На востоке есть огромная страна, которую еще 30 лет назад нас заставляли любить в обязательном порядке. Феро Рихард Грабал-Крондяк поездил по ней, как мало кто другой. В интервью журналу «ВикендДнес» он рассказал о том, как заглянул вглубь русской души. И его рассказ оказался не слишком веселым.
Idnes: Как вы относитесь к России?
Феро Рихард Грабал-Крондяк: У меня очень сложное к ней отношение, потому что и русские сами по себе очень сложны. Они вас обнимают, кормят вас, а на следующий день могут выгнать вас из дома с топором в руках. С русскими можно пить водку, есть шашлык и петь под гармонь, но серьезно сотрудничать с ними, за редким исключением, невозможно.
— Почему?
— Сколько раз я проклинал себя за то, что сел за книжки о России! Верить там никому нельзя. «Да, я тебе завтра сразу пошлю фото», — пообещают там и никогда не сделают. Я вижу, что сообщения мои прочитали, но так на них и не ответили. Я такого не понимаю. «О чем они там думают?» — спрашиваю я себя. В раздвоенной русской душе сочетаются дружелюбие и равнодушие. Например, русский бывает пригласит вас в гости, даже не подумав, где вас разместить и найдется ли у него на вас время. После тысяч километров пути это не очень-то приятно. Поэтому я чрезвычайно уважаю десяток своих отличных друзей и знакомых, с которыми меня свела судьба по всей России. Они самых разных национальностей и из разных социальных слоев. Почти чудо, что в каждом регионе мне удалось найти пару человек, на которых я не только могу положиться, но и чувствую себя в их семье, как дома, невзирая на политический климат.
— Почему вы поехали в Россию в первый раз?
— Это один из самых сложных вопросов, и я часто задаю его сам себе. Первопричиной послужило желание собрать материал о шаманизме и буддизме. Кроме того, ностальгия по тем временам, когда я интересовался полярными краями, тянула меня на русский север. Меня привлекали, прежде всего, нетуристические регионы. То, о чем не пишут, всегда интереснее всего. Туристы, которые не говорят бегло по-русски, не способны понять местную реальную жизнь. Они ездят по Транссибирской магистрали с наушниками в ушах, не вылезая из дорогого купе и не заглядывая в третий класс для простого народа. Разумеется, их рассказы о России диаметрально отличаются от моих. Особенно если они не жили при «реальном социализме», аналогии с которым я вижу в реальной «новой России». Я, как бывший диссидент и старый антикоммунист, едва ли могу воспевать остатки отвратительной системы, в которой прожил полжизни и с которой боролся многие годы.
— Разобрались ли русские с черными страницами своей истории, например с лагерями и сталинизмом? Как они относятся к ним?
— Несмотря на тысячи массовых захоронений и свидетельства миллионов выживших жертв красного террора, российский книжный рынок наводняют сотни публикаций, авторы которых пытаются реабилитировать Сталина. Почти половина россиян не считает его преступником. Они сомневаются в зверствах его режима и оправдывают красный террор как необходимость, обусловленную обстоятельствами, или дань за развитие и спасение родины. Понять разницу между объективностью и русской правдой хорошо помогает объяснение причин Второй мировой войны российскими историографами. По их версии, на невинный и миролюбивый Советский Союз коварно напали кровожадные нацистские орды. Распространен миф о том, что вплоть до 1944 года американцы развлекались где-то в Тихом океане, а британцы прохлаждались по ту сторону Ла-Манша, пока русский богатырь проливал кровь за спасение неблагодарного мира. Таким образом, союзники лишь кое-как ассистировали Красной армии при освобождении Европы.
— Каково это путешествовать по отдаленным регионам России?
— Тяжело. Две трети страны покрыты железнодорожной сетью, а дороги на этой территории сродни нашим проселочным дорогам. Я принципиально путешествую только на общественном транспорте, а там, где его нет, путешествую автостопом, на сухогрузе, вертолете, если есть возможность воспользоваться ими бесплатно. Тут или деньги, или друзья. Если хочешь по-настоящему узнать какую-нибудь страну, то по-другому не получится. Если путешествовать на собственном автомобиле, то с местными жителями встретишься только на автозаправке, в ресторане или магазине. На 70% видишь страну только за окном. А вот если провести с местными жителями неделю в третьем классе на Транссибирской магистрали или в маршрутке на Колыме, то погрузишься в реалии и как бы поживешь их жизнью.
