22 июня 1941 года, 3.45. Генерал Николай Власик, глава охраны Сталина, будит своего шефа: «Срочный звонок. На линии начальник Генерального штаба Георгий Жуков». Жуков сообщает, что воздушные силы гитлеровской Германии ведут бомбардировки приграничных городов.
Диктатор не верит. Он считает, что это провокация или, в худшем случае, заговор немецких генералов. Жуков звонит не в первый раз, несколькими часами ранее он оповестил Сталина, что через границу перешел очередной немецкий дезертир, рассказавший о перемещении частей вермахта в пограничные районы и появлении приказа о нападении на СССР. Сталина это не убеждает, как и поступавшие в предыдущие месяцы сообщения от все более напуганных агентов разведки. Британцы хотят втянуть нас в войну с Гитлером, отрезает диктатор.
Когда весной советская авиация рапортовала, что немецкие самолеты-разведчики массово нарушают границу, а один самолет с черными крестами на крыльях долетел до самой Москвы, Сталин махнул рукой. Нападение Гитлера, на его взгляд, противоречит логике. Ни один немецкий лидер, помня об опыте Первой мировой войны, не решится воевать на двух фронтах, а ведь вермахт и люфтваффе, вопреки воинственным заявлениям немецких командующих, еще не повергли Великобританию на колени.
Немецкие подразделения продвигаются уже далеко вглубь советской территории, но Сталин все равно не верит в нападение и запрещает Красной армии открывать огонь, чтобы не провоцировать эскалацию. «Это не похоже на провокацию», — указывает народный комиссар обороны маршал Семен Тимошенко. «Если немецкие генералы захотят кого-нибудь спровоцировать, они будут способны сбросить бомбы на собственные города», — отвечает Сталин.
Глава советской дипломатии Вячеслав Молотов звонит в немецкое посольство, где ему сообщают, что посол Фридрих Вернер фон дер Шуленбург едет к нему с особым сообщением. Со встречи с немецким дипломатом он возвращается потрясенным: «Германия объявляет нам войну».
Сталин шокирован. Он приказывает контратаковать, но немцы громят подразделения Красной армии. Советские командующие не в состоянии обуздать хаос, солдаты просто складывают оружие. Большинство летчиков не могут подняться в воздух, поскольку немцы уничтожили сотни самолетов уже на земле. Спустя неделю после нападения вермахт занимает Минск. Сталин ужасается, считая, что Гитлеру открыт путь на Москву. «Ленин создал это государство, а мы его ***», — заявляет он и закрывается на своей даче. С обращением к народу он выступит лишь 3 июля.
Интервью с Энтони Бивором (Anthony Beevor) — британским историком, автором книг «Сталинград», «Падение Берлина, 1945», «День „Д". Битва за Нормандию», «Вторая мировая война», «Война за Испанию 1936-1939 годов».
Gazeta Wyborcza: 22 июня 1941 года Гитлер нанес удар по СССР. Сталина это застало врасплох, хотя о том, что Третий рейх готовит нападение его предупреждали британцы, советская разведка, немецкие дезертиры. Почему он не хотел верить этим предостережениям?
Энтони Бивор: Я задавал этот вопрос британскому психиатру, увлекающемуся новейшей историей. По его мнению, у Сталина наблюдались симптомы параноидной шизофрении. Его разум работал на двух уровнях. Во-первых, он считал себя всесильным, во-вторых, мерил мир и людей своей меркой, а помимо этого был прагматиком.
Сначала он убедил самого себя, что нападение Гитлера на СССР было бы безумием, ведь немцы, в частности, лишились бы поставок ключевых сырьевых ресурсов. Он также был невероятно недоверчивым, поэтому считал любые сообщения об атаке провокацией, нацеленной на втягивание Советского Союза в войну. Это даже складывалось в логичную картину: одним из первых, кто сообщил о нападении, был британский премьер Уинстон Черчилль. Война между Германией и СССР соответствовала его интересам, ведь она бы спасла Великобританию. Сталин считал, что Черчилль плетет против него заговор. Он также игнорировал донесения своего посольства в Берлине, которое не только предупреждало о передвижении войск на немецко-советской границе, но и добыло подготовленный для вермахта разговорник с такими фразами на русском, как «стой» или «руки вверх».
