Апостроф: Как вы могли бы описать современное состояние безопасности в европейском регионе?
Ян Энтони: С 2014 года вопросы военной безопасности стали более важной темой для обсуждения в Европе. Ведь события в Крыму и на Донбассе вызвали шок. После долгого периода времени, когда вопросы обороны были отодвинуты на задний план, сейчас они снова становятся важным фактором в европейской среде безопасности. Сейчас есть серьезные проблемы, требующие высокого приоритета и серьезных решений. И, конечно, есть другие проблемы, которые относятся к этому же вопросу — борьба с терроризмом, например.
ЕС и НАТО очень тесно сотрудничают, готовясь к различным типам угроз. Сейчас происходит возврат к потенциальному военному конфликту с Россией. Кроме того, есть неустойчивая в плане безопасности ситуация на юге — в Африке, из-за конфликта в Ливии, и в районе Сахары. Они также могут представлять террористическую угрозу. Поэтому вопрос европейской безопасности стал более сложным, чем было 5-10 лет назад.
— Вы специализируетесь на управлении военными конфликтами. Как, по вашему мнению, можно решить конфликт на Украине?
— Управление конфликтами и разрешение конфликтов — это разные вещи. Сейчас я вижу попытки создать более положительный контекст в вопросе Донбасса. Надо вернуться к Минским соглашениям, как к базовой резолюции по конфликту. Как вы знаете, сейчас идут обсуждения так называемой формулы Штайнмайера. Поэтому сейчас есть возможность вернуться к обсуждению того, как должны быть реализованы Минские соглашения. Есть серьезные вопросы относительно последовательности пунктов — что надо делать в первую очередь. И также стоит вопрос о том, как подтвердить выполнение сторонами своих обязательств, потому что сейчас очень низкий уровень доверия между участниками. Поэтому все, что будет сделано, надо тут же продемонстрировать — вот, это выполнено.
— Как насчет имплементации «Минска»? Особенно с учетом того, что он не работает в течение почти 5 лет.
— Как я вижу, сейчас никто не обсуждает никаких альтернатив. Возможно, среди людей, обсуждающих пути реализации договоренностей, есть какие-то другие варианты, но я понятия не имею, какими они могут быть. Минские договоренности до сих пор находятся в фокусе внимания.
— Давайте поговорим про Крым. Какие угрозы существуют на полуострове?
— С Крымом совсем другая история чем с Донбассом. В Крыму находятся объекты, которые могут быть базой для российского ядерного оружия, включая российские военно-морские силы, способные нести ядерные заряды в Черном море.
— То есть, главной угрозой является именно ядерное оружие?
— Конечно, оно является чрезвычайно серьезной угрозой в силу своей природы. Любое его использование будет иметь катастрофические последствия.
— Решится ли Кремль использовать это оружие в ближайшее время? Или это просто способ запугать Запад?
— Первичная задача ядерного оружия — это сдерживание. Это главная цель, с которой Россия разместила его в Крыму.
— Можно ли сравнивать ситуацию с Кубинским кризисом?
— Я не сказал бы, что эти две ситуации схожи. Там кризис подошел очень-очень близко к тому, чтобы перерасти в вооруженный конфликт. Я не думаю, что мы дойдем до такого уровня противостояния. Но сейчас очень опасная ситуация. Нам надо найти более стабильные механизмы, которые нельзя разработать, сравнивая ситуацию с Кубинским кризисом.
— Как западный мир может заставить Россию забрать свое оружие из Крыма?
— Конечно, санкции дали свой эффект. Я уверен, что они останутся — не вижу никаких причин для того, чтобы их снимать. Продолжится и международное давление на Россию. Нормализация отношений с ней невозможна, пока нынешняя ситуация в Крыму сохраняется. А поскольку Россия не имеет никакого намерения оставлять полуостров, то мы еще долго будем жить в сложных отношениях с ней, включая санкции, а также сотрудничество стран Запада, с учетом возможной военной конфронтации.
— Вспомним нападение на украинские военные суда в Керченском проливе, которое произошло почти год назад. Как можно избежать угрозы дальнейших нападений России на украинские и иностранные корабли?
— Россия недавно блокировала международные воды в Черном море и тем самым перекрыла торговые маршруты. Как международное сообщество должно реагировать на такое поведение?
— Надо уважать Международную конвенцию по мореплаванию. Надо продолжать проводить военные учения в Черном море и важно, чтобы в них участвовали страны НАТО. Конечно, остается риск, что Россия также будет организовывать свои учения. Я думаю, корабли будут пользоваться свободой судоходства, установленной Международной конвенцией. Некоторые вопросы, возможно, нуждаются в более широком обсуждении ради будущей долгосрочной конвенции. Надо сделать ее более соответствующей современным требованиям безопасности. Важно пересмотреть ограничения по времени относительно пребывания в Черном море для судов НАТО. Также стоит изменить планы НАТО по обороне и сдерживанию. Надо, чтобы НАТО имело больший доступ к Черному морю, а его военно-морские силы проводили там больше времени.
— Не говорит ли необходимость пересмотреть международные соглашения о слабости международных институтов, а также о их неготовности к ударам со стороны России?
— Многие страны заключили двусторонние соглашения с Россией, чтобы обеспечить себе уверенность в пользовании морем. Я думаю, такие сделки нужно осовременить, а также добавить еще одно соглашение, в котором прописать механизм обсуждения морских инцидентов на базе международных организаций, например, под зонтиком ОБСЕ. Это позволит избежать недоразумений, которые могут возникнуть из-за пренебрежения правилами.