— В России можно поехать куда угодно?
— Нет. Свобода путешествий значительно ограничена десятками запретных зон, так называемых «закрытых административно-территориальных образований» и приграничных областей. Это сотни тысяч квадратных километров, и по размерам они нередко превышают площадь, например, Франции. Без специального пропуска от ФСБ туда не могут попасть даже российские граждане, которые не проживают там постоянно. За несанкционированное проникновение туда туриста ждет солидный штраф или депортация. При продумывании путешествия это нужно иметь в виду. Какому-нибудь наивному туристу, который привык планировать маршрут по карте и по незнанию поедет в запретную зону, это влетит в копеечку.
— По опыту отдыха у моря мы знаем русских как вечно пьяных примитивов, ведущих себя высокомерно. Такие только богачи, или все ведут себя подобным образом?
— Стереотип, о котором вы говорите, не так уж далек от реальности. После большевистской революции 1917 года в России воцарился культ деревенщины, который, к сожалению, сохраняется поныне. Но трудно сказать, насколько тут сказывается дегенерация общественного поведения, протекавшая долгие десятилетия, и какую роль играет просто русская натура.
— Но говорят, что обычные россияне очень радушно и приветливо относятся к туристам.
— Где как. Чем дальше едешь на восток, тем глубже периферия и тем дружелюбнее люди. За Уралом, на Дальнем Востоке намного комфортнее, чем в европейской части России и крупных городах. Там часто выходишь из поезда, и русские уже сходу считывают, что ты иностранец с Запада. И они тут же за тебя берутся. К сожалению, трудно избежать в дискуссиях с ними политических тем.
— О чем вы чаще всего говорите с русскими?
— Многие из этих милых, дружелюбных, веселых и гостеприимных людей где-то глубоко внутри скрывают обиженную, закомплексованную, ксенофобскую и желчную натуру «русни». Они ненавидят евреев, поляков, украинцев, эстонцев, литовцев, латышей, американцев, грузин и чеченцев да и вообще всех. Они восхищаются коммунистическим стукачом Путиным и фашистом Жириновским, преуменьшают или даже отрицают большевистские преступления, массовый расстрел в Катыни и сталинские лагеря. Они проклинают предателей Хрущева и Горбачева, оправдывают оккупацию Чехословакии, Крыма и Кавказа. Они демонизируют наших легионеров и ностальгируют по советскому режиму. Но, главное, русские считают любую критику России оскорблением и обиженно отвечают на нее наглыми нападками. Вместо того чтобы самокритично задуматься о самих себе (скажем, о том, почему в огромную Российскую Федерацию ездит меньше туристов, чем в маленькую Чехию), они раз за разом задаются вопросом: «Почему нас никто не любит?» — и погружаются в жалость к себе.
— Выходит, путешествовать по России опасно?
— Приятные посиделки в компании веселых русских друзей за бутылкой водки легко могут превратиться в неприятный эпизод, когда тебе придется выслушать массу обвинений, ненавистных замечаний и оскорблений. Добродушный русский превращается в мгновение ока в злобную «русню». Поводом может стать, например, твое безобидное замечание о привкусе российской имитации чешского пива. Но я никогда не чувствовал угрозы для себя и не вступал в драку. Споры ограничивались словами, хотя тут, наверное, немаловажно, какой у тебя характер. Когда у русского глаза наливаются кровью, не каждый может остановить спор. Роль играет и то, каким тоном с ним разговариваешь. Я всегда ограничивался острым спором, хотя другой турист уже, наверное, получил бы в морду. В русских просто есть эта агрессия.
— Почему?