— Понимал ли Сталин в первые часы после нападения, что происходит на фронте?
— Нет. Он отказывался признавать, что Гитлер его предал, а от приграничных частей Красной армии мало что осталось. Лишь когда он прибыл в Ставку Главного Командования, Жуков и другие генералы показали ему на картах, какова обстановка на фронте. Сталин осознал масштаб катастрофы, он был морально сломлен.
Он учитывал возможность того, что будет разбит. В октябре в Кремль вызвали болгарского посла (Болгария была союзницей Третьего рейха, но в отличие от Венгрии и Румынии не принимала участия в атаке на Советский Союз) Ивана Стаменова. Сталин расспрашивал его о перспективе переговоров с Германией. Тот его высмеял, говоря: «Если вы отступите хоть до Урала, то все равно победите».
Гитлер полностью проигнорировал выводы, следовавшие из японско-китайской войны. Она показала, что технологического перевеса для победы недостаточно. Японская армия, которая в 1937 году атаковала Китай, обладала превосходством в плане оснащения и подготовки, но китайцев было гораздо больше. То же самое можно сказать о вермахте и Красной армии. Японцы вначале действовали успешно, захватили Шанхай, Нанкин, но потом атака захлебнулась, покорение Китая стало нереальным. Японцы не предусмотрели, что Чан Кайши отступит вглубь страны и будет вести войну на уничтожение. Так же поступил Сталин.
Важную роль в обоих случаях сыграл размер территории: в Китае, а затем в СССР у захватчиков было слишком мало солдат, чтобы взять ее под полный контроль. Они оказались бессильными в столкновении с партизанами, встретились с сопротивлением местных жителей. Японцы и немцы думали, что при помощи кровавых репрессий смогут сломить боевой дух противника, но вышло наоборот.
— Как так получилось? Советское общество перед войной пережило «большую чистку», тысячи людей оказались в лагерях. На Украине немецких военных встречали, как освободителей.
— Украина особенно пострадала от советских репрессий, миллионы людей умерли там во время Голодомора. Ненависть к Сталину была распространенным явлением, многим казалось, что немцы принесут свободу, однако, украинцы скоро соприкоснулись с немецким террором. Они ненавидели Сталина, но немцев возненавидели еще больше. В других частях СССР процветал культ вождя, даже находившиеся в лагерях люди считали, что за их судьбу отвечает не он, а его подчиненные. Для многих граждан он был кем-то вроде царя, человеком без изъянов.
— Каким командующим был Сталин?
— Со временем — все более успешным, в отличие от Гитлера, который совершал все больше ошибок. Между тем очевидно, что Сталин несет ответственность за огромные потери Красной армии в начале войны. Дело было не только в том, что он проигнорировал сообщения о готовящемся нападении. Именно он отдал приказ «ни шагу назад», а генералы боялись возражать, ведь над ними стояли сотрудники НКВД со снятыми с предохранителя пистолетами. Последствия оказались плачевными.
Сам Сталин исчез из публичной жизни. Илья Эренбург, советский писатель и корреспондент «Известий», проанализировал выпуски советских газет военного периода. Когда ситуация становилась драматичной, фамилия лидера не упоминалась, она начала возвращаться на страницы прессы в декабре, когда немцев отбросили от Москвы.
В дальнейшем Сталин тоже совершал ошибки, например, в январе 1942 года, когда бросил Красную армию в наступление, надеясь, что она погонит немцев, как царь французов в 1812 году. Однако он недооценил вермахт, который успел восстановить силы. Ошибся он и позже, когда в 1942 немцы начали новое наступление. Он думал, что целью вновь станет Москва, но Гитлер двинулся на Кавказ.
— Прислушивался ли Сталин к своим генералам?
