Дональд Трамп хотел, чтобы его встреча в Хельсинки в июле 2018 года со своим российским коллегой Владимиром Путиным вызвала воспоминания о знаменательных встречах, произошедших в 1980-х годах между президентом США Рональдом Рейганом и советским лидером Михаилом Горбачевым. Эти саммиты, на которых решались мировые вопросы по контролю над вооружениями породили культовые образы, которые любил Трамп: сильные, серьезные мужчины встречаются в отдаленных местах, чтобы решить важнейшие мировые проблемы. Что может быть лучше, по мнению Трампа, чтобы продемонстрировать свое мастерство в совершении сделок?
Именно такое шоу Трамп хотел устроить в Хельсинки. Вместо этого возникло совершенно иное зрелище.
К моменту встречи я провела чуть больше года в администрации Трампа в качестве заместителя помощника президента и старшего директора по европейским и российским делам в Совете национальной безопасности. Как и все, кто работал в Белом доме, к тому времени я многое узнала об особенностях Трампа. Мы все знали, например, что Трамп редко читал подробные информационные материалы, подготовленные для него его сотрудниками, и что на встречах или в телефонных разговорах с другими лидерами он никогда не мог придерживаться согласованного сценария или рекомендаций членов своей администрации. В ходе таких контактов это оказалось серьезной проблемой, поскольку его зарубежным коллегам часто казалось, что Трамп впервые слышит о проблемах, стоящих на повестке дня.
Когда Трамп управлял этими контактами, его можно было убедить во всём. Если иностранный гость или звонивший был одним из нравящихся ему сильных мира сего, Трамп всегда отдавал взглядам и заявлениям этого сильного человека преимущество перед взглядами его собственных советников. Например, во время встречи в Белом доме с венгерской делегацией в мае 2019 года Трамп оборвал исполняющего обязанности министра обороны США Патрика Шэнахэна, который пытался подчеркнуть важную проблему европейской безопасности. На глазах у всех Трамп сказал Шэнахэну, что автократический премьер-министр Венгрии Виктор Орбан уже объяснил ему все это, когда они встречались в Овальном кабинете несколькими минутами ранее, и что Орбан знал этот вопрос лучше, чем Шэнахэн. По мнению Трампа, венгерский лидер просто имел больший авторитет, чем американские официальные лица, работавшие на самого Трампа. Другой лидер был ему равным, а его сотрудники — нет. По мнению Трампа, вся важная информация поступала от него, а не к нему. Эта манера Трампа была весьма неудобной, когда она проявлялась даже за закрытыми дверями, и уж совершенно непростительной (ее действительно не-возможно было объяснить или оправдать), когда она выставлялась на всеобщее обозрение — именно это и произошло во время ставшей легендарной катастрофой пресс-конференции после встречи Трампа с Путиным в Хельсинки.
Перед пресс-конференцией Трамп был доволен тем, как обстоят дела на его личной встрече с Путиным. Атмосфера в президентском дворце Финляндии пришлась Трампу по душе. Двое президентов договорились возобновить американо-российские переговоры по контролю над вооружениями и организовать встречи между соответствующими советами национальной безопасности своих стран. Трамп стремился показать, что у него и Путина могут быть продуктивные, нормальные отношения, отчасти для того, чтобы развеять преобладающее мнение о том, что в его связях с российским президентом было что-то порочное. Трамп стремился отмахнуться от обвинений в том, что он вступил в сговор с Кремлем и в его вмешательстве в президентские выборы в США в 2016 году или что русские каким-то образом скомпрометировали его — вопросы, которые в период хельсинской встречи активно расследовались специальным прокурором Робертом Мюллером.
Все пошло не так, как только началась пресс-конференция. Трамп ожидал публичной похвалы за встречу с Путиным и устранение ядерной угрозы. Но присутствовавших там журналистов США не интересовал контроль над вооружениями. Они хотели знать о встрече президентов один на один и о том, что Путин мог сказать или не сказать относительно 2016 года и российского вмешательства в президентские выборы. Джонатан Лемайр из Ассошиэйтед Пресс спросил Трампа, верит ли он Путину, который неоднократно отрицал, что его страна делала что-либо, чтобы вмешаться в выборы, или американским спецслужбам, которые пришли к противоположному выводу. Лемайр давил на Трампа: «Не могли бы вы сейчас, когда весь мир наблюдает за вами, сказать президенту Путину, осуждаете ли вы его за то, что произошло в 2016 году, и предупредили ли вы его, чтобы он больше никогда этого не делал?»
