Ави Лёбу (Avi Loeb) к научным спорам не привыкать. Этот фонтанирующий идеями астрофизик из Гарвардского университета уже проводил новаторские и сенсационные исследования черных дыр, гамма-всплесков, он занимался историей ранней Вселенной. Коснулся он и других тем, характерных для его области научных исследований. Однако, помимо этого, на протяжении более десяти лет Лёб проявлял интерес к отнюдь неоднозначной и спорной теме — поиску космических пришельцев. До недавнего времени самой громкой научной работой Лёба в этой сфере было его участие в проекте «Breakthrough Starshot», который финансировался миллиардером из Кремниевой долины Юрием Мильнером (Yuri Milner). Этот проект предполагает отправку к ближайшим звездам высокоскоростных космических зондов с установленными на них парусами-экранами из тонкой ткани — так называемыми «световыми парусами»; эти зонды должны ускоряться при помощи лазерной силовой установки. Однако положение начало меняться в конце 2017 года, когда астрономы всего мира попытались изучить загадочного «межзвездного гостя» — первого в истории человечества — который на короткое время оказался в пределах досягаемости наших телескопов.
Пришелец: то ли сигара, то ли блин
Первооткрыватели космического объекта назвали его «Оумуамуа», что в переводе с гавайского языка примерно переводится как «разведчик». При первом знакомстве с этим небесным посланником оказалось, что он обладает несколькими свойствами, которые объяснить совсем непросто. Внешне Оумуамуа похож на сигару или блин длиной 100 метров, при этом он не похож ни на один из известных астероидов или комет. То же самое касается и его яркости: выяснилось, что отражающая способность поверхности Оумуамуа по крайней мере в десять раз превышает соответствующий показатель, характерный для обычных астероидов нашей солнечной системы, — Оумуамуа блестит, словно отполированный металл. Самое странное заключалось в том, что после того, как Оумуамуа пролетел мимо Солнца, он стал ускоряться, что можно было бы объяснить только постепенным ослаблением силы солнечной гравитации. Обычные кометы тоже ускоряются благодаря тому, что с их поверхности, нагретой солнцем, с большой скоростью испаряется лед, переходящий в газообразное состояние. Но что касается Оумуамуа, то вокруг него никаких газовых струй не наблюдается.
Однако для Лёба наиболее правдоподобное объяснение столь же очевидное, сколь и сенсационное: учитывая форму Оумуамуа, отчасти напоминающую блин, и высокую отражательную способность, следует признать, что аномальное ускорение Оумуамуа можно объяснить только в том случае, если считать, что он на самом деле является солнечным парусом, двигающимся за счет давления солнечного ветра. Возможно, это покинутый корабль, принадлежащий какой-то давно исчезнувшей галактической цивилизации. Лёб в течение нескольких лет постоянно думал о том дне, когда человечество найдет, наконец, в глубинах космоса доказательство существования внеземных цивилизаций. И вот, ученый все больше и больше стал убеждаться в том, что, наконец, Оумуамуа и есть то самое доказательство. В конце 2018 года Лёб и научный сотрудник Шмуэль Бялый (Shmuel Bialy) из Гарвардского университета опубликовали в «The Astrophysical Journal Letters» (ApJL) статью. В ней они утверждали, что встреча с Оумуамуа есть не что иное, как первый контакт человечества с объектом, который создан внеземным разумом.
Внеземной разум, как и было обещано
Статья вызвала большой резонанс среди журналистов, однако не приглянулась большинству из коллег Лёба, специализирующихся на астробиологии. Последние заявляют, что, несмотря на всю необычность Оумуамуа, его все-таки нужно (если принять во внимание его свойства) отнести к объектам природного происхождения. Утверждать обратное, говорят критики Лёба, в лучшем случае опрометчиво, а в худшем — губительно для их научного направления, ведь ученые в течение уже долгого времени ведут борьбу за то, чтобы спасти репутацию исследований внеземных цивилизаций (а эта область науки имеет право на существование) от дискредитации. А дискредитируют их науку более всего легковесные репортажи, посвященные всяким НЛО и похищениям инопланетянами.
