С сентября прошлого года лауреат Нобелевской премии в области литературы Светлана Алексиевич по приглашению Германской службы академических обменов (DAAD) выбрала на жительство Берлин. Она покинула Белоруссию после того, как в ее адрес стали раздаваться угрозы со стороны президента Александра Лукашенко. Когда она сможет вернуться на родину, пока не понятно. Светлана Алексиевич живет уединенно, редко дает интервью, а когда выходит на улицу, ее едва ли кто-то узнает в лицо. В области того, чтобы оставаться незамеченной, у Алексиевич талант: даже бывший советский генсек Михаил Горбачев однажды прождал ее целых полчаса. «Что эта Алексиевич себе позволяет?!» — спросил довольно резко не привыкший ждать генсек. И вдруг понял, что она все это время стояла буквально в паре шагов от него. Тогда он примирительно сказал, что она такая маленькая, что он ее и не заметил. Алексиевич, нисколько не смутившись, ответила, что и сам Горбачев — отнюдь не титан. Это одна из немногих примечательных историй, которую Алексиевич рассказала нам сегодня, сидя в своей квартире с импозантными высокими потолками, огромным камином и почти бескрайним рабочим столом в одном из старых домов в Берлине. Отсюда она пророчит: то, что началось при Горбачеве, может закончиться в Белоруссии. А именно — закончится, наконец, долгая смерть коммунизма. Своими полифоничными хрониками Светлана Алексиевич не просто документирует этот конец — она ускоряет его.
— Протесты в Белоруссии прекратились, и в стране опять наступил мир. Лидер оппозиции Светлана Тихановская признала, что попытка свергнуть Лукашенко у либеральной оппозиции провалилась — на этот раз. Так что же, о прорыве можно забыть?
Светлана Алексиевич: Конечно, нет. Но как я могу требовать от людей, чтобы они шли на улицу, если сама уехала из страны? Большинство из семи членов старого Координационного совета либо бежали, либо находятся в заключении, и поэтому был создан новый Координационный совет, ядро которого составляют 50 человек. В общей сложности в него входят три тысячи человек. А протесты сейчас в поиске — какую форму принять.
— Какие?
— В День Свободы в марте на улицах было полным-полно солдат, а по воздуху туда-сюда летали военные самолеты. Так что люди просто вышли из домов и встали у своих подъездов — без ничего, без каких-то символов и опознавательных знаков. Это значило: «Мы здесь». К настоящему моменту было задержано, избито, покалечено или убито около 40 тысяч человек. Это коснулось каждой семьи десятимиллионного народа — был унижен и запуган весь народ. Этого мы не забудем.
— Вы думали, что протесты быстрее увенчаются успехом?
— Молодые люди так думали. Даже мы, пожилые люди, надеялись, что ресурсы власть имущих скоро иссякнут. Поначалу мы все ощутили эйфорию. Женщины носили белые платья, повсюду развевались национал-патриотические бело-красно-белые флаги, люди запускали воздушные шары, повсюду играла музыка… Это был настоящий праздник! Мы вспоминали о том, как все начиналось в 90-х годах… То были романтические времена! Тогда мы были убеждены, что нужно избавиться от коммунистов, и тогда буквально за углом нас ждет свобода. В 90-х мы тоже думали, что свобода — это праздник. Но почему-то получилось иначе. Вместо свободы и счастья началось закрытие предприятий, люди теряли работу, кто-то разбогател, но все остальные утопали в нищете. И даже когда мы в Белоруссии победим, я боюсь, что никогда не сможем стать такими же сплоченными, как сейчас.
— Вы недооценили Лукашенко?
— Мы очень активно спорили о том, какую революцию хотим. Я не хотела кровопролития — я боялась его. Я предупреждала других, что если дело дойдет до насилия, то погибнут сотни людей, и это будет еще хуже, чем было во время Майдана в Киеве. В Минске достаточно просто выглянуть в окно, чтобы увидеть десятки бронеавтомобилей, бронетранспортеров, до отказа забитых солдатами. Что мы можем им противопоставить? Воздушные шарики? Свобода в стиле Майдана — это для нас неизведанная территория.
— Тогда каковы вообще шансы на успех этих протестов?
— Белоруссия — пример нового типа ненасильственной революции. Мы хотели обойтись без кровопролития. Это был идеалистический план. И люди до сих пор не отказались от своих убеждений, но знают, что цена за это будет высока.
— Но разве можно было рассчитывать на то, что «последняя диктатура в Европе» не будет защищаться?
— Я была немало удивлена, увидев, насколько быстро была перезапущена сталинская «махина». Никто ничего не забыл. Повсюду появились шпионы, местные отделения КГБ работают с полной загрузкой. Какой-то врач «настучал» на своего начальника, того уволили, и доносчик занял его должность. Это, по сути, повторение 1937 года, когда репрессии достигли своего пика. Об этом были написаны целые библиотеки книг, а сейчас все повторяется заново.
— Вы пишете книгу об этом?
— Да. Чехов когда-то сказал: мы не врачи, мы боль, задача литературы — поставить диагноз. Мне звонят многие люди, делятся со мной воспоминаниями. И я вижу, что все они растеряны, обескуражены. Мы хотим создать независимую и процветающую страну. Но как? Мы живем между двумя опасностями: Лукашенко и Россией. Я писательница, а не политик, и в своей книге ищу ответы на этот вопрос — как быть независимыми от России и Лукашенко? Знаете, что мне говорят люди, когда я спрашиваю, так дела в Белоруссии? Светлана, мы живем в оккупации.
— Что еще они рассказывают?
