Бывший премьер министр Великобритании, оставивший свой след в истории страны тем, что запустил процесс Брексита, Дэвид Кэмерон, наконец, представил публике книгу своих мемуаров под заголовком «Для информации» (For The Record). Британское издание Economist, под впечатлением от изданных записок Кэмерона, дает свой, альтернативный вариант воспоминаний из книги, которую бывший премьр мог бы написать, как гипотетически полагает «Экономист» (Economist), выиграй он тогда референдум.
Однажды подруга Маргарет Тэтчер спросила ее, что бы она сделала по-другому, если бы была возможность повернуть время вспять. После небольшой паузы она ответила: «Я думаю, что и в первый раз все получилось довольно хорошо». О себе я бы так не сказал. Я был неправ, убирая кандидатуры Консерваторов из правоцентристского альянса Европейского парламента. Я был неправ, окружив себя таким количеством закадычных друзей из школы и Университета. Если поразмыслить, то в «Большом обществе» слишком много пустой болтовни и бахвальства. Но я горжусь собой в одном: я оставил после себя страну в гораздо лучшем состоянии, чем та, которая мне досталась.
Причиной тому стал определяющий поворот в моей карьере, а именно: референдум о выходе Великобритании из ЕС в 2016 году. После объявления результатов аналитики заверили меня в один голос, что я не заслуживаю никакой похвалы за совершенно очевидные вещи. «Мистер Кэмерон просто стоял перед пустыми воротами, — заметил поучительным тоном редактор газеты „Таймс" (Times). — Единственное, что он сделал, это всего-навсего ударил по мячу». Часто одни и те же люди перед голосованием говорили мне, что я рискую «спустить монстров с поводка». Я только могу сказать, что референдум не был похож на пустые ворота в то время. Кампания разорвала страну на части и злоупотребила моими добрыми отношениями с некоторыми из самых близких друзей. А результат оказался пугающе тяжелым. Я иногда мучаю себя, в наиболее мазохистские моменты, воображая, что могло бы произойти, если бы все пошло по-другому.
Лихорадка по поводу Евроскептицизма в конечном счете иссякла, и Великобритания приняла реалии нынешней эпохи самоудовлетворенности Европы. Найджел Фараж (Nigel Farage) нашел себе подработку в Америке на «Fox News» и занял вакансию на данном «служебном» канале. Мне рассказывали, что он освоил неплохое местечко в Южной Флориде — фахверк с красными телефонными будками и постоянно работающим пабом, где подают наш настоящий эль, пирог и пюре. Без его руководства Партия независимости Великобритании была захвачена людьми настолько отвратительными и плохо дисциплинированными, что основной состав распался. «Дейли мэйл» (Daily Mail) была единственной широко продаваемой газетой, которая продолжала отстаивать проигранное дело, и особенно после «раздутого» заголовка о «предателе на Даунинг-стрит» Виконт Ротермир (Viscount Rotermere — британский медиа магнат) вмешался, чтобы заменить Пола Дакра (Paul Dacre — известный британский журналист, долгое время главный редактор «Дейли мэйл», сегодня главный редактор DMG Media) на Джорди Грейга (Geordie Greig), разумного человека, а также хорошего друга.
Также по теме:
«Хлорированный цыпленок» или лучшие цитаты обсуждения Брексита в британском парламенте
Тогда не сообщалось о том, что исчезновение Евроскептицизма также, в основном, произошло за время моей работы. Большинство из партии Тори агитировало за проигравшую сторону. Миллионы хороших людей проголосовали за то, чтобы уйти, не потому что они были «сыты по горло» Европой, а потому, что они были «сыты по горло» Великобританией. Я решил проблему Тори, отпуская самых талантливых сторонников Брексита, таких, как Борис Джонсон и Майкл Гоув (Michael Gove), одновременно разводя несовместимые взгляды и идеи по разным сторонам. Новым членам парламента оставалось только наблюдать за «высохшими» неуклюжими фигурами Иана Дункана Смита (Iain Duncan Smith) и Джейкоба Рис-Могга (Jacob Rees-Mogg), развалившихся в Парламентской чайной, чтобы узнать, что же будет с ними, если они тоже осмелятся выйти за рамки приличий. Я занимался проблемой «левых», объявляя о конце «режима затягивания поясов» на партийной конференции 2017 года и воодушевляя Бориса как министра экономики считать восстановление северных и центральных графств своей первоочередной задачей — или, как он выразился, вопросом «жизни и смерти».
Я занялся решением Европейского вопроса так, как никогда раньше не делал. Из сорвавшихся повторных переговоров, ведущих к референдуму, я узнал две вещи. Во-первых, нельзя быть членом «клуба» только наполовину — вы должны проводить время на заседаниях комитета. Во-вторых, нельзя недооценивать непреклонность межнациональных бюрократов. Я продолжал оказывать давление, надежно поддерживаемый сэром Айвеном Роджерсом (Sir Ivan Rogers), агитирующим за завершение создания единого рынка услуг и выпускающим леденящие кровь предупреждения о том, что произойдет, если не будет переосмыслен вопрос о свободе передвижения внутри ЕС. Мое положение подкреплялось тесными отношениями Великобритании с Америкой и моим личным взаимопониманием с президентом Клинтон (слава богу, она победила этого шарлатана, называющего себя «Мистер Брексит»).
Надеюсь, я не выказываю своим коллегам неуважения, когда добавляю, что мой самый большой помощник не был из моего окружения. Джереми Корбин (Jeremy Corbyn) — это подарок, который лучше передарить: допотопный левоцентрист с тлетворными взглядами и отвратительными друзьями: скучный и глупый человек, который больше предпочитает работать над своим садом, чем над совершенствованием своих деловых записок. Он, в конце концов, старик, что, по крайней мере, с нашей стороны, является крупной добычей для молодых людей (я на 17 лет младше его, но при этом считался одним из старейших членов нашего кабинета). В какой-то момент было слышно, как фанатик даже бормотал: «К черту бизнес». Тони Блэр говорил, что ему было физически тяжело противостоять постоянным нападкам со стороны Уильяма Хейга (William Hague — министр иностранных дел в кабинете Дэвида Кэмерона). Я с нетерпением ждал еженедельных дуэлей со Степто из Ислингтона (Steptoe of Islington).
К счастью, с моей точки зрения, Корбин был хорош только в одном — стремлении всеми силами цепляться за власть. Он «набил» исполнительный комитет Лейбористов психами и просто неадекватными персонажами. Он ввел программу «скользящего» отказа утвердить действующего члена парламента в качестве кандидата на повторное избрание, чтобы отсеять умеренных. (Единственное, что заставляет меня гордиться тем, что я Консерватор, — это то, что мы никогда не опустимся до отмены переизбрания членов Парламента.) Чем больше Лейбористов будут иметь право быть избранными, тем больше Корбин и его «сталинские контроллеры» укрепятся во власти. Трагедия для страны, но находка для моей партии.
Политические составители некрологов любят цитировать меланхоличное замечание Еноха Пауэлла (Enoch Powell) о том, что «любая политическая карьера… завершается провалом». Мне повезло, что я избежал этой участи. Последние несколько лет были головокружительными. Я ни на минуту не жалею о том, что нарушил свое обещание не задерживаться на третий срок. Победа на выборах 2020 года превзошла наши самые смелые ожидания. Партия Тори — это теперь все, о чем я мечтал за все годы, проведенные в Ноттинг-Хилле, — это национальная партия с членами парламента во всех уголках страны, от Шотландии до Внутреннего Лондона, обладающая абсолютно современной программой. ЕС наконец-то уступил свободе передвижения и выбора места жительства. И хотя я буду скучать по Даунинг-стрит, партия теперь имеет идеального нового лидера в лице Рут Дэвидсон (Ruth Davidson). Я знаю, что у Бориса были претензии к работе, — и он ясно дал понять, что его раздражает, когда на него смотрит некий новичок в Вестминстере, — но партия справедливо решила, что второй Буллингдонский (Bullingdon Club — элитный клуб Оксфордского университета) мальчик подряд будет ошибкой. Рут — как раз тот человек, который должен продолжать работу по модернизации, отправляя шотландский национализм на свалку истории так же, как я провожал туда безумие под названием Брексит.