Двое молодых красноармейцев стоят плечом к плечу с серьезными минами на лицах. Пенсионерка Галина Бурматова, не шевелясь, смотрит на пожелтевшее от времени черно-белое фото. Оно было сделано в 1928 году — одно из немногих, на которых изображен ее отец в молодости.
«Моему отцу Максиму тогда было 18 лет. Здесь он со своим двоюродным братом, который позднее погиб».
На столе у Галины стоят тарелки с жареным мясом и салатами. Муж Петр достал еще и бутылку коньяка. Они живут в Красновишерске, городе с 16-тысячным населением, затерянном среди лесов где-то в Уральских горах, в 350 километрах к северу от Перми.
В этот день у них гостит Константин Остальцев, руководитель городского архива. Заглянула к родителям и дочь Ирина. Они собрались, чтобы помянуть Максима Бурматова, в годы войны попавшего в Германию. Его дальнейшая жизнь оставалась покрытой тайной, которую он унес с собой в могилу в 1987 году.
«Он видел, как увели двоюродного брата, — вот что он однажды рассказал. Это было в лагере для военнопленных. Больше они не встретились. Он не хотел вспоминать обо всем этом, а мы, глупые дети, никогда не лезли к нему с вопросами — просто потому, что раньше так было не принято».
Галина Бурматова показывает два листа бумаги — распечатки из интернета. На одном — личная карточка. «Бурматов Максим. Попал в плен: 10.07.1941», гласит подпись. «Здоров». На другом листе распечатана фотография: Максим вскоре после ареста, с пронумерованной табличкой на груди.
Поиск родственников в интернете
Семья узнала о существовании этих документов около года назад. Они хранились в Министерстве обороны России, которое рассекретило архив с данными о красноармейцах, находившихся в немецком плену, и выложило эту информацию в интернет. Архивариус Константин Остальцев заинтересовался этой темой и занялся соответствующими исследованиями.
В 1941 году Максим жил в родной деревне на Урале. Он был женат, у них с женой росла трехлетняя дочь. Когда Вермахт напал на СССР, его призвали в армию и отправили в далекую Латвию. В лагере, где он проходил подготовку к отправке на фронт, Максим встретился со своим двоюродным братом. Однажды, едва солдаты приготовились к вечернему отбою, лагерь окружили немцы. А комендант успел сбежать.
Официальная версия: «пропал без вести»
«Они даже не были вооружены. «Как стадо баранов, мы оказались в ловушке, — рассказывал Максим. — Без оружия, без карт местности. И без понятия о том, где мы, собственно, находились». Так он попал в плен», — рассказывает его внучка Ирина.
Сейчас она может прочитать об исторических событиях в интернете. Но тогда семье Максима не было известно об этом ничего. «Пропал без вести», гласила краткая официальная информация. По данным из архива Вермахта, Максим был отправлен в местечко Витцендорф (Wietzendorf) в Люнебургской пустоши — в лагерь Stalag X D.
Сам он позднее рассказывал о тяжелой работе на местных каменоломнях и постоянных избиениях. В немецком плену он провел три года — но выжил. Его брат, как и многие другие, погиб. Когда Максим после войны вернулся в родную деревню, его там не ожидало ничего хорошего: сначала распался его брак, а потом его забрали на допрос представители сталинских спецслужб. Для бывших военнопленных в те времена имелись специальные «фильтрационные лагеря», рассказал архивариус Остальцев.
«У нас в Красновишерске в 1944-1945 годах тоже был фильтрационный лагерь. Длинные двухэтажные бараки, где на нарах спали бывшие красноармейцы — до допроса, на которых от них требовали признать, что они были дезертирами или предателями Родины».
Многие тысячи сгинули в ГУЛАГе
Тех, кто не вынес допроса, отправляли на принудительные работы. Во времена репрессивного сталинского режима в ГУЛАГе сгинули бесчисленные тысячи людей. Но Максиму Бурматову повезло — его выпустили на свободу, а вскоре он познакомился со своей второй женой, матерью Галины. Но стигма военного плена преследовала его всю оставшуюся жизнь.
«Слава богу, времена изменились, — говорит Петр. Он торжественно открывает коньяк. Все присутствующие поднимают бокалы. — Раньше нас заставляли молчать. Мы о многом не знали. Так выпьем за свободу слова! За настоящую свободу, без цензуры! Выпьем за Максима!»