— Они рассказывают об абсурдной, ужасной жизни. Слухи просто жуткие. Например, одного доставщика пиццы арестовали, потому что у него были красный велосипед и белая сумка для пиццы — это был цвет фирмы, в которой он работал. А к кому-то ворвались в квартиру, потому что у него на балконе на сушилке для белья висели красные и белые трусы. Трусы цвета нашей революции. На Новый год Дедам Морозам было запрещено носить красные халаты и шапки — только синие. Это же безумие какое-то! А говорят, так живет весь народ.
— В интернете можно найти кадры, на которых видно, как людей хватают прямо на улице, а мимо идут прохожие, словно ничего не произошло. Это что, страх? Или часть людей все еще поддерживают Лукашенко?
— Кто-то (таких людей немного) действительно все еще верят в Лукашенко. Другие его ненавидят. Между ними есть некая «серая зона» — это неопределившиеся люди. Они боятся перемен и довольствуются тем, что могут купить машину-иномарку, съездить в отпуск в Египет или купить одежду из Китая. Раньше у нас ничего этого не было. Они боятся, что после Лукашенко придет российский капитал, который по дешевке скупит фабрики и заводы и распустит колхозы. Они боятся России — этой российской модели капитализма.
— Ваша книга будет, в частности, об этом?
— Да, об этом тоже. А еще о том, как белорусы могли убивать и унижать своих же сограждан. Люди, выпущенные из тюрьмы, рассказывали, как слышали там крики мужчин, звучавшие не по-человечески, а по-звериному. А перед тюрьмами своих детей ждали матери и отцы — и они тоже слышали это. Вы только представьте себе это! Говорят, что одежда арестантов отмечена разными цветами. Красный цвет — цвет оппозиции, а потому с этими узниками можно делать все, что угодно, — рассказывали. Других отмечают желтым или синим цветом. В камерах нарочно разбрызгивают хлор, который повреждает глаза и легкие — специально так делают во всех камерах, представляете? Мне все это рассказывали, а я удивлялась: где белорусы научились всему этому?!
— В Берлине вы встречались с немецкими политиками и депутатами, с главой МИД, с федеральным президентом. Что вы им говорили?
— Думаю, Германия не до конца понимает, насколько велика опасность, исходящая от Белоруссии. Дело не в том, что мы страдаем. На кону стоит стабильность Европы. Может случиться гражданская война, и в мирную Европу может хлынуть поток беженцев. Белоруссия — последний бастион коммунизма. И если коммунизм победит, это приведет к укреплению националистических движений и авторитарных правительств — в России, Польше, Венгрии.
— Что вам отвечают на это политики?
— Конечно, Белоруссия находится в тени России. Мы слышим слова поддержки, но теперь нам нужны не слова, а действия. Санкции против отдельных членов правительства Белоруссии неэффективны. Нам нужна более решительная поддержка со стороны международного сообщества.
— Более трех миллионов белорусов погибли после нападения Германии на Советский Союз — это было около четверти численности всего населения. В 2021 году исполняется 80 лет «Плану Барбаросса». Осознают ли немцы свою историческую ответственность за это?
— Немцы мало знают о нас. Я много размышляла о том, почему это так. Возможно, они считают нас частью России, потому что мы — маленькая страна, этакая «крошка» на границе великой империи.
— Можно ли сказать, что катастрофа Второй мировой войны сломила силу сопротивления белорусов? Долгое время считалось именно так.
— Наш опыт катастроф намного богаче. Иван Грозный в XVI веке велел сжечь независимые от Москвы белорусские города. Так что исторически есть некий сковывающий нас фактор — этакий ген страха. Но есть и нечто другое, рабское. Даже самые пожилые из нас не могут вспомнить, что такое свободная жизнь. У нас нет опыта свободы. Дело ведь не в том, что человек всю свою жизнь провел в лагере, а потом вышел оттуда и вмиг стал свободным. Этот человек ничего не знает о свободе. Как ему быть свободным?
— А молодежь?
— Они вдыхают другой воздух. Они разбираются в технологиях, в интернете. Большинство людей, попавших сейчас в тюрьму — ученые, предприниматели, владельцы бизнесов и студенты. Журналистов арестовывали, потому что они делали свою работу. Вот это самое ужасное. Это не «голодная революция», а революция достоинства, как говорят на Украине.
— Какую роль играет интернет?
— Нас спасают социальные сети: Facebook, Telegram. Помогают сайты вроде Tut.by или Telegram-канал Nexta. Правительство думает, что если они контролируют телевидение и газеты, то этого достаточно. Но поскольку все знают, что реальную картину отображают лишь социальные медиа, работе с ними теперь научились и люди старшего поколения. В интернете сидят даже 70-летние люди.
— Поговаривают, что некоторых белорусов задерживают в России и выдворяют обратно в Белоруссию.
— Это правда. Одна моя подруга хотела, чтобы я приехала к ней в гости, а потом перезвонила и сказала: «Ради Бога, не приезжай!» Россия для нас больше не безопасна.
— Вы ощущаете себя в Берлине в безопасности?
— Я не испытываю страха.
— Если Лукашенко все-таки уйдет, кто мог бы прийти ему на смену?
— Хорошим кандидатом был бы Виктор Бабарико…
— Бывший банкир, собиравшийся участвовать в выборах летом 2020 года и соперничать с Лукашенко и с тех пор сидящий в тюрьме…
— Или Павел Латушко.
— Бывший министр культуры и директор театра, сейчас проживающий в Польше.
— Или Светлана Тихановская, лидер нашей революции. Люди любят ее.
— Вы закончите вашу книгу раньше, чем уйдет Лукашенко?
— Надеюсь, что он все же уйдет раньше. Я пишу очень медленно.