— В отличие от Гитлера он так делал, в особенности, поняв, что запрет на отступление оказался ошибкой. Когда в сентябре 1942 года начались бои за Сталинград, он послушал Жукова и Василевского, которые представили планы контрнаступления и окружения находившихся в городе немецких сил.
Сталин ценил молодых хладнокровных командующих, которые ни перед чем не останавливались. В архивах сохранился приказ Жукова, который летом 1941 года велел казнить родственников солдат, попавших в немецкий плен. Если бы этот приказ применили на практике, к стенке могли поставить самого Сталина. Его сын Яков оказался в плену в июле 1941 года под Витебском.
Любопытно, что в 1942 году генералы перестали бояться НКВД. Органы безопасности, политруки утратили власть в армии, благодаря этому командующие смогли чувствовать себя более уверенно, получили наконец такие же возможности, как немцы. Службы безопасности вернули себе контроль над вооруженными силами только после войны, когда Сталин начал опасаться, что генералитет на волне военных успехов обретет излишнюю самостоятельность.
— Какой момент войны с СССР стал переломным?
— С геополитической точки зрения — это декабрь 1941 года, когда Гитлеру не удалось захватить Москву и повергнуть Сталина на колени. Стратегия молниеносной войны провалилась, а к конфликту присоединились США. Благодаря американской промышленности возможности союзников выросли. Однако в тот момент ничто еще не указывало на перелом: американцев унизили в Перл-Харбор, Роммель продвигался в направлении Суэцкого канала.
С психологической и военной точки зрения переломной стала Сталинградская битва. Для Сталина оборона города имела колоссальное значение, в конце концов тот носил его имя. Сталинград был очень важен в стратегическом отношении, кроме того, его падение могло подорвать моральный дух.
Гитлер хотел захватить Сталинград любой ценой, поскольку, не имея возможности добиться военной победы, он нуждался хотя бы в символическом успехе. План завоевания Кавказа оказался таким же невыполнимым, как план захвата Москвы. Цена, которую Третий рейх заплатил под Сталинградом, была огромной: с ноября 1942 года до конца января 1943 немцы и их союзники потеряли там полмиллиона человек.
— Красная армия на протяжении всей войны несла огромные потери. Сталин и его генералы не ценили жизнь солдат. Западных командующих ужасали сообщения о том, что советская сторона отправляет штрафные батальоны на минные поля.
— Это было связано с идеологией: человеческая жизнь не представляла для Сталина ценности, значение имело лишь государство. Ради него можно было пожертвовать таким количеством жизней, каким требовалось. Так считали его генералы и офицеры.
— Какое влияние на ход войны оказали поставки американской техники по ленд-лизу? СССР получил много вооружений, масштаб программы демонстрируют цифры: например, почти полмиллиона автомобилей, 22 тысячи самолетов, 13 тысяч танков.
— Влияние было огромным. Американцы механизировали Красную армию. Благодаря грузовикам «Додж» и «Студебекер» она так быстро продвигалась на запад, что в конце концов добралась до Берлина раньше американцев. Солдаты и офицеры были в восторге от техники. Сталин тоже, но слов благодарности за помощь из его уст не прозвучало.
Большое значение имели ковровые бомбардировки немецких городов. В 1943 году Германии пришлось отозвать с восточного фронта много истребителей и зенитных орудий. В итоге советская авиация обрела перевес в воздухе, а немцы утратили возможность проводить разведывательные полеты над территорией, находившейся под контролем Красной армии. За это они очень дорого заплатили. 22 июня 1944 года, в третью годовщину нападения на СССР, советские войска начали крупномасштабную наступательную операцию «Багратион». Она оказалась одной из важнейших за весь период войны на востоке и застала немцев врасплох. Стремительно наступавшая Красная армия дошла до Вислы, несколькими неделями ранее союзники открыли во Франции второй фронт. В этот момент было уже ясно, что Германия потерпит поражение, а главным победителем, несмотря на первоначальные неудачи, станет Сталин.