Однако Лёб решил защитить свою точку зрения перед широкой публикой, выпустив книгу «Инопланетяне: первый признак разумной жизни за пределами Земли» (Extraterrestrial: The First Sign of Intelligent Life beyond Earth), в которой рассказывается о самом авторе и об основных загадках, связанных с Оумуамуа. Журнал «Scientific American» расспросил Ави Лёба о его книге, о выдвинутой им спорной гипотезе, а также о том, почему, по его мнению, наука находится в кризисе.
[Ниже следует отредактированная стенограмма беседы.]
Ли Биллингс: Привет, Ави. Как дела?
Ави Лёб: Неплохо! Правда, немного недосыпаю, ведь приходится отвечать на просьбы всех СМИ, проявивших интерес к книге. Например, пришлось давать интервью в 1:50 ночи для программы «Good Morning Britain», а в 3 ночи — для «Coast to Coast AM». Прибавьте сюда мои выступления на американском сетевом и кабельном телевидении. В ближайшие несколько недель мне нужно дать около ста интервью вместе с подкастами. Уже записаны длинные интервью с [видеоблогерами] Лексом Фридманом и Джо Роганом для их шоу. Я никогда ничего подобного не видел, книга вызвала очень большой интерес. Я имею в виду, что за последние несколько недель со мной связались десять режиссеров и продюсеров из Голливуда! Я в шутку сказал моему литературному агенту, что если вдруг кто-то будет снимать фильм, то я хотел бы, чтобы меня сыграл Брэд Питт.
— Ну да, действительно, сходство очень большое. Вы всегда много работаете, поэтому думаю, что вам не удается нормально отдыхать и высыпаться.
— Мой распорядок дня такой: встаю всегда в пять утра, затем — пробежка. На улице никого нет, только я, птицы, утки и кролики — действительно прекрасно. Если говорить о моей научной работе, то из-за пандемии последние десять месяцев оказались самыми плодотворными. На работу ехать не нужно. Отпала необходимость в проведении большого количество встреч. И самое главное, не нужно постоянно разбирать мнения других людей!
— Теперь давайте перейдем к главной теме. Я думаю, мы оба согласны с тем, что в науке необходима честность. Говорю об этом только потому, что в «Инопланетянах» вы, в частности, заявляете о том, что не хотите быть в центре внимания и не заинтересованы в саморекламе. Это, действительно, правда?
— Здесь дело вот в чём: я думаю, что общение со СМИ — это для меня благоприятная возможность, которая позволяет мне делиться своими размышлениями с более широкой аудиторией. В противном случае, я не смог бы поделиться своими размышлениями.
— О чем бы вы хотели рассказать слушателям? Я так понимаю, вы рассуждаете не только об Оумуамуа.
— Да. Я также хочу сказать о том, что в настоящее время научное сообщество развивается как-то не совсем правильно — я имею в виду, если можно так сказать, состояние здоровья этого сообщества.
Сейчас у многих ученых основным мотиватором служит собственное самолюбие, тяга к почестям и наградам, демонстрация перед коллегами своего собственного ума. Для них наука — это, скорее, монолог о себе любимом, а не диалог с природой. Они привыкли вариться в собственном соку; они хотят, чтобы их голос звучал всё громче, а имидж становился значительнее. С этой целью они используют студентов и прочих своих учеников, которые вынуждены повторять заученные мантры. Но цель науки не в этом. Наука не имеет никакого отношения к самолюбию ученых, расширению их власти или улучшению имиджа. Наука хочет разобраться в том, как устроен окружающий нас мир; это опыт познания, в ходе обретения этого опыта приходится рисковать и даже допускать ошибки. Если работаешь на передовых рубежах фундаментальной науки, то не знаешь заранее, где правильный, а где неправильный путь — всё познается только благодаря обратной связи, которая обеспечивается благодаря экспериментам.