Трамп возмутился. Он действительно не хотел отвечать. Единственной призмой, сквозь которую Трамп мог рассматривать широкомасштабную атаку России на демократическую систему США, — это через призму своего собственного эго и своего имиджа. В ходе моего общения с Трампом и его ближайшим окружением в Белом доме мне стало ясно, что одобрение выводов американских спецслужб будет равносильно признанию того, что Трамп не выиграл выборы 2016 года. Вопросы попадали прямо в самую сердцевину его неуверенности в себе. Если бы Трамп сказал: «Да, русские вмешивались, и я об этом знал», то с таким же успехом он мог бы прямо сказать: «Я незаконный президент».
Поэтому, как он часто делал в таких ситуациях, Трамп пытался отвлечь внимание на что-то другое. Он заговорил о запутанной теории заговора с участием Украины и электронных письмах своего оппонента Хиллари Клинтон в 2016 году, а затем дал бессвязный ответ на вопрос Лемайра, суть которого заключалась в следующем:
«Ко мне приходили мои люди…. Они сказали, что думают, что Россия причастна к этому. У меня был контакт с президентом Путиным; он просто сказал, что это не Россия. Вот так. Я не вижу причин, по которым это могло бы быть… Но я верю обеим сторонам…. Я очень доверяю своей разведке, но я скажу вам, что президент Путин был чрезвычайно убедителен в своем сегодняшнем отрицании».
Результат пресс-конференции в Хельсинки был полностью предсказуем, поэтому я и другие сотрудники советовали вообще не проводить ее. Но смотреть на это все равно было мучительно. Я сидела перед подиумом, когда говорил Трамп, сразу за советником по национальной безопасности США и госсекретарем. Я увидела, как они слегка напряглись, и подумала о том, чтобы симулировать сердечный приступ и откинуться назад в ряд журналистов позади меня. Я просто хотела положить всему этому конец. Возможно, вопреки ожиданиям многих американских наблюдателей, даже Путин был несколько встревожен. Он упивался национальным и личным унижением, которое испытывал Трамп, но он также знал, что эти неосторожные замечания Трампа вызовут негативную реакцию в Соединенных Штатах и тем самым еще больше сузят и без того ограниченное пространство для маневра президента США в отношении политики по России. Скромные договоренности о дальнейших встречах на высоком уровне уже никого не интересовали. Выходя из зала, Путин сказал своему пресс-секретарю так, что это мог услышать наш переводчик, что пресс-конференция «была чушью».
Критики Трампа сразу же набросились на его странное поведение в Хельсинки. Это было еще одним свидетельством того, что Трамп был в союзе с Путиным и что Кремль подавлял американского президента. В следующем году в окончательном докладе о расследовании Мюллера было установлено, что во время президентских выборов в США в 2016 году штаб Трампа на самом деле был готов использовать любую уничижительную информацию о Хиллари Клинтон, которая могла поступить из любого источника, включая Россию. Стремясь сорвать стремление Клинтон стать первой женщиной-президентом США, выборный штаб Трампа и Кремль действовали параллельно; их цели совпали. Мюллер пришел к выводу, что, хотя это нельзя было считать преступным сговором, имелось множество свидетельств обширной и изощренной операции российского политического влияния против Соединенных Штатов.
В отчете Мюллера также очерчены контуры другого, возможно, более пагубного вида «русских связей» Трампа. В некотором смысле Россия и Соединенные Штаты не так уж сильно отличаются друг от друга — и Путин, со своей стороны, знал это. В самые ранние годы после окончания холодной войны многие аналитики и наблюдатели надеялись, что Россия будет медленно, но верно сближаться с Соединенными Штатами. Они предсказывали, что после распада Советского Союза и коммунизма Россия перейдет к какой-то форме либеральной демократии. К концу 1990-х стало ясно, что такого исхода не предвидится. А в последние годы произошло прямо противоположное: Соединенные Штаты начали сближаться с Россией, поскольку популизм, непотизм и коррупция подорвали сами основы и силы американской демократии. Такой ход истории немногие могли бы предвидеть 20 лет назад, но американские лидеры должны были сделать все, что в их силах, чтобы остановить и повернуть его вспять.
