Казацкий миф — одна из основ украинского национализма и идеологии Украины. «Мы — братья казацкого рода» поют не только полтавчане, а и гуцулы, бойки и украинцы Галиции и Волыни, чьи предки преимущественно не были казаками. Про принадлежность к казацкому роду поют и граждане Украины — этнические поляки, евреи, русские, татары, немцы, грузины, чеченцы, армяне и многие другие. Поэтому украинскому казацкому мифу и национализму, возможно, очень повезло, что Екатерина II в 1775 году уничтожила Запорожскую Сечь, а украинские казаки были переселены на Кубань, где приняли участие в геноциде кавказских народов после «зачистки» мусульман на юге современной Украины. При этом часть украинских казаков на украинских землях осталась, но без военного и автономного статуса.
Такое утверждение о везении украинского национализма, на первый взгляд, может показаться идеологической диверсией против украинского патриотизма. Но иногда все же полезно просчитать далеко идущие последствия нереализованных вариантов — это сохранение на ее территории украинского казачества как вооруженной силы в конце XVIII в., что в украинской исторической традиции подается, как громадная трагедия.
На самом деле же, если бы украинские казаки как военное формирование остались бы на своих землях по Днепру, миф украинского казачества мог бы не стать основой украинского движения в Поднепровской Украине и Галиции, то есть, основой общенационального единства украинцев. Более того, этнические украинцы, вероятнее всего, оказались бы расколоты на неказаков и казаков.
Представим, что «трагедии» уничтожения Сечи не произошло, и украинские казаки как имперское казачье войско остались на территории современной Украины со своей территориальной, административной и военной автономией. В конце XVIII века украинские казаки были вооруженным формированием на службе империи, и нет оснований утверждать, что они перестали бы служить ей и далее. Те же уральские казаки служили империи даже после мощного казачьего пугачевского восстания в 1770-х. А украинские казаки против империи в это время не восставали. Украинские казаки, как и донские казаки на своих землях, в XIX — в начале ХХ веков, вероятнее всего, угнетали бы «иногородних» украинцев, то есть, неказаков, собирали бы с них в свою пользу налоги, дискриминировали бы в правах на владение землей и вообще открыто считали бы неказаков на своих землях людьми второго сорта. Почему бы они это делали? А потому, что у них были бы на это права, и потому, что так делали другие казаки на имперской службе на землях казачьих войск. Так поступали, кстати, и потомки украинских казаков на землях Кубанского казачьего войска.
А еще украинские казаки на службе у царя «залили бы сала за шкуру» украинским крестьянам, рабочим и интеллигенции, когда подавляли бы крестьянские выступления, как это делали имперские казаки в том же 1905 году. Особенно известны этим были донские казаки, но и кубанские казаки, разговаривавшие по-украински, от них далеко не отставали. Кубанские казаки, как прямое продолжение украинских казаков, служили, в частности, и в личной охране российских императоров.
Поэтому у тех же волынских крестьян, наверное, и в мыслях не было бы называть себя потомками украинских казаков в ХХ веке. И в 1900-е года имперская православная церковь и Почаевский отдел Союза русского народа, возможно, не начали бы активно переубеждать волынян, что они потомки православных украинских казаков и должны, по примеру своих «героических предков-казаков» стоять за православие. В 1930-е — 1940-е черносотенную эстафету пропаганды казацкого мифа на Волыни среди украинцев-непотомков казаков не подхватили бы украинские националисты и ОУН (запрещенная в России организация — прим. ред.). Западная Волынь, будущая колыбель УПА (запрещенная в России организация — прим. ред.) и Полесской Сечи, в 1940-е годы явно не была регионом, где в прошлом население продолжительное время было казацким.
Если бы украинские казаки остались бы на землях современной Украины, как казачье войско на службе империи, скорее всего, галицийским украинцам также не пришло бы в голову пропагандировать миф о своем казачьем прошлом и называть свой легион в армии Австро-Венгрии «Украинские сечевые стрельцы» в 1914 году.
Волынские и галицийские украинцы видели бы большую разницу между собой и украинскими казаками на имперской службе. Это можно проследить на примере русского национализма. Казацкий миф стал не общенациональным на территории современной России, хотя образ казаков, как русских патриотов, тут очень популярен. К тому же, казачьи войска, как вооруженные формирования и автономные области, существовали от Черного моря до Тихого океана вплоть до 1917 года, и после 1991 года российская власть снова поставила казачьи формирования себе на службу. Русским националистам и в голову не придет убеждать владимирцев, рязанцев или псковитян, что они «казацкого рода». Местные уроженцы знают, кто такие казаки, и не считают их своими предками.
Когда Российская империя рухнула бы, как это случилось в 1917 году, украинские казаки и украинцы-неказаки вместо «национальной революции», возможно, могли бы просто начать «мочить» друг друга, как это случилось между российскими «казаками» и российскими «иногородними» на землях Войска Донского. Неказаки там стали претендовать на равные права с казаками, а последние любой ценой хотели уберечь свои привилегии и казачьи земли от претензий «иногородних» пришельцев, будь они этническими «русскими» или «украинцами». Казаки и неказаки-«иногородние» там могли просто ненавидеть друг друга. И еще непонятно, кого украинские казаки, как бывшая вооруженная сила на службе империи, поддержали бы во время войн после распада империи. Те же потомки украинских казаков из Кубанского казачьего войска в 1918-1920 годах воевали за Белый Юг, в частности, когда Деникин начал войну против Украинской Народной Республики. И в 1940-е часть кубанских казаков отдавала предпочтение созданию собственных отрядов, союзных Третьему рейху, а не войне против СССР под украинским флагом.
Подсчет возможных позитивных последствий уничтожения Запорожской Сечи для украинского национализма, конечно, может выглядеть провокацией. Но стоит учесть, что эта провокационность восприятия является, в частности, последствием популярного принципа прямолинейности и безальтернативности истории. В СССР коммунизм и советская власть считались венцом и конечной точкой истории, последовательным движением от каменного века через столетия к победе коммунизма. Альтернативные варианты и подсчет их плюсов считались идеологическим преступлением. И все, что было против «прямолинейного» и «прогрессивного» движения к коммунизму, считалось отклонением от «правильного». После 1991 года роль венца истории перешла, в зависимости от региона, к государству Украина, Россия, Белоруссия и т.д. В новых националистических парадигмах все, что противоречит прямолинейным концепциям «национальной истории», объявляется враждебным и чужим. Современная Украина считается возрождением «казацкого рода» и «казацкого духа». Поэтому уничтожение Запорожской Сечи считается преступлением и однозначно враждебным актом против Украины.
Однако, когда Екатерина II уничтожила Запорожскую Сечь и устранила с территории Украины украинских казаков, как вооруженное формирование, это в итоге привело, в частности, к тому, что все граждане современной Украины поют во время исполнения гимна, что они «казацкого рода». Если бы Запорожская Сечь и казаки, как вооруженное формирование, на территории Украины сохранились, гуцулы, возможно, пели бы, что они «гуцульского рода», бойки пели бы, что они «бойковского», украинцы из-под Львова или Перемышля, что они «русинского», евреи — «еврейского», русские — «русского» рода, а не «казацкого».