Необходимость эксперимента
Другая проблема современной науки заключается не только в том, что у людей сейчас наблюдается неверная мотивация, но и в том, что они больше не опираются на доказательную базу, т.е. на эксперимент. Необходимость в экспериментальном подтверждении выдвинутой теории вынуждает ученого вести себя скромнее, ведь в ходе экспериментов его теория может и не подтвердиться. А в наше время множество известных ученых занимается, так сказать, математической гимнастикой, изучая различные теории, не подтвержденные на опыте — сюда можно отнести, например, теорию струн, гипотезу о мультивселенной и даже инфляционную модель вселенной. Однажды на форуме я спросил [физика] Алана Гута (Alan Guth), который выдвинул теорию космической инфляции: «Можно ли принципиально опровергнуть инфляционную модель вселенной?» (Здесь Ави Лёб имеет в виду критерий фальсифицируемости (т.е. принципиальной опровержимости), выдвинутый Карлом Поппером и являющийся критерием научности теории, — прим.перев.) И он ответил, что я задал глупый вопрос, потому что с помощью инфляционной модели можно интерпретировать любые космологические данные, полученные в результате эксперимента. Выходит, теория космической инфляции сильна, ведь она способна объяснить все, что угодно! Но я считаю это большим ее недостатком, поскольку «теория всего» иногда является «теорией ничего», и получается, что между ними нет никакой разницы.
Пузырь, наполненный гипотезами
Мне кажется, что весь этот пузырь, наполненный гипотезами, напоминает наркотики: от него можно получить кайф и представить, что стал богаче Илона Маска (Elon Musk), самого богатого на сегодняшний день человека в мире. Меня это очень забавляет. У всех сразу появляется хорошее настроение, можно пообщаться с друзьями. А если вы — часть большого коллектива единомышленников, тогда каждый может поддержать и оказывать почести друг другу, раздавать друг другу награды — здорово, правда? Но, после этого, вы идете к банкомату обналичить карту и потратить те деньги, которые, как вам кажется, у вас есть на счете. И тут вы понимаете, что на самом деле у вас на счете ничего нет. Вот и эксперимент в науке, аналогично походу в банкомат, также служит проверкой правильности гипотезы. А в науке такая проверка просто очень необходима — гипотезы нужно проверять, иначе мы не получим никаких новых знаний. Не думаю, что в настоящее время гипотеза остается признанным научным инструментом.
— Итак, размышлять о теории струн и о мультивселенных — это плохо, а об инопланетных цивилизациях и искусственных инопланетных объектах, пролетающих через Солнечную систему, — это нормально? Получается, что «инопланетянами» тоже можно объяснить все, что угодно.
— Разница заключается в том, что относительно инопланетян можно выдвигать гипотезы и проверять их экспериментально. При этом, выдвигая свои гипотезы, мы исходим из консервативной точки зрения.
Если Оумуамуа является одним из множества объектов, движущихся по случайным траекториям, то, основываясь на данных его обнаружения с помощью телескопа Pan-STARRS, можно будет в качестве прогноза сказать, что очень скоро мы начнем обнаруживать в среднем по одному из этих объектов в месяц после запуска Обсерватории имени Веры К. Рубин (Vera C. Rubin Observatory). Кроме того, можно создать систему инструментов — возможно, это будут спутники, — которые способны не только наблюдать за космическим пространством, но и реагировать на появление подобных объектов. Тогда у нас появится возможность фотографировать эти объекты по мере их приближения и не отслеживать их перемещение — а ведь их скорость очень велика. Часть этой работы можно выполнять на Земле: можно заниматься поиском метеоров межзвездного происхождения и, если какой-то их них упадет на поверхность Земли, то можно исследовать его в земных условиях.
Инопланетяне против теории "мультивселенной"
Меня спрашивают, почему я так плотно общаюсь со средствами массовой информации. Единственная причина состоит в том, что мои коллеги не руководствуются здравым смыслом. Сравните хотя бы теорию струн и теорию мультивселенной с тем, что утверждаю я и многие другие, а именно: основываясь на данных космической обсерватории НАСА «Кеплер», можно утверждать, что примерно у половины из всего множества звезд нашей галактики, похожих на Солнце, по соседству имеется планета размером с Землю. Причем все эти планеты находятся примерно на таком же расстоянии, что и Земля от Солнца. А раз так, то есть вероятность того, что на поверхности таких планет присутствует вода в жидком виде. Следовательно, можно ожидать и появления тех или иных форм жизни. Итак, если мы, желая измерить вероятность появления жизни в Млечном Пути, станем подбрасывать, так сказать, кубик миллиарды раз, то какова будет вероятность того, что мы одни во вселенной? Скорее всего, ничтожно малая! Итак, в похожих обстоятельствах достигаются похожие результаты — это, по-моему, самое умеренное и консервативное утверждение, которое только можно себе представить. Поэтому я ожидаю, что большинство людей меня поддержат, похлопают по плечу и скажут: «Отлично, Ави, ты прав. Мы должны искать инопланетные объекты, потому что вероятность их появления очень даже высокая». Но вместо этого я вижу обратную реакцию, которая свидетельствует об утрате интеллектуального чутья. А как еще объяснить тот факт, что ведутся работы, например, по теории струн или теории мультивселенной — то есть по тем объектам, в существовании которых у нас нет ни малейшей уверенности? Причем в науке это считается мейнстримом! А инопланетными формами жизни никто не занимается. Это безумие.