Действительно, со временем Соединенные Штаты и Россия стали объектом одних и тех же экономических и социальных сил. Их население оказалось одинаково подверженным политическим манипуляциям. Перед выборами в США в 2016 году Путин признал, что Соединенные Штаты встали на путь, аналогичный тому, который прошла Россия в 1990-х годах, когда экономические и политические потрясения после распада Советского Союза сделали российское государство слабым и неплатежеспособным. А в Соединенных Штатах десятилетия стремительных социальных и демографических изменений и Великая рецессия 2008-2009 годов ослабили страну и повысили ее уязвимость перед подрывной деятельностью.
Путин осознал, что, несмотря на благородную риторику, исходившую из Вашингтона о демократических ценностях и либеральных нормах, на поверхности Соединенные Штаты начинали напоминать его собственную страну: место, где корыстные элиты опустошили жизненно важные институты и где отчужденные и разочарованные люди становились все более восприимчивыми к популистским и авторитарным призывам и лозунгам. Огонь уже разгорался. Все, что нужно было сделать Путину — это подлить в него бензина.
Особые отношения
Когда был избран Трамп, Путин и Кремль не пытались скрыть свое ликование. Они думали, что президентом станет Хиллари Клинтон, и что она сосредоточится на критике стиля правления Путина и сдерживании России. Они собрались внутренне и приготовились к худшему. Вместо этого они получили с их точки зрения наилучший из возможных результатов — президента-популиста и новичка в высшей политике без предшествующего опыта во внешней политике и с огромным хрупким эго. Путин понял типаж Трампа и сразу уловил его политические пристрастия: в конце концов, Трамп соответствовал той модели, которую сам Путин помог сформировать как первый популистский лидер, пришедший к власти в крупной стране в XXI веке. Путин проложил путь, по которому Трамп будет идти все четыре года своего правления.
Суть популизма заключается в создании прямой связи с «народом» или с определенными группами населения, а затем в предложении им быстрых решений сложных проблем и в обходе или устранении таких посредников, как политические партии, представители парламента и существующие институты. Референдумы, плебисциты и указы являются предпочтительными инструментами настоящего популиста, и Путин использовал их все последние 20 лет. Когда он пришел к власти 31 декабря 1999 года, после десятилетия кризиса и раздоров в России, Путин пообещал все исправить. В отличие от своего предшественника Бориса Ельцина Путин не принадлежал к формальной политической партии. Он был сторонником более свободного, индивидуализиро-ванного политического движения. После 2000 года Путин превратил президентские выборы в России в общенациональные референдумы за самого себя, добившись того, что его соперниками стали малоизвестные (или полностью сфабрикованные) кандидаты от оппозиции. И на каждом критическом этапе своего пребывания у власти Путин корректировал политическую систему России, чтобы еще прочнее закрепиться в Кремле. Наконец, в 2020 году он официально внес поправки в конституцию, так что теоретически (и если позволяет здоровье) он может баллотироваться на второй из нынешних сроков и оставаться у власти до 2036 года.
Все эти махинации Путина очень впечатлили Трампа. Он захотел «поладить» с Россией и лично с Путиным. Практически единственное, о чем Трамп спросил меня за время моего пребывания в его администрации, был вопрос о Путине: «А он мне понравится?» Прежде чем я успела ответить, другие должностные лица в комнате поднялись, чтобы уйти, и внимание президента переключилось на что-то другое. Такова была жизнь женщины-советника в Белом доме Трампа.
Трамп принял за чистую монету слухи о том, что Путин был самым богатым человеком в мире, и говорил своему окружению, что восхищается Путиным за его предполагаемое богатство и за то, что он управляет Россией так, как если бы это была его собственная частная компания. Как открыто признавал сам Трамп, он хотел добиться того же самого. Он рассматривал Соединенные Штаты как продолжение крупнейшего из своих частных предприятий: Trump Organization, но с сильнейшими в мире вооруженными силами. Это была тревожная перспектива для президента США, и действительно, за время своего пребывания у власти Трамп стал больше походить на Путина в политической практике, чем на кого-либо из своих американских предшественников.
