Соединенное Королевство в 2013 году принимало у себя встречу группы G7, однако реализация великих планов Дэвида Кэмерона оказалась удручающей.
В последний раз Соединенное Королевство принимало на своей территории саммит G7, или, на самом деле, G8, в 2013 году, и в тот момент полный энергии и энтузиазма Дэвид Кэмерон шикарным вечером в лучах вечернего солнца проводил заключительную пресс-конференцию, а происходило все это на берегу озера Лох-Эрн в Северной Ирландии. В тот момент он полагал, что ему удалось одержать дипломатический триумф, поскольку он добился включения новой темы в повестку мировых лидеров — глобальной борьбы против коррупции.
«Это, на самом деле, важные обязательства, которые мы соответствующим образом сформулировали и затем подписали, — подчеркнул Кэмерон. — По этим словам, уместившимся на одной странице текста, работа группы G8 будет оцениваться в течение многих и многих лет».
Некоторые вопросы, в том числе такие, как публичная регистрация бенефициарного владения акциями (beneficial share ownership), автоматический обмен налоговой информацией и ограничения на перемещение места получения прибыли многонациональными компаниями, — все они, наконец, оказались в центре всеобщего внимания. Неожиданным образом борьба с коррупцией стала новой визитной карточкой Британии, а также личной миссией Кэмерона, хотя сейчас уже это может показаться довольно странным, учитывая его активную лоббистскую деятельность после ухода из политики.
Определенный прогресс был достигнут после саммита G8, особенно в области публичной регистрации бенефициарного владения акциями — это позволяло установить истинного владельца, — и можно было надеяться на то, что у тех людей, которые занимаются отмыванием денег, будет меньше мест, где они могли бы укрыться. По данным 2019 года, в результате уклонения от уплаты налогов развивающиеся страны теряли 180 миллиардов фунтов стерлингов в год.
Однако спустя почти десятилетия после сделанных в Северной Ирландии обещаний можно сказать, что Соединенное Королевство утратило свою ведущую роль в этом деле. Британские Виргинские острова, предположительно, самая большая налоговая гавань в мире, все еще занимаются разработкой британских предварительных условий перед тем, как создать публично доступный регистр владения акциями. При этом еще три года назад депутаты приняли закон, по которому все британские заморские территории должны были создать такого роди регистры к 2020 году.
Закон о необъясненном благосостоянии (Unexplained Wealth Orders), который считался какое-то время волшебной пулей, способной заставить представителей аристократической элиты отказаться от нажитого нечестным путем состояния, сегодня, по большей части, не применяется, и, кроме того, он подвергается жесткой критике со стороны британских судов. Первоначально ожидалось, что в первые два года будут выпущены 20 такого рода постановлений. Пока были выпущены только четыре, а в одном случае судья решил, что британское правительство должно выплатить дочери казахстанского политика из числа элиты страны миллионы фунтов стерлингов в порядке компенсации за противоправный захват ее имущества.
Ведомство по расследованию крупных дел (Serious Fraud Office) продолжает оставаться крайне недофинансированным, а городские власти Лондона с их армией бухгалтеров, юристов, специалистов по недвижимости и арт-дилеров, банкиров и пиар-компаний все еще продолжают защищать активы представителей мировой клептократии. Планы относительно составления регистра иностранных фирм, обладающих собственностью на территории Соединенного Королевства, которые впервые были изобретены Кэмероном в 2015 году и по которым до 2018 году проводились консультации, до сих пор не применяются, и они не фигурировали в последней речи королевы.
Кроме того, планы относительно реформирования Регистрационной палаты (Companies House) и наделения ее правом контроля над регистром компаний и его администрирования, продолжают пробуксовывать. Внутри Уайтхолла не существует устойчивой структуры для борьбы с коррупцией. Все еще имеется главный борец с коррупцией — депутат Джон Пенроуз (John Penrose), — однако его роль была снижена, и он уже не принимает участия в заседаниях кабинета.
Десять разных правительственных департаментов имеют отношение к борьбе с коррупцией, и еще больше их количество занимаются вопросами, связанным с отмыванием денег. Но если все несут ответственность, то это значит, что никто за это не отвечает.
Выступая в прошлом месяце перед членами комитета по международным делам Конгресса США, Эд Лукас (Ed Lucas), старший научный сотрудник Центра европейских политических исследований (European Policy Analysis), в конце своих потрясающих показаний порассуждал о «крайне неэффективном подходе к этому вопросу в Соединенном Королевстве». Вот с какими словами он обратился к членам Конгресса США: «Я надеюсь, что американские официальные лица и избранные представители особо подчеркнут свою неудовлетворенность по поводу достигнутого Британией прогресса. Поводом для национального позора должно служить то, что Лондон продолжает оставаться столицей по отмыванию денег всего мира».