Буду конкретен. Вполне очевидно, что я не бунтарь-аутсайдер и не занимаю каких-то руководящих должностей. Я возглавляю Совет по физике и астрономии при Национальных академиях [наук, инженерного дела и медицины], так? Этот совет сейчас готовит к выпуску в конце нынешнего года обзор под названием «Astronomy and Astrophysics Decadal Survey», который определит основные научные приоритеты для НАСА и Национального научного фонда США. На мой взгляд, астрономы должны вооружиться телескопами, стоимостью в миллиарды долларов; их главная задача — найти следы кислорода, а вслед за ним — и следы жизни в атмосферах экзопланет. Это благородная задача.
Внеземная жизнь без дополнительных финансовых вложений
Но если мы посмотрим на эволюцию Земли в течение первых двух миллиардов лет, то мы увидим, что содержание кислорода в атмосфере в те времена было небольшим — и это при том, что микробные формы жизни были самыми разнообразными. Это первый вопрос. Второй вопрос заключается в следующем: даже если будет вдруг обнаружен кислород, то его появление может быть связано с вполне естественными природными явлениями, скажем, с распадом молекул воды. Таким образом, даже если вы потратите миллиарды долларов и найдете кислород, а вместе с ним и метан, то люди все равно будут дискутировать об этом вечно. Посмотрите, сколько споров велось об обнаружении следов фосфина на Венере, а фосфин — очень необычная молекула по сравнению с кислородом. В любом случае, я полагаю, что с теми же самыми инструментами (здесь не потребуется никаких дополнительных финансовых вложений) действительно можно получить убедительные доказательства существования внеземной жизни, интеллекта и технологий.
А каковы будут издержки? Всего лишь промышленное загрязнение атмосферы. Можно заняться, например, поиском хлорфторуглеродов — это сложные молекулы, которые на Земле используются только в холодильных установках. Если эти молекулы будут обнаружены на другой планете, то это означает, что они возникли отнюдь не в результате каких-то природных явлений. А это значит, что мы получили убедительные доказательства того, что на данной планете существует жизнь.
Почему бы не заняться поиском следов промышленных загрязнений, ведь это того стоит? Тут есть только некий психологический барьер, мешающий некоторым ученым признаться в том, что им бы хотелось, чтобы вопрос о поиске внеземных цивилизаций был вообще задвинут на периферию и финансировался по остаточному принципу? Но, на мой взгляд, подобные исследования должны стать приоритетными, хотя к ним и следует относиться с осторожностью, ведь они дадут нам максимум информации о существовании инопланетной жизни. Но сейчас ситуация прямо противоположная.
Пари Паскаля
— Вы упоминаете о понятии «пари Оумуамуа», введенном вами по аналогии с «пари Паскаля», предложенном математиком XVII века Блезом Паскалем. Он утверждал, что выгоды, которые приносит вера в существование Бога, перевешивают ее недостатки. Вы точно так же говорите, что вера в Оумуамуа как в инопланетный объект искусственного происхождения была бы чистым благом, ведь она могла бы стать катализатором революции в космической науке и технологиях, сосредоточенных на более энергичных поисках внеземных жизни и разума. Даже если эта «охота» на инопланетян закончится ничем, нашей «добычей» будут более глубокие знания о космосе. Денежные вложения, которые последуют вслед за этим, послужат развитию нашей способности находить ответы на другие вопросы о Вселенной. Возможно, они даже помогут предотвратить вымирание рода человеческого.
