Прошедшие 30 лет независимости можно смело назвать временем упущенных возможностей — именно эти годы сформировали несколько так называемых потерянных поколений. И то, что это не пустые слова, подтверждает крайне высокий уровень миграции из страны.
Украинцы уезжают не только потому, что за рубежом можно больше заработать, но и за стандартами и новым качеством жизни. Это и безопасность, и уверенность в старости (пенсионное обеспечение, медицина), и образование детей. Украинцы в этом плане голосуют ногами и несколько потерянных поколений фактически обесточили заряд социального капитала, в связи с чем этот капитал сейчас находится на уровне, на котором сложно достигать амбициозных целей.
Страна обладала мощным инвестиционным потенциалом, который не был раскрыт. У нас был высоко капитализированный человеческий капитал, что проявлялось в уровне образования, интеллекта, склонности к инновациям и эффективности. Как следствие — развитые потенциал науки и инфраструктурный базис экономики.
Казалось бы, это идеальная точка приложения силы для инвесторов. Но за годы независимости сумма накопленных инвестиций составила около 40-50 миллиардов долларов, когда в той же Польше эта цифра в несколько раз больше. Причем инвестиции на Украине — это, в основном деньги финансовых групп, которые сначала то выводились из Украины, то заводились обратно, тогда как иностранных инвестиций практически нет несмотря на все вышеперечисленные преимущества.
Вообще украинская экономика, которая сформировалась в плановой системе, несмотря на скепсис многих экспертов, была адаптирована под рыночную трансформацию. Один из расхожих стереотипов заключается в том, что Украина в основном производила продукцию военно-промышленного комплекса, предприятия были отсталыми и потому даже хорошо, что сейчас это уничтожено. Но на самом деле — это абсолютная ложь, потому что украинская экономика на заре независимости представляла собой так называемые территориально-производственные и научно-производственные комплексы, которые объединялись в несколько территориально-экономических районов.
Украинские промышленные комплексы идеально подходили для их трансформации в рыночные кластеры (что сейчас является основной моделью развития экономики), но для этого нужно было полностью менять концепцию приватизации. Потому что в свое время приватизация напоминала некий шведский стол, на котором лежали предприятия и каждая из финансовых групп «угощалась» тем, чем хотела. Одни контролировали энергетику, другие — добычу железной руды, третьи — выплавку металлов, и война между ними только разрушала экономику.
Одно из глобальных поражений Украины — так называемая ваучерная приватизация, которая привела сначала к появлению сначала рентоориентированных бизнес групп, а после рентоориентированных политических партий — то есть система, которая нацелена не на развитие страны, а на контроль за базовыми рентами в стране. Соответственно, между ними идет борьба за контроль рент, доход от которых идет не в экономику, а выводится из страны.
Иными словами, Украина допустила целую цепочку ошибок, из-за чего сейчас мы находимся в своеобразной институциональной ловушке — мы не можем проводить никаких реформ, так как все они блокируются рентоориентированными политическими элитами.
Еще одно тактическое поражение — в начале «нулевых», когда был конъюнктурный рост, у нас был шанс на структурную трансформацию экономики. Для этого всего-то требовалось создать национальный резервный фонд, который аккумулировал бы избыточные доходы от экспорта, которые можно было бы направлять на структурную перестройку экономики, тем самым адаптируя экономику к новому техническому укладу. В этом фонде можно было накопить около 40 — 50 миллиардов долларов — этого бы нам хватило не только на перестройку экономики, но и на амортизацию удара глобального кризиса в 2008 году. Но вместо этого экономика и политическая система тогда получили глубокий нокаут. Мы попали в зависимость от МВФ и с тех пор идем по лестнице вверх, идущей вниз.
Именно с 2008 года началась деиндустриализация — уровень экспорта продукции с высокой добавочной стоимостью снизился с 15 до 6 — 7 процентов, а сельскохозяйственного сырья вырос с 15 до 45 процентов. То есть мы утратили инновационную часть экономики, но при этом нарастили аграрно-сырьевую. Соответственно, из страны-завода, производящей самолеты, корабли и космические ракеты превратились в торгово-кукурузное поле и маслобойку. И это упрощение экономики, деиндустриализация и производная от нее десоциализация — это тот бич, который нас сопровождает по этой лестнице.
Но есть и позитив — приватизация квартир и земельных участков. Людям дали землю, жилье, которыми они владеют, то есть у них появились активы, которые пошли в экономический оборот: начали сдаваться в аренду и продаваться. Также к положительному можно отнести создание единой системы налогообложения для предпринимателей, благодаря которой появился легальный сегмент экономики.
Движение Украины не имеет четкого курса — сейчас оно напоминает бревно, пущенное по воде. То есть мы плывем по течению мировых сырьевых рынков — производим то, что пользуется спросом. И роль правительства в таком случае сводится лишь к перераспределению финансовых потоков между околовластными группами влияния. По большому счету, можно взять гориллу из зоопарка, посадить ее в кресло премьера и результат будет примерно одинаковым.
Что же касается будущего Украины, то весь вопрос в том, смогут ли в украинском обществе испугаться так, как, например, в 1997 году испугались корейцы на пороге кризиса. Если запустится внутренний инстинкт самосохранения, то тогда общество еще будет способно сделать правильный политический выбор и пойти на политику прагматизма и экономического эгоизма. Но пока, к сожалению, общество находится в состоянии невротического расстройства — одна часть поражена стокгольмским синдромом и поддерживает политические силы, которые делают им хуже, а другая — синдромом Мюнхгаузена по доверенности, когда родители причиняют боль детям, чтобы потом их лечить и заслуживать похвалу от окружающих. Последние — те самые реформаторы, которые придумывают токсичные реформы, хотя их источники благополучия находятся за пределами страны и не зависят от экономики.
Алексей Кущ, экономист, финансовый аналитик