Краткое содержание:
— Россия укрепила свой контроль над Крымом, однако попытки Украины и Запада оспорить ее контроль продолжают осложнять их отношения с Москвой;
— Военные действия и дополнительные санкции вряд ли смогут убедить Россию отказаться от контроля над Крымом;
— Разрыв между достижимыми прагматичными целями и символическим сопротивлением в отношении аннексии Крыма привел к противостоянию, которое превращается в постоянное;
— В международных отношениях масштабные кризисы или споры заставляют их участников в итоге согласиться с реальным положением вещей, хотя в таком случае они бывают вынуждены заплатить определенную цену.
Минуло уже пять лет с того момента, когда события на Украине радикальным образом изменили эту страну. Результатами движения Евромайдана стали не только демонстрации в Киеве и отстранение от власти Януковича. Проевропейские протесты привели к российской аннексии Крыма, а также стали причиной продолжающегося сепаратистского конфликта на востоке Украины. Спустя пять лет статус Крыма остается предметом серьезных споров, поскольку Киев отказывается признавать вхождение Крымского полуострова в состав России, которая де-факто — а что касается самой Москвы, то и де-юре — его контролирует. Даже за пределами Украины события, происходившие в Крыму в 2014 году, продолжают омрачать политические и военные отношения России и Запада, а некоторые из введенных в отношении России санкций непосредственно связаны с вопросом о Крыме.
Одна лишь дерзость российских действий на этом полуострове, где Москва разместила военнослужащих без знаков различия для осуществления тайного захвата государственных учреждений, способствовала созданию представления о незаконности происходящего, и в конечном итоге все эти действия привели к аннексии Крыма. Сегодня мир все еще с трудом пытается каким-то образом привыкнуть к новой реальности, появившейся в результате упомянутых событий. В международных отношениях, как и в любой другой сфере, восприятие иногда значит больше, чем реальность. В то же время ситуации, в которых восприятие преобладает над реальностью, часто становятся причиной возникновения конфликта между подходом, основанным на прагматизме, и подходом, основанным на символизме. Что касается Крыма, то символическая борьба может иметь последствия в реальном мире: раскол между внешним миром и Россией может стать более глубоким, он может даже привести к конфронтации.
Россия получает Крым, но теряет Украину
27 февраля 2014 года «зеленые человечки» — российские бойцы сил специальных операций и десантники в форме без знаков различия — захватили здание Верховного совета Крыма и Совета министров, а также возвели заграждения на важнейших сухопутных путях, связывавших Крым с остальной частью Украины. Эти действия, которые начались сразу после продолжавшихся целую неделю протестов на местном уровне против смещения Януковича, в конечном итоге привели к изменениям в руководстве Крыма, а также к проведению референдума по вопросу о присоединении к России. Уже через месяц — 21 марта 2014 года — руководители Крыма подписали договор с Россией, который официально подтвердил вхождение этого региона в состав Российской Федерации.
Для России приобретение Крыма было связано с большими потерями. Захватив контроль в Крыму и поддержав сепаратистские группировки в Донбассе на востоке Украины, Москва отдалила себя от Киева. До образования протестного движения Евромайдана Украина воздерживалась от того, чтобы однозначно связать себя с Западом или с Кремлем, вместо этого там поочередно сменяли друг друга прозападные и пророссийские правительства. Но после аннексии Крыма и де-факто отделения Донецка и Луганска — это регионы Украины с наибольшей концентрацией проссийских избирателей — Москва лишились всех надежд на то, что на Украине когда-нибудь к власти смогут прийти пророссийские партии. Сделав это, Москва также подчинила Украину интересам Запада и вывела Киев на орбиту Евросоюза и НАТО.