— Корни русской натуры пытались анализировать многие, но это очень сложно. Там и озлобленность, и мания величия и уязвленное тщеславие. Достоевский напыщенно говорил: «У нас есть гений всех народов да еще и русский гений, и поэтому мы можем сами себя понимать, а вы сами себя понять не можете». Я часто спрашиваю, что это за народ, который ставит памятники тиранам, живет в ненависти к окружающему миру, пренебрегает индивидуальным и гордится своими оковами и пережитыми страданиями?
— Получается, из-за Западной Европы у русских развился комплекс неполноценности?
— Он сквозит во всем. Откройте книги Достоевского, Солженицына или кого угодно. В целом нечто вроде: «Европа — сволочь, и наша попытка сблизиться с Западом была ошибкой». Хотя, конечно, какой-нибудь деревенщина в поезде преподнесет это вам не так, как русский интеллектуал. У него нет таких отточенных аргументов, но суть та же. Обидой пропитано все российское общество. На разных уровнях так и сяк повторяется идея Третьего Рима (идея о том, что Москва стала преемницей римской, а позднее византийской империи — прим. авт.). «Вы не хотите признавать русское превосходство, ах вы паршивцы?!» — это слышно на каждом шагу, по крайней мере в подтексте.
— Есть ли в этом смысле какая-то разница между временами до Путина и при нем?
— Сегодня обиженные чувствуют за собой бóльшую поддержку. Путинский режим поощряет это в народе и укрепляет худшие тенденции в нем. «Мы, россияне, исключительные, лучшие», — говорит он. «А кому не нравится, тому мы набьем морду». Примитивам, конечно, очень льстит, когда им говорят, что они представители элитного народа. Отстраниться от этого могут только настоящие личности, и поэтому это не удается даже подавляющему большинству российских интеллектуалов. Найдется максимум десять процентов людей, с которыми можно поговорить открыто и высказать им свое мнение, в том числе о российской политике. Не более! Однако важно, конечно, и где ты находишься. Скажем, на Кавказе или на Чукотке типичных русских встретишь редко.
— Вы пишете, что значительная часть российского среднего класса живет на уровне наших социально неблагополучных районов. Как это понимать?
— Россия — страна развивающаяся. Половина жителей живет в панельных домах без лифта, построенных еще при Хрущеве. Каждая четвертая российская семья проживает в деревянной постройке без туалета, и у каждой третьей семьи дома нет горячей воды. В гостях у друзей в Омске мне кажется, будто я в Ханове. Рассохшаяся мебель, отстающие обои, отпадающая штукатурка, ржавый душ, разбитая ванна… Хотя они учителя, а не какие-то бродяги.
— А почему так?
— Отчасти из-за подхода к жизни, а отчасти из-за нехватки денег. Зарплата учителя — около 15 тысяч рублей (около четырех с половиной тысяч крон). Попробуйте-ка выжить на эти деньги.
— Почему вы все время ездите в страну, которую явно недолюбливаете?
— Потому что до России можно доехать на поезде. Потому что я там без проблем могу общаться, и мне хватает даже моей относительно небольшой пенсии. А если серьезно, то из-за своей площади, природы и, главное, культурно-этнического многообразия Россия намного красочнее, чем, например, американский континент. Однако у моих визитов есть и политологические причины. Будучи убежденным антикоммунистом, а значит, принципиальным противником российского режима, клептократии и империализма, я хочу узнать Россию как можно лучше. На язвительное замечание кремлебота: «А ты бывал в России, чтобы нас поучать?» — я могу ответить: «Я провел там несколько лет и объездил все вдоль и поперек». И кстати, во-первых, я люблю Россию, но не выношу российского режима. Во-вторых, в России живут отнюдь не одни только русские.
Феро Рихард Грабал-Крондяк (69 лет)
Бывший диссидент и член «Хартии 77», с 1980 года владеет агентством CAD Press, в котором издает в основном религиозную литературу.
Три года прожил в России, путешествуя, и объехал страну вдоль и поперек, включая самые отдаленные области. О своих путешествиях он написал книгу «Путешествие на Таймыр» (2020). Готовится к печати первая часть трилогии «Путешествие на край света и обратно». Живет в Братиславе. У него два сына, дочь и две внучки.