Но представьте себе — ставки высоки. Что же тогда вы можете возразить тем, кто утверждает, мол, что «игра ва-банк» — т.е. распространение представления об искусственной природе Оумуамуа — безрассудно и опасно? По мнению критиков, ваши действия приносят больше вреда, чем пользы. Например, вы упомянули, что участвовали в одном из подкастов Джо Рогана, пользующегося огромной популярностью. Продажи вашей книги взлетят, тут и спорить не о чем. Однако, если мы учтем репутацию Рогана, как человека, распространяющего в своем подкасте опасную дезинформацию, то разумно ли это? Согласились бы вы выступить и на собрании «истинно верующих» в НЛО за пределами «Зоны 51»? («Зона 51» — военная база США на юге шт. Невада на южном берегу сухого солёного озера Грум-Лейк — прим. перев.) Где, по вашему мнению, проходит граница между научным информированием общественности и спекуляциями на тему, вызывающую лишь смех, ведь они вот уже несколько десятилетий тормозят поиски внеземного разума (проект SETI)?
— Спасибо, я понял ваш вопрос. В общем и целом, наука финансируется государством. Общественность, в свою очередь, проявляет огромный интерес к поискам внеземной жизни. Поэтому я не могу не задать свой вопрос: если общественность стоит на стороне ученых, имеют ли они право уклоняться от поиска ответа на загадку — того ответа, который может быть найден с помощью создаваемых ими технологий?
Конечно, существует огромное количество научно-фантастических рассказов об инопланетянах и множество ничем не подтвержденных сообщений о НЛО. А теперь давайте представим, что существует некая литература о магических свойствах covid-19, которая не имеет отношения к реальности. Означает ли это, что ученые должны прекратить поиск вакцины, способной остановить эту пандемию? Нет, и еще раз нет!
Наука как поиск в темных закоулках
Уверен, что поиск технологических характеристик Оумуамуа ничем не отличается от исследований природы темной материи. В работу, связанную с поиском слабо взаимодействующих массивных частиц, рассматриваемых как основной кандидат на важнейший компонент темной материи, были вложены сотни миллионов долларов, но пока безуспешно. Это не значит, что деньги были потрачены зря; поиски в темных закоулках — часть научного процесса.
Что касается риска, то в науке карты должны быть выложены на стол. Мы не имеем права замалчивать те или иные идеи только потому, что нас беспокоят последствия обсуждения этих идей. Отказ от обсуждения тоже связан с огромным риском. Наверное, Галилея предупреждали, чтобы он молчал о движении Земли вокруг Солнца и отставил телескоп в сторону, ведь это было так опасно для науки позднего Средневековья. Зачем наступать на одни и те же грабли? Необходим открытый диалог между учеными, когда люди высказывают различные идеи. Какая из них является правильной, должны определять только факты. Возвращаясь к Оумуамуа, я говорю, что имеющиеся у нас фактические свидетельства позволяют предположить, что данный объект был создан искусственно. Чтобы проверить правильно ли мое утверждение, надо найти дополнительные примеры, связанные с Оумуамуа и изучить их. Все так просто!
Как изменить сложившуюся ситуацию? Мой ответ: необходимо рассказать о ней общественности, что я и делаю.
— В своей книге, рассуждая о степени открытости дискуссии об Оумуамуа, вы связываете ее с военным духом, которым вы прониклись на службе в Армии обороны Израиля, с армейскими приказами: «Колючая проволока? Ложись на колючку». То есть, вы должны быть готовы пожертвовать собой ради общего блага. Вы готовы пострадать за истину? Вы готовы потерять друзей или встать над ними?
— Пока обходится без нападок, оскорблений и тому подобного. Возможно, кто-то шепчется за моей спиной, что разумно, учитывая мои руководящие должности. Нет, я действительно не могу ответить на этот вопрос. В социальных сетях я не свечусь. Хотя, должен заметить, я думаю, что мои критики, которые чаще всего оставляют ядовитые замечания в «Твиттере» и других местах, — это посредственные «деятели науки». Большинство настоящих ученых не станут так себя вести. Вместо этого, они будут приводить аргументы «за» или «против» моих утверждений. Этого достаточно. Ядовитые замечания бессмысленны, за исключением того, что я ничуть не удивлюсь, если на самом деле многие из моих критиков заинтригованы возможностью искусственного происхождения Оумуамуа. Но они не хотят признавать этого и кричат об обратном.
