Ученый из Брно Барбора Падртова (Barbora Padrtová) смотрит на регион близ Северного полярного круга сквозь призму борьбы за нефть, новых морских трасс и международных отношений. Еще учась в Масариковом университете в Брно она осознала уникальность Арктики и ее особые качества.
В край ледников, вечной мерзлоты и тундры она ездит несколько раз в год и ведет переговоры с высокопоставленными представителями правительств и институтов, которые работают в регионе. Они, в свою очередь, пользуются ее знаниями и полученными ею данными. «Если подытожить, то лед тает в Арктике, а влияние и последствия это имеет для всего мира», — говорит ученый, которая работает на кафедре международных отношений и европейских исследований в Брно.
iDNES: Озабочены ли в Арктике коронавирусом?
Барбора Падртова: Тема пандемии сейчас — главный предмет дискуссий. Мы озабочены, в первую очередь, трудностями, сопряженными с самим заболеванием и мерами по борьбе с ним. Сейчас реализуется наш трехлетний исследовательский проект, в рамках которого мы с коллегами с нескольких факультетов Масарикова университета изучаем последствия климатических изменений в Арктике. Так, мы, например, исследуем отдаленные населенные арктические области, их потребности и проблемы. Однако сейчас из-за пандемии они полностью закрыты, и пока мы не можем туда попасть. Поэтому мы отложили большую часть исследовательских командировок.
— А чем вы занимались, пока все не смешал коронавирус?
— Прежде всего, вопросами безопасности в регионе, экономического развития, проблемой защиты окружающей среды, доступностью и источниками питьевой воды и, конечно, загрязнением окружающей среды, добычей полезных ископаемых, открытием новых морских границ и рыболовством.
— Что вас в годы учебы в Масариковом университете вообще заставило проявить интерес к Арктике, который впоследствии вылился в то, что вы стали авторитетным экспертом по международным отношениям в этом регионе?
— С самого начала учебы в аспирантуре на кафедре международных отношений и европейских исследований я занималась отношениями между Соединенными Штатами и Россией. Изучая наиболее острые моменты в их отношениях, я обнаружила, что именно Арктика является тем уникальным местом, где державы способны сотрудничать. Скажем, после аннексии Крыма другие государства отмежевались от России, прервав отношения с ней на разных уровнях и прибегнув к санкциям. Но в Арктике сотрудничество продолжалось почти без изменений. Хоть между государствами и существуют разногласия и даже конфликты, там они способны договариваться, и это, конечно, чрезвычайно интересно.
— Как вы это можете объяснить?
— Причин на то, разумеется, может быть несколько, но одна из главных заключается в важности этого сотрудничества для всех стран. Если бы Россия не соблюдала международное право, пыталась изменить границы или вела бы себя агрессивно, то оказалась бы в Арктике в изоляции, совершенно невыгодной для себя. Ведь после аннексии Крыма в Россию перестали поступать деньги, скажем, на закупку технологий, необходимых для разведки и добычи полезных ископаемых в северных регионах.
— Для России это серьезная проблема?
— Да. В Арктическом регионе в открытом море у русских находится одно из крупнейших нефтяных и газовых месторождений. Кроме того, из так называемой арктической пятерки (страны, чьи территории охватывают арктические области и чье побережье омывается Северным Ледовитым океаном: Соединенные Штаты, Канада, Россия, Дания и Норвегия — прим. авт.) Россия — единственное государство, не входящее в НАТО, и поэтому она не может участвовать в самых разных обсуждениях, которые ведутся в рамках альянса. Также это означает, что если поведение России, преследующей свои интересы, в Арктике будет враждебным по отношению к другому государству, против нее выступят и другие страны НАТО согласно статье договора.
— Это уникальное сотрудничество продолжается уже давно, или это современное явление?
— Во время холодной войны все эти страны сотрудничали в Арктике. После ее завершения укреплению отношений между Норвегией, Финляндией и Россией способствовали совместные действия, когда России потребовалось справиться с большим количеством ядерных отходов, в том числе от списанного военного оборудования. И тогда русским помогли финансово Финляндия и Норвегия, которые также поделились своими ноу-хау.
— До сих пор мы говорили о политическом сотрудничестве, а что вы скажете об экономическом?
— Большую часть прибыли, которую арктические государства получают из этого региона, обеспечивают ресурсы, находящиеся непосредственно на их территории, включая воды. Там в целом четко определены границы, а статус остального пространства, которое не принадлежит никому, закреплен в международном праве. Несколько лет назад была создана Арктическая экономическая комиссия, которая служит платформой для взаимодействия разных компаний с интересами в этом регионе.
— Однако что касается континентального шельфа, то там ситуация, которую мы наблюдаем, скорее прямо противоположная…
— Действительно, что касается экономических прибылей, то государства предпочитают собственные территории. Если говорить о хребте Ломоносова, то это подводный хребет, где есть богатые месторождения алмазов, золота, нефти, газа и других минералов. Он является предметом споров на уровне международного права. Государства стремятся доказать, что продолжение этого континентального шельфа относится именно к их тектонической плите, и тогда они получат право на экономические прибыли с этой территории.
— Удалось ли это кому-нибудь?
— Помимо США, с требованием признать это в специальную комиссию, которая была создана из-за оспаривания хребта, обращались уже все государства арктической пятерки. Однако пока все их усилия ни к чему не привели, и я не думаю, что в ближайшем будущем ситуация изменится. Комиссия отклонила их требования, сославшись на то, что необходимы дополнительные доказательные материалы, которые подтвердили бы правоту этих государств.
— С экономической точки зрения добыча в этом регионе была бы выгодной?
— Конечно, все зависит от стоимости того или иного товара. Согласно текущим прогнозам, компаниям было бы выгодно добывать нефть в этом регионе, если бы цена барреля нефти колебалась в районе 150 — 200 долларов (сейчас она не дотягивает и до 50 долларов — прим. авт.).
— А что влияет на выгодность?
— В данном случае мы говорим о High Arctic («высокая Арктика»). Температуры там достигают минус 70 градусов Цельсия, все приборы и технологии замерзают, и за час на них нарастает сантиметровый слой льда. Кроме того, само по себе это труднодоступное место.
— Если бы добыча все же началась, какие основные проблемы возникли бы?
— В пользу добычи говорят, разумеется, огромные прибыли, но при этом велик риск разного рода природных катастроф, к которым может привести, например, авария на нефтяных скважинах. Но есть и другие проблемы. Скажем, пластик, который загрязняет океан. Рыбы его едят и потом умирают от этого, что плохо сказывается на рыболовстве, а также экосистеме и фауне вообще. Финны рассматривают возможность строительства ветряных электростанций на севере страны, но тогда традиционные трассы миграции северных оленей окажутся под угрозой, и поэтому те, кто их разводит, и саамы выступают против этой инициативы.
— Какое влияние глобальное потепление оказывает на Арктику, и что оно значит для нашей планеты?
— До сих пор мы считали, что по сравнению с остальной планетой в Арктике потепление идет в два раза быстрее. Но несколько недель назад вышло исследование НАСА, в котором доказано: потепление в Арктике опережает другие регионы в три раза. Это важнейшая информация, поскольку это ускоряет и таяние вечной мерзлоты, а также льдов в океане. Кроме экологических последствий, есть еще и потенциальные экономические. Таяние ледников открывает возможности для прокладки новых морских путей без помощи ледоколов, которые очень дороги. Появляются возможности сократить на несколько десятков процентов расстояние, которое проходят транспортные суда на пути между Европой и Азией или Америкой.