Лукашенко в начале 2000-х был очень заинтересован в реализации сценария по созданию единого с Россией государства с единым управлением, единой валютой. Тогда российская сторона прервала реализацию этих соглашений, в частности, помешала проведению совместных выборов, поскольку опасалась, что Лукашенко окажется популярнее, чем Путин, который пришел к власти на год раньше (выборы должны были пройти в 2001 году).
А теперь, конечно же, для белорусской стороны реализация такого сценария невыгодна, потому она ничего не получит от потери своей самостоятельности. Лукашенко на это пойти не может. Да и российская сторона не очень настаивает. В российском политическом пространстве нет места для Лукашенко. Российская политическая система построена на том, что единственным политиком, который принимает политические решения, говорит и делает что-то значимое, является Путин: есть Путин, и больше никого.
Лукашенко в российском политическом пространстве значит меньше, чем Путин, но все равно он там невозможен. Политическая система, которая сформировалась после [захвата] Крыма, не предполагает наличия таких фигур. Это стало реакцией на угрозу двоевластия, которая сложилась в конце президентства Медведева. Преодоление этой угрозы потребовало значительных перемен во внутренней и внешней политике.
Не надо думать, что конфликт с Западом дается российской политической элите легко. Это требует больших жертв, в том числе личных: приходится отказываться от поездок, домов, возможности проводить на Западе сколько угодно времени. Это для них большое личное горе… Тем не менее российская политическая элита пошла на изменения, потому что этого требовало выстраивание новой политической системы. И, конечно, она это сделала не для того, чтобы теперь разрушить систему, включив туда Лукашенко.
Ну и под каким соусом тогда России провести против Белоруссии военный сценарий? По тому, что совершенно простые люди говорят о власти в транспорте, как начали писать в интернете, что говорят таксисты, вы видите каждый день, как отношение к власти меняется в худшую сторону. В таких условиях, как мне кажется, нет ни малейших политических возможностей начинать войну против популярного в России политика, который считается другом и союзником России.
Против Украины — да. Об этом сейчас следует задуматься, потому что есть реальная угроза роста напряженности, в том числе военной — они снова попытаются отвлечь внимание от внутренних проблем. Но и то это шанс не очень большой, а уж с Лукашенко никакого нет шанса.
Лукашенко заинтересован в том, чтобы были единый рынок, единые тарифы, единые цены на энергоносители. Лукашенко не требует ничего невозможно — при создании Союзного государства все это было прописано как цель его развития. Но России это невыгодно, а такими заявлениями она прикрывает нежелание выполнять свои экономические обязательства в соответствии с Союзным договором.
Налоговый маневр России в нефтяной отрасли — это фактически сокращение помощи Белоруссии: Белоруссия лишается возможности получать российскую нефть по более низким ценам. А нефтепродукты являются основной экспортной статьей Белоруссии. И она лишается возможности экспортировать нефтепродукты про приемлемым для нее ценам. Понятно, что помимо этого Россия прекратит поставки готовых нефтепродуктов в Белоруссию, которые ранее перепродавались, в частности, на Украину. Это серьезный экономический удар для Белоруссии. Поэтому Лукашенко так и волнуется: если Белоруссия лишится возможности экспортировать нефтепродукты по тем ценам и в том объеме, как раньше, государство, наверное, не сможет выполнять свои социальные обязательства. А социальное государство — это главное достижение Лукашенко, он им очень дорожит.