический союз с Ираном и Турцией станет единым фронтом для международного сообщества, поскольку он формирует основу его Астанинского процесса, который, по его мнению, является ключом к закреплению его долгосрочных политических достижений. Конечно, это также балаганная попытка России, направленная на поддержание структуры власти в Сирии с Асадом во главе при сохранении позиции Путина в качестве главного арбитра Сирии. Но, укрепляя процесс под руководством ООН, который уже пользуется значительным одобрением среди союзников на Ближнем Востоке и в европейских государствах, администрация Трампа еще больше ослабляет влияние Путина на будущее Сирии.
Господин Трамп унаследовал сложный комплекс проблем в Сирии, где иранские и российские акции находились на подъеме, а американские силы — и их польза в качестве союзника — воспринимались негативно. Хорошей новостью является то, что с новой и способной командой, занимающейся сирийским вопросом, Соединенные Штаты, наконец, нашли правильное применение разнообразным рычагам, имеющимся в их распоряжении, и ведут за собой союзников, желающих разделить это бремя. Продолжая эффективно сочетать дипломатию, пропаганду и передовую военную доктрину, США могут обеспечить путь к сирийскому эндшпилю, что пойдет на пользу Америке и сирийскому народу.