Восприятие и реальность
Одно из главных несоответствий между реальностью и восприятием, ставшее доминирующим в отношениях между Россией и Украиной, а также между Кремлем и Западом в целом, состоит в отношении к принятию российского правления в Крыму. Реальность состоит в том, что, независимо от утверждений Киева или международного права, Россия де-факто осуществляет контроль над этим полуостровом. Противники Москвы могут что угодно говорить о незаконности российских тайных военных операций или о сомнительной законности проведенного референдума, однако российская военная сила в конечном счете обеспечивает прямой контроль России над Крымом. В действительности большинство жителей Крыма еще до аннексии были явно настроены пророссийски, и это означало, что Россия пользовалась значительной политической поддержкой в этом регионе, независимо от сомнительного характера проведенного голосования. Политические требования по поводу того, чтобы Россия вернула Украине контроль над Крымом, а также смутные угрозы Киева относительно будущих военных действий не выходят за рамки символизма, поскольку у них мало шансов на то, чтобы изменить физическую реальность. Хотя они предоставляют Западу возможность объединиться и поддержать позицию Украины.
Однако символические действия могут привести к реальной эскалации в отношениях между Западом и Россией из-за спора о Крыме, который сам по себе не является большим вопросом. Так, например, санкции, введенные Соединенными Штатами и Евросоюзом в отношении России, оказывают значительно большее воздействие на отношения Россия — Запад и являются более значимыми, чем просто спор о том, кто реально владеет Крымом.
Нынешняя напряженность в отношениях между Западом и Россией связана не только со спорами по поводу контроля Москвы над Крымом. Она уже стала стержнем более масштабного противостояния между Западом и Россией из-за определенных действий последней, включая угрозу «гибридной войны» в странах Балтии и в Восточной Европе, вмешательство в выборы, демонстрацию военной силы и так далее. Тот факт, что санкции не смогли заставить Россию уйти с Крымского полуострова (и, судя по всему, они не смогут сделать это в будущем), вызывает вопрос, продолжает ли существовать прагматическая связь между жесткой линией Запада и вопросом о Крыме — или даже с Украиной в целом. А также о том, не становится ли Крым частью нарастающего масштабного противостояния.
Обострение противостояния
Увеличение динамики противостояния присутствует и в событиях военного характера, и происходит это как в Крыму, так и в ходе тайных военных операций России в поддержку сепаратистских группировок на Донбассе. Подобного рода российская военная активность не только заставила Запад предоставить материальную помощь Украине и направить туда своих советников, но и породила несоразмерные страхи по поводу гибридной войны. Активность России, помимо ее непосредственного вмешательства в события на Украине после Евромайдана, заставила Запад вновь сделать акцент на укреплении своих военных возможностей в противостоянии с Кремлем. Из-за этого возникла некоторая неопределенность для НАТО, для союзников этого альянса, а также для России. В свою очередь, эта неопределенность делает еще большее сложной возможность выхода из повторяющегося цикла усиления военного потенциала, и в результате образовавшийся тупик превращается в постоянный.
Одной из особых зон, где продолжают сталкиваться военные и экономические интересы Украины и России, является Азовское море. Аннексия Крыма, по сути, обнулила существовавшее ранее соглашение между Украиной и Россией о свободе навигации в этих водах, поскольку сама сделка основывалась на том, что Керченский пролив — единственный проход в это море — был поделен между ними. Это, естественно, осложнило для Украины работу порта Мариуполь в Азовском море, и в результате этот вопрос стал более значимым. Однако суть в том, что размещение украинских военных кораблей в Азовском море или увеличение количества кораблей НАТО в Черном море не будут иметь заметного воздействия на военно-морской баланс сил в этом регионе. Россия является здесь доминирующей силой, тогда как символические действия, направленные против де-факто контроля со стороны Москвы, лишь усугубляют и без того непростые отношения между обеими сторонами.
В центре противоречия между прагматизмом и символизмом находится сложный вопрос принятия новой реальности. Учет «фактов на земле» является трудной задачей в международных отношениях, из-за которой могут даже лишиться своих мест влиятельные политики. Так, например, России не нужно обращаться за примером к глубокой истории, — советский лидер Михаил Горбачев осознал опасное состояние Советского Союза и инициировал проведение реформ, но в результате возникло еще больше споров и даже произошла попытка государственного переворота. Вместе с тем траектория связей между Москвой и Западом за пять лет с момента российской аннексии Крыма показала, что любая попытка удержать свою позицию без учета новых реалий тоже имеет цену. В конечном итоге продолжающиеся санкции, кризисы и наращивание вооруженных сил поглощают значительную часть ресурсов с обеих сторон. И все это приводит к обострению противостояния, которое может остаться навсегда.