Коррупция вновь становится активно обсуждаемым вопросом, и неспособность Британии удержать свои лидирующие позиции в этой области становится очевидной. Борис Джонсон на встрече G7 на этой неделе в графстве Корнуолл уделит большое внимание борьбе против тоталитаризма в России и в Китае, однако, говоря об этом, ему придется как-то обойти вопрос о роли лондонского Сити, заморских территорий и рынка недвижимости столицы Британии в пособничестве российской клептократии. Кроме того, нельзя будет не обратить внимание на его враждебное отношение к рекомендациям парламентского комитета по делам разведки и безопасности относительно российского влияния. Том Китиндж (Tom Keatinge), директор Центра изучений в области финансов британского Королевского объединенного института оборонных исследований (Royal United Services Institute) выступил с таким заявлением: «Когда прилив уйдет, можно будет обнаружить, кто купается голым. Для Бориса Джонсона и незаконных действий в области финансов этот неприятный момент скоро настанет».
Недавняя британская инерция, скорее всего, будет воспринята не только как зеркало внутренних невыполненных обещаний. Коррупция вновь поднимается на первые места в глобальной повестке, в основном благодаря Америке. Джо Байден заявил, что соперничество между автократией и демократией представляет собой актуальный вызов и что он намерен «объединить всех наших союзников для борьбы с коррупцией и клептокатией». Решение связанных с коррупцией вопросов не означает отвлечение внимания от отношений с Китаем, Россией и другими стратегическими соперниками и, на самом деле, он занимает в них центральное место. Во вторник Байден объявил о том, что борьба с коррупцией занимает «стержневое место в области интересов, связанных с национальной безопасностью, а также играет первостепенную роль в сохранении демократии».
Внутри совета национальной безопасности Саманта Пауэр, глава организации USAID, активно занимается продвижением этого вопроса, и она считает, что общим элементом, объединяющим такое большое количество демонстраций от Джакарты до Претории, является гнев по поводу коррупции. Тем временем, установленный на встрече G7 минимальный корпоративный налог в 15 процентов, который стал возможен в результате поражения Дональда Трампа, означает, что теперь нужно расширить те меры, которые не позволяют фирмам скрывать свои доходы в налоговых гаванях.
На прошлой неделе Генеральная ассамблея ООН провела трехдневную конференцию по борьбе с коррупцией, и это был первый такого рода саммит. Роль «пособников» (enablers), то есть, преимущественно лондонских адвокатов, оказалась среди основных мишеней этой Ассамблеи, что и нашло свое отражение в 17-страничном коммюнике.
Выраженные Кэмероном на саммите G8 амбиции быстро испарились, и это не просто еще одно напоминание о том, столь мимолетными могут оказаться фантазии участников подобных саммитов, или о том, как все декларации саммитов «сегодня здесь, а завтра они уже в мусорном ведре».
Поддерживаемый своим успехом на саммите G8 в 2013 году, Кэмерон в мае 2016 года пошел еще дальше — он собрал мировых лидеров на конференции по борьбе с коррупцией, которая проходила в особняке Lancaster House, и это было первое такого рода совещание. Многие еще помнят слова Кэмерона, произнесенные им на приеме. Он тогда сказал, что пригласил лидеров некоторых «самых фантастически коррумпированных стран». На самом деле, участие в том мероприятии приняли 43 мировых лидера, и они составили список из 648 обязательств, 17 процентов из которых имели отношение к бенефициарному владению акциями, поскольку многие считали этот вопрос золотым ключиком для решения проблемы коррупции.
«Создавалось впечатление, что наступает глобальный момент, когда весь мир, казалось, готов был всерьез заняться этим вопросом, — отмечает Лиз Дэвид-Бэрретт (Liz David-Barrett), которая в то время возглавляла группу по изучению коррупции Университета Сассекса (Sussex University). Роберт Бэррингтон (Robert Barrington), который в то время был исполнительным директором организации Transparency International, отмечает, что, по его мнению, не было другого такого периода, когда НКО работали бы так близко с высокопоставленными сотрудниками правительства за весь 30-летний период борьбы с коррупцией. «По мере нашего вовлечения в этот процесс, голод в отношении идей со стороны Даунинг-стрит 10 не уменьшался, а только увеличивался. Это свидетельствовало о том, что может возникнуть глобальное антикоррупционное движение, которое не обязательно должно завязнуть в структурах ООН».
Но через два месяца состоялось голосование по вопросу о Брексите, Кэмерон покинул свой пост, а организаторы саммита сегодня признают, что Уайтхолл, в целом, совершил коллективную ошибку в этом вопросе. Вот что говорит по этому поводу Креон Батлер (Creon Butler), высокопоставленный сотрудник аппарата кабинета министров, занимавшийся организацией антикоррупционного саммита: «Нельзя сказать, что у Терезы Мэй возникали какие-то проблемы, когда речь шла о борьбе с коррупцией, однако в связи с Брекситом у нее появились другие приоритеты, и этот вопрос оказался не в верхней части списка, как это было в период правления Кэмерона».
