Аналитики и эксперты по проблемам международных отношений, обсуждая перспективы долгосрочного сотрудничества между Ираном, Россией и Китаем, расценивали его как явный сигнал внешнеполитической концепции, разрабатываемой в Белом доме, а также как очевидный вызов гегемонии США и тому мировому порядку, который намерены выстроить в Вашингтоне.
Уже месяц программа широкомасштабного комплексного сотрудничества между Ираном и Китаем является главной темой мировых СМИ, а эксперты и специалисты по международным отношениям как в Иране, так и за его пределами спешат обменяться мнениями по данному вопросу.
Исламская республика Иран в настоящее время разрабатывает дорожную карту с Китайской народной республикой, которая может стать основой для установления отношений стратегического плана и в более широкой перспективе. Большинство обозревателей и экспертов говорят о том, что Пекин задумывается над постоянным и надежным на долгосрочный период источником для импорта энергоресурсов. С другой стороны, постоянное политическое и экономическое давление из-за рубежа, санкции правительства Дональда Трампа также становятся причиной того, что Тегеран для продолжения выгодной зарубежной торговли, продажи и экспорта своих энергоносителей, прежде всего, нефти, а также для инвестиционных проектов, нуждается в постоянных надежных отношениях с Пекином.
Примерно в одно время с тем, как вышеупомянутые сюжеты вышли на повестку дня, стало известно, что Тегеран прилагает усилия, чтобы продлить свой договор о стратегическом партнерстве с Москвой, срок которого должен закончиться в будущем году. Обязательства равноправных отношений и принципы стратегического партнерства Исламской Республики Иран и Российской Федерации были согласованы в договоре, который возник и был подписан в 2001 году. Но сейчас, как представляется, международная повестка предлагает более серьезные поводы для того, чтобы соглашение о всестороннем и долгосрочном сотрудничестве между Тегераном и Москвой было бы продлено. Заслуживает упоминания также и то, что предыдущее соглашение (от 2001 года) предусматривало его автоматическое продление еще на пять лет, если только одна из сторон за год до истечения срока действия договора не подтвердит письменно свое решения о расторжении договора.
«Тройственный союз»
Сказанное выше вызвало целую волну тревог и озабоченности среди официальных лиц западных государств, прежде всего в Вашингтоне. Тема эффективности давления и санкций (а точнее, их неэффективности) со стороны США, возможность появления одной из самых мощных коалиций в международных отношениях (с участием двух сверхдержав — Пекина и Москвы) для противостояния гегемонистским устремлениям Белого дома стали самыми важными сюжетами для комментариев в различных СМИ.
Хотя содержание нового соглашения Тегерана и Москвы пока не объявлено, ясно, что оно будет логическим продолжением соглашения от 2001 года, с сохранением всех основных направлений сотрудничества — в области нефти, экспорта вооружения и ядерной деятельности. Как сообщало упомянутое американское издание, перед недавним визитом главы МИД Ирана Мухаммада Джавада Зарифа в Москву и до появления информации о продлении соглашения о сотрудничестве сторон, состоялся также продолжительный телефонный разговор президента России Владимира Путина и его иранского коллеги Хасана Роухани, посвященный самым разным сюжетам — пандемии коронавирусной инфекции, ядерной сделке, ситуации вокруг Сирии и также ряду вопросов двустороннего сотрудничества, важнейшим среди которых была работа над проектами в области добычи и транспортировки энергоресурсов.
«Ось Пекин — Тегеран — Москва уже формируется» — вторит вышеупомянутому изданию сайт «Eurasian Times». Соглашение о долгосрочном сотрудничестве Тегерана и Москвы, которое также может сопровождаться подписанием Ираном и Китаем инвестиционных контрактов на общую сумму в 200 миллиардов долларов, уже говорит о закладывании основ для мощнейшего в истории международных отношений стратегического союза трех государств на Востоке.
Новый баланс сил
Исламская Республика Иран уже давно стремится избавиться от лежащих тяжелым бременем на ее экономике американских санкций, так как все последние годы, несмотря на «ядерную сделку», находится под беспрецедентным давлением Вашингтона. Россия и Китай в последнее десятилетие также испытали на себе нападки со стороны США по самым разным поводам. Страх Вашингтона перед ростом экономического, а последние годы и политического могущества Китая, приводит в результате к беспрецедентно жестким нападкам администрации Трампа на КНР — это и «тарифные» войны, и вмешательство во взаимоотношения Большого Китая с одной из его автономий — Гонконгом, и проблема Тайваня, и военные акции Вашингтона в Восточной Азии. Всеми этими действиями США пытаются помешать росту мощи и влияния Китая как в регионе, так и в международных отношениях в целом.
Россия также столкнулась с откровенно враждебной политикой Вашингтона — против нее также введены весьма серьезные и многочисленные санкции, направленные и против отдельных конкретных частных лиц, а также целых российских компаний и организаций.
На основании всех вышеотмеченных обстоятельств можно сделать вывод об общности интересов в данный момент Тегерана, Москвы и Пекина. И это сближение трех государств может помешать планам Вашингтона на сохранение господства в современном мире, как и на консервацию однополярной модели международных отношений.
Ко всему вышеуказанному следовало бы еще добавить, что Россия и Китай в последние годы заметно укрепили долгосрочное сотрудничество в самых разных областях — экономической, оборонной, энергоресурсной. Они обеспокоены действиями Вашингтона на международной арене и пытаются выстроить свой собственный международный баланс сил. Кроме того, у двух стран есть и планы по расширению своего влияния и своих ролей в современных международных отношениях. А совместные военные учения, которые провели Россия и Китай в последние годы, в том числе те, что прошли в непосредственной географической близости от Ирана (не только при его полной поддержке, но и даже с его участием), в Ормузском проливе Оманского залива, стали прелюдией к формированию этого трехстороннего союза, который складывался не сколько по тактическим, сколько по стратегическим соображениям.