Временами сходство между Трампом и Путиным становилось совершенно очевидным: их общие манипуляции и эксплуатация отечественных СМИ, их апелляции к собственным версиям «золотого века» своих стран, составление ими личных списков «национальных героев» для призывов к ностальгии и консерватизму своих избирателей — и сопутствующее составление ими личных списков врагов, чтобы сделать то же самое для темных сторон своих избирателей. Путин снова поставил на пьедестал статуи политических фигур советских времен и восстановил советские мемориалы, которые были свергнуты при Горбачеве и Ельцине. Трамп пытался предотвратить удаление статуй лидеров Конфедерации и переименование американских военных баз, однажды названных в честь генералов Конфедерации. У этих двух мужчин также было много общих врагов: космополитическая, либеральная элита; американский финансист, филантроп и сторон-ник открытого общества Джордж Сорос; и любой, кто пытается расширить права избирателей, улучшить избирательные системы или пролить свет на коррупцию в соответствующих исполни-тельных ветвях власти своих стран.
Трамп также подражал готовности Путина злоупотреблять своей исполнительной властью, преследуя своих политических противников. Первый импичмент Трампа был частично спровоцирован его попыткой заставить правительство Украины очернить одного из его самых грозных оппонентов, Джо Байдена, в преддверии президентских выборов 2020 года. И Трамп заимствовал стиль персонифицированного правления Путина, минуя профессиональных государственных служащих в федеральном правительстве — этом, по мнению Трампа, гнусном «глубинном государстве» — чтобы вместо этого полагаться на советы и вмешательство своих друзей. Иностранные политики звонили знаменитостям, которые имели личные связи с президентом и его семь-ей, избегая при этом своих посольств в Вашингтоне. Лоббисты жаловались всем, до кого они могли достучаться в Западном крыле или в кругу семьи Трампа. Они быстро натравливали «боевых псов» на любого, кого воспринимали как препятствие, и плодили поддерживающих Трампа троллей в Интернете, потому что это всегда срабатывало. Торговцы влиянием, как внутренние, так и иностранные, ухаживали за президентом, преследуя свои собственные интересы, процесс выработки национальной политики стал, по сути, приватизированным.
Событием, которое наиболее ярко продемонстрировало сближение политики в Соединенных Штатах и России во время президентства Трампа, была его дезорганизованная, но смертельно серьезная попытка устроить самоубийство и остановить мирную передачу исполнительной власти после того, как он проиграл выборы 2020 года Байдену. В конце концов, у России есть долгая история переворотов и кризисов престолонаследия, восходящая к царской эпохе, в том числе три таких катаклизма за последние 30 лет. В августе 1991 года сторонники жесткой линии, противники реформ Горбачева, устроили кратковременный путч, объявив чрезвычайное положение и поместив Горбачева под домашний арест в его курортной резиденции. Попытка провалилась, и переворот кончился фиаско, но это событие помогло разрушить Советский Союз. Два года спустя в Москве вспыхнуло насилие из-за ожесточенного спора между российским парламентом и Ельциным по поводу соответствующих полномочий законодательного органа и президента в конкурирующих проектах новой конституции. Ельцин решил распустить парламент после того, как тот отказался подтвердить его выбор на пост премьер-министра. Вице-президент и спикер парламента в ответ попытались объявить ему импичмент. В конце концов, Ельцин применил «экстраординарные полномочия» и приказал российской армии обстрелять здание парламента, тем самым уладив спор с помощью грубой силы.
Следующий переворот был законным и произошел в 2020 году, когда Путин захотел внести поправки в ельцинскую версию конституции, чтобы усилить свои президентские полномочия — и, что более важно, снять существующие ограничения сроков полномочий, чтобы потенциально он мог оставаться на посту президента до 2036. В качестве доверенного лица для внесения необходимых поправок в конституцию Путин обратился к Валентине Терешковой, верной стороннице в парламенте и, как космонавту и первой женщине, совершившей полет в космос, знаковой фигуре в российском обществе. Средства Путина были тоньше, чем у Ельцина в 1993 году, но его методы были не менее жесткими.
Ни один наблюдатель новейшей российской истории