Молодые ученые выходят за флажки
К сожалению, молодые ученые, начинающие доктора наук, участвовавшие в моих исследованиях, находятся совсем в другой ситуации. Вскоре им предстоит заняться поисками работы. Уверен, что к ним не раз подходили доброхоты со словами: «Послушайте, чем вы занимаетесь? Это так опасно лично для вас». В результате молодые ученые «ушли в спячку» и практические перестали заниматься проблемами внеземного разума. В этом нет ничего удивительного. Если вы создали враждебную интеллектуальную культуру, где не в чести всё связанное с SETI, то молодые таланты не рискнут выйти «за флажки». Если вы стоите на траве, то не жалуйтесь, что она не растет под подошвами ваших туфель. Посредственные ученые мешают блестящим исследователям работать над SETI, а потом говорят: «Послушайте, ничего не найдено. SETI — это полный провал!»
Все сказанное выше не означает, что космическая наука должна полностью переключиться на SETI. Если вы посмотрите на мир коммерции, то увидите, что такие компании как Bell Labs в прошлом или Google в наши дни поощряют своих сотрудников к инновационным фундаментальным изысканиям, позволяют заниматься исследованиями, результаты которых пока не дают немедленную отдачу в виде прибыли. Если вы приглядитесь к академическим кругам, то увидите, что они гораздо более консервативны, чем коммерческий сектор. И этому нет никаких оправданий.
Атмосфера для работы
— Как вы относитесь к мысли о том, что для человека с молотком все вокруг выглядит как гвозди? Ваши недоброжелатели могут сказать, что на самом деле вы пытаетесь и дальше хорошо выглядеть в глазах богатых благотворителей, таких, например, как Юрий Мильнер. Ведь вы являетесь его советником в программе «Прорывные инициативы», в рамках которой финансируются исследования связанные с SETI и световыми парусами.
— Я полагаю (и думаю, что это верно в отношении всех остальных людей), что мое воображение ограничено моими знаниями. Конечно, участие в «Прорывных инициативах» не могло не повлиять на мою позицию. Я был одним из тех, кто предложил Юрию Мильнеру поддержать идею светового паруса [она была высказана физиком Филипом Любиным (Philip Lubin)]. Это весьма перспективная концепция звездолета. Она пополнила мой словарный запас и не удивительно, что я попытался перенести ее на Оумуамуа. Вы можете спросить: «Разве это не свидетельствует о вашей предвзятости?» И я отвечу, что ничто не ново в физике и в SETI. Вы знаете, что в контексте поисков внеземного разума, как только было изобретено радио, мы начали прослушивать небо в поисках радиосигналов. То же самое было с лазерами. Когда вы работаете над некоей технологией, вполне естественно, что вы воображаете ее существующей, и ищете ей применение. Не отрицаю, что идея светового паруса родилась у меня в голове, ведь я работал над ней раньше. Но с точки зрения мотивации Юрия это не имеет никакого значения. Ведь если у меня возникнет необходимость отстоять свои взгляды, я могу обратиться к нему напрямую. Поэтому моя работа над Оумуамуа не поддерживалась и не координировалась с «Прорывными инициативами». Не было никаких сообщений для прессы в мою поддержку. Конечно, у тех, кто участвует в «Прорывных инициативах», появился повод для тревоги — они должны заботиться о своей репутации и тому подобном. Я никак не связывался с участниками этой программы и не получал поддержки с их стороны. Я даже удивился, что никто не использовал Оумуамуа как политический инструмент в контексте «Прорывных инициатив». Это не имеет ничего общего с моими побуждениями.
— Что же дальше? У вас есть планы дальнейших действий?
— Совсем недавно я ушел с должности заведующего кафедрой астрономии Гарварда, так что у меня действительно есть возможность перейти к следующему этапу. Вопрос: в чем бы мог заключаться этот этап? Реальная жизнь не всегда соответствует нашим планам, но еще одна возможность занять руководящую должность была бы очень заманчивой, потому что я мог бы попытаться создать такую атмосферу, как это не под силу никому другому. Не хотел бы упустить такой шанс. Впрочем, быть может мне не стоит думать о руководстве. Вполне возможно, что мне даже ничего не предложат — это всё из-за моих идей на счет Оумуамуа. Тогда я стану больше работать над новыми книгами, больше заниматься исследованиями и продолжу каждое утро бегать трусцой.