В защиту Мэй следует сказать, что она подняла этот вопрос на саммите G20 в Брисбене в 2016 году, где были приняты 10 принципов относительно бенефициарного владения. Однако Батлер признает, что возможности лидеров ограничены, и на саммите нельзя поднимать пять различных вопросов. Для Мэй приоритетным тогда был вопрос о современном рабстве. «Если бы наши усилия были продолжены, мы могли бы продвинуться значительно дальше. Но именно в этом мы потерпели неудачу», — подчеркнул Батлер.
По мнению Бэррингтона, Соединенное Королевство потерпело неудачу не только из-за Брексита. Вот что он говорит по этому поводу: «В 2008 году, после финансового краха, Соединенное Королевство ввело режим золотой визы. 60 процентов этих виз — они толком не проверялись, и усердия в этом вопросе не было — получили граждане России и Китая. Это была умышленная политика, и речь шла не о поддержке коррупции, а о привлечении инвестиций в тот момент, когда экономика находилась в сложном положении. На самом деле, после сovid-19 и после Брексита экономику Соединенного Королевства ожидают довольно сложные времена. Возможно, правительство не хочет перекрывать те пути, по которым в Соединенное Королевство приходят инвестиции, а также отказаться о возможности экспорта товаров на новые рынки с довольно высоким уровнем коррупции. Правительство никогда откровенно об этом не скажет, но в этом есть доля realpolitik».
Недавно появились некоторые признаки того, что vинистерство иностранных дел, которое при Кэмероне, ориентированном больше на инициативы внутри кабинета, не играло в этом вопросе центральную роль, сегодня хочет подхватить утерянный мяч и продемонстрировать лидерство. Так, например, в опубликованном в этом году комплексном обзоре оборонной и международной политики (Integrated defence and foreign policy review) затрагиваются некоторые вопросы относительно незаконного финансирования и возникающих угроз в области безопасности.
По инициативе Соединенного Королевства на встрече G7 было сделано заявление относительно проходившего на прошлой неделе мероприятия ООН, хотя оно и носило общий характер. Британский министр иностранных дел Доминик Рааб выступил на этой ассамблее, и, в основном, он поддержал то, что было сделано правительством. По его словам, на встрече G7, которая состоится позднее в этом году, тоже будет обсуждаться этот вопрос.
В апреле нынешнего года Рааб вслед за Соединенным Штатами объявил о введении санкций по типу пакета Магнитского — речь идет о запрете выдачи виз и замораживании активов — в отношении тех людей, которые замешены в коррупции, а также в нарушении прав человека. Ему потребовалось значительно больше времени, чем он ожидал, для того, чтобы создать соответствующую архитектуру, и в каком-то смысле подобные санкции имеют отношение только к симптомам коррупции, но, тем не менее, это движение вперед. Пока эти санкции были введены в отношении 22 человек. Канцлер казначейства Риши Сунак (Rishi Sunak), как говорят, собирается в ближайшее время предложить меры, которые будут блокировать размещение на Лондонской бирже акций компаний по причинам, связанным с вопросами безопасности.
Вместе с тем, давление Соединенного Королевства на свои заморские территории и владения короны относительно подготовки списков бенефициаров, в лучшем случае, можно назвать лишь спорадическими. Кроме того, и Евросоюзу нужно облегчить доступ к своим регистрам.
В конечном итоге, речь идет о лидерстве на самом верху. В январе нынешнего года Владимир Ашурков, проживающий в Лондоне коллега российского оппозиционера Алексея Навального, опубликовал список восьми влиятельных россиян с активами в Соединенном Королевстве, в отношении которых, по мнению Навального, тоже должны быть введены санкции. Навальный призвал Даунинг-Стрит заняться «людьми с деньгами», поскольку, как он считает, «никакие другие меры не повлияют на поведение российских властей». Джонсон, судя по всему, не способен сделать такое же заявление.
Министры, вероятно, могут сказать, что негативный опыт Соединенного Королевства в связи с Законом о необъясненном благосостоянии показывает, что невозможно просто экспроприировать чье-то богатство на основании только того, что он, как говорят, связан с авторитарным лидером.
Однако Джо Байден дал своей администрации 200 дней для подготовки рекомендаций относительно того, каким образом Запад может сделать приоритетом борьбу с глобальной коррупцией. Джонсон, в действительности, получил свои указания, и он может начать эту работу с возвращения ко всему тому, что Кэмерон, его великий консервативный соперник, предлагал сделать много лет назад.