Самара/Тольятти ‒ Сложности начались, когда Алексии Ботаревой исполнилось 18 лет.
В 11 лет у нее обнаружили диабет первого типа. Лечение требовало внимательности: за уровнем сахара и рационом нужно было тщательно следить, чтобы принимать инсулин. Все необходимое выдавали в детской поликлинике — от инсулина до нужных приборов.
Но в возрасте 18 лет ее перевели во взрослую поликлинику.
«Там инсулин дают время от времени. Когда приходишь за инсулином, могут просто сказать, что его нет. Или посоветовать зайти еще раз попозже», ‒ говорит 22-летняя Алексия Ботарева.
В начале лета проблемы диабетиков стали горячей темой в России. «Медуза» сообщила, что во многих регионах наблюдается острый дефицит инсулина, который должен предоставляться системой государственного здравоохранения. В некоторые регионы на конец мая было поставлено менее 10% годовой нормы препарата.
Диабетики должны получать весь нужный им инсулин бесплатно. В Москве это правило работает, но в других населенных пунктах инсулин либо появляется время от времени, либо его нет совсем. В таком случае приходится покупать инсулин самостоятельно.
Проблемы с получением инсулина ‒ лишь один из примеров того, как в России проявляется давний кризис здравоохранения. Согласно данным государственного исследовательского института ВЦИОМ, россияне считают плачевное состояние здравоохранения самой серьезной проблемой страны.
В 2019 году ситуация ухудшилась, и к жалобам пациентов добавились протесты медицинских работников, выступающих против низких зарплат и переработок. Межрегиональный профессиональный союз медицинских работников «Действие» сообщает, что за короткое время к организации присоединились сотни новых членов ‒ врачи и медсестры, которые раньше избегали подобной деятельности.
Власти, встревоженные усилившимися протестами, признали существование проблемы. Здравоохранение было одной из главных тем тщательно подготовленной телепрограммы в июле, когда Владимир Путин отвечал на вопросы граждан страны.
Ботарева живет в Самаре, городе-миллионнике на Волге. Этот город — важный промышленный центр. Авиакомпания Finnair выполняет из Хельсинки в Самару прямые рейсы.
И все же в Самаре есть большие проблемы в области здравоохранения.
«Месячная доза инсулина стоит пять тысяч рублей [около 70 евро], и другие препараты легко могут стоить столько же. Для студента это большие деньги», ‒ говорит Ботарева.
Как и для работающего человека. В 2018 году средняя зарплата в Самаре составляла 32 тысячи рублей, то есть 450 евро в месяц.
«Но выбора нет. Я могу не чистить зубы, но без уколов инсулина я не проживу ‒ если хочу проснуться на следующее утро».
Ботарева ставит на обеденный стол небольшую коробку. В ней ‒ письма от диабетиков со всей России.
Письма приходят регулярно. Столкнувшись с предрассудками и придя в отчаяние из-за нехватки инсулина, Ботарева начала вести блог. Блогов по этой теме почти не было, и страница Ботаревой быстро стала популярной. Сейчас люди рассказывают ей в письмах и в интернет-сообщениях, как их напугала болезнь, как им было стыдно, как не хватало денег на инсулин.
«Есть и очень грустные истории. Я часто плачу».
Печальные истории попадали в прессу и раньше. В 2018 году суд Саратова признал местное Общество помощи больным сахарным диабетом иностранным агентом, из-за чего общественной организации пришлось прекратить свою деятельность. Это ухудшило и без того плохую ситуацию с лекарствами и инсулином и привело по меньшей мере к одному случаю смерти диабетика.
Деятельность Ботаревой воодушевляет не всех. Администрация Самары сообщила Helsingin Sanomat, что с поставками инсулина и его количеством проблем нет. По словам администрации, Ботарева получает весь полагающийся ей инсулин.
«Ага, конечно», ‒ парирует Ботарева.
Позже ей позвонили из поликлиники и сообщили, что она может ежемесячно приходить за инсулином и делать тесты. По словам Ботаревой, о причинах этого неожиданного известия можно только догадываться.
Жалобы на плохое состояние здравоохранения связаны и с общим недовольством. Уровень реальных доходов падает уже несколько лет, бедность стала повсеместной, так что порог недовольства снизился.
У россиян накопился длинный список жалоб.
Попасть на лечение ‒ долгий процесс, многие больницы ‒ в ветхом состоянии, аппаратура ‒ старая. Лечение часто предполагает взятки и все равно может быть плохим. Больницы закрывают, и получить нужную терапию стало сложнее, особенно в сельской местности. В некоторых больницах просят даже приносить с собой простыни.
Уровень квалификации врачей-специалистов различается, и их не всегда хватает даже в больших городах. В социальных сетях регулярно собирают деньги на лечение тяжелобольных в частных больницах или за рубежом.
Россияне знают, что элита с удовольствием лечится за границей, что не добавляет доверия к системе. В свое время в газетах писали, что жена известного и в Финляндии Павла Астахова, бывшего уполномоченного при президенте Российской Федерации по правам ребенка, рожала ребенка во Франции.
С другой стороны, все знают, что у врачей и медсестер низкие зарплаты, особенно в сельской местности. Это тоже повод для беспокойства, потому что врачи отправляются за более высоким доходом в Москву, Санкт-Петербург и за границу. Желающих поехать в отдаленные регионы почти нет.
Дело, конечно, в деньгах. Россия выделяет на здравоохранение гораздо меньше средств ВВП, чем многие западные страны. С учетом инфляции в последние годы финансирование сократилось еще сильнее.
Денежный вопрос возвращает нас к проблеме коррупции и неэффективности. В недавнем рейтинге новостного агентства Bloomberg здравоохранение России находится на четвертом месте по неэффективности в группе 56 стран. Менее эффективны только системы здравоохранения Азербайджана, США и Болгарии.
По мнению критиков, система финансирования полностью провалилась. Сейчас лечение оплачивается через фонды медицинского страхования, которые финансируются работодателями. Больницы и поликлиники выставляют счета, но тарифы за предоставленное лечение слишком низкие, чтобы покрыть расходы.
По мнению критиков, это не ошибка, а следствие лоббирования сферы платной медицины.
Плачевный уровень зарплат медицинских работников для России вовсе не новость.
Вернувшись на пост президента в 2012 году, Путин заявил, что к 2018 году зарплата врачей должна вдвое превысить среднюю зарплату по региону. А зарплата медсестер, по его словам, должна соответствовать средней зарплате.
Указ Путина выполнили менее чем в половине регионов России. И, по мнению профсоюза, даже там ситуация нестабильна. Специалистов стало меньше, оставшиеся вынуждены перерабатывать ‒ в таком случае уровень зарплат действительно формально растет.
Недобросовестное выполнение обещания ‒ главная причина протестов медицинских работников. Это сказалось и на вере народа в недавние обещания Путина. В 2018 году он назвал здравоохранение одним из так называемых национальных проектов, на которые выделяются миллиарды рублей.
В принципе, деньги есть, поскольку Россия накопила большие суммы в Резервном фонде на случай американских санкций. Наполнение Резервного фонда ‒ одна из причин «режима экономии».
В часе езды от Самары находится город Тольятти. В городе, названном в честь итальянского коммуниста Пальмиро Тольятти (Palmiro Togliatti), проживает 70 тысяч человек. Тольятти известен заводами «Лады».
В начале 2019 года в городе случился небольшой скандал. Молодой травматолог Алексей Карчинский опубликовал в социальных сетях свой расчетный лист за февраль. Его оклад составил 13 350 рублей, то есть 188 евро.
«Я хотел обратить внимание на проблему и подумал, что это удастся сделать через социальные сети. Так и получилось», ‒ рассказывает Карчинский, с которым мы встретились в кафе рядом с его работой.
После этого случая зарплату врачу немного подняли, но Карчинский все равно недоволен. Ему по-прежнему приходится подрабатывать.
Карчинский говорит, что начал лучше понимать ситуацию. Сейчас он — активный участник нового профсоюза.
«Проблема вызвана системой медицинского страхования и слишком низкими тарифами. Руководству приходится искать баланс с другими расходами, поскольку в системе нет достаточного количества денег».
Он говорит, что не хотел никого обвинять. Он просто показал свою зарплату.
«Когда я опубликовал данные о зарплате, многие сказали, что я могу уйти, если она меня не устраивает. Но я учился семь лет, работа интересная, коллектив хороший. Я не собираюсь никуда уходить».