В случае умышленных нарушений, например, когда военные учения перекрывают часть Черного моря, надо будет использовать другие меры воздействия. И в таком случае должна быть четкая международная реакция. Если вы посмотрите на саммит НАТО 2014 года у Брюсселе, то там были приняты решения, предусматривающие очень жесткую реакцию в случае любых кризисных ситуаций. Вопрос лишь в том, что делать Украине, которая не является членом Альянса и не подчиняется его решениям.
— Относительно российской военной мощи. Во время учений «Гром-2019», которые проходили недавно под личным руководством Владимира Путина, атомный подводный крейсер К-44 «Рязань» выпустил только одну баллистическую межконтинентальную ракету Р-29Р. Другая ракета просто не вышла из шахты. Это не первый случай, когда у российской армии что-то не получается. Поэтому возникает вопрос, действительно ли Россия представляет угрозу миру, все это лишь демонстрация?
— Те проблемы, которые вы назвали, Россия может решить. Но никто не сомневается в том, что она имеет чрезвычайно мощный ядерный арсенал. Несмотря на определенные проблемы с вооружением, Россия все же очень сильна.
— Кремль пообещал разработать ракеты малой и средней дальности и развернуть их для противостояния Запада (фактически, они уже есть — «Искандеры»). Значит ли это, что сейчас ситуация в Европе близка к состоянию холодной войны, когда СССР и Запад размещали РСМД для взаимного сдерживания?
— Да, Россия уже разработала и развернула РСМД. Мы не знаем, все ли они оснащены ядерными зарядами. Но для баланса сил НАТО должна иметь значительные силы с ядерным вооружением.
С периодом холодной войны есть различия. Тогда было полное разделение и никаких контактов между Востоком и Западом. А сейчас мы имеем значительное экономическое взаимодействие. Все еще есть возможность проводить политические обсуждения, в том числе, с участием межправительственных организаций. Поэтому сейчас обстановка не совсем такая, как во время холодной войны. Но, как я уже говорил, в Европе очень сложная ситуация с безопасностью и ухудшением отношений с Россией. Беспокоит отсутствие признаков того, что это ухудшение прекращается. Нет очень эффективных способов улучшения отношений с Россией. Поэтому существуют разные причины для беспокойства.
— Кремль отправил в Сербию дивизион С-400 и батарею «Панцирь-С» ВКС России. Это, фактически, российские военные учения рядом с ЕС. Является ли это подготовкой к удару по Западу?
— Позиция Сербии такова, что они хотят иметь хорошие отношения и с соседями, и со странами НАТО, но также с Россией. Сербия также проводит обучение вместе со странами НАТО. Сербия хочет баланса сил, но в случае конфликта она поддержит членство в ЕС. Она политически и экономически относится к странам Запада. Поэтому я не верю, что такие учения — это подготовка Кремля к атаке на ЕС.
— Как бы вы оценили военные угрозы для Европы на Украине, Белоруссии и Молдавии?
— Трудно ответить, поскольку это три разные страны и ситуация в каждой из них совершенно отличается от другой.
— Украина и Молдавия имеют схожие ситуации. Российские солдаты до сих пор находятся в Приднестровье — разница лишь в том, что там конфликт заморожен.
— Да, они там есть, но они не ведут боевые действия как на Украине.
— Верите ли вы в то, что этот замороженный конфликт может иметь продолжение?
— На сегодня мы считаем, что это не очень вероятно.
— Европа ожидает военного удара от России?
— Нет, мы этого не ожидаем и не предполагаем. Но мы этого не исключаем, мы это допускаем в наших планах обороны. Идет подготовка к этим атакам, а значит их вероятность уменьшается.
— Россия вкладывает большие средства в европейские политические партии типа французского «Национального фронта» или «Лиги Севера» в Италии. Есть ли свидетельства, что Кремль вкладывает деньги в «ополчение» в странах ЕС и поставляет оружие в Европу, чтобы расшатать ситуацию. Возможно, он финансирует преступность, чтобы влиять на ситуацию в ЕС?
— Проводилось много расследований связей с Кремлем, в частности финансовых связей у политиков. В ЕС много обсуждают кибернетическую угрозу, возможность атак на объекты инфраструктуры, а также информационные атаки. Но чтобы Кремль поставлял вооружения негосударственным организациям, особенно преступным группировкам, я никогда такого не видел.
— Россия взялась за урегулирование вопроса в Сирии. Что там происходит сейчас?
— Официально Россия помогает силам Башара Ассада установить контроль над территорией Сирии. Но то, что происходит сейчас — это, с точки зрения Кремля, образование единого стратегического пространства, включая Черное море и восточное Средиземноморье. Россия имеет свободный доступ к Черному морю и сейчас российский ВМФ получил значительно больший доступ к акватории восточного Средиземноморья. Они планируют использовать этот стратегический простор для возможной конфронтации с силами НАТО.
— Как это может повлиять на Европу?
— Это очень сложный вопрос. Один из вопросов, который вызывает беспокойство — наплыв беженцев и временно перемещенных лиц в Турцию и Европу. С другой стороны, опять же, создание Россией единого стратегического пространства, вмешательство в Средиземноморье.
— Вернемся к Украине. Вы являетесь экспертом по ядерной безопасности. У нас много атомных электростанций, могут ли они в случае полномасштабной агрессии представлять угрозу для всего мира?
— Да, это очень большая угроза — в первую очередь для самой Украины, чем для всего остального мира. Один из украинских чиновников заявлял, что именно поэтому произошел значительный пересмотр концепта безопасности Украины. Он включает так называемые «внутренние угрозы» для атомного оборудования и создание национальной охраны, будет защищать и оборонять атомные реакторы. Я думаю, что угроза для инфраструктуры АЭС в Украине является реальной. Но украинская власть относится к этому серьезно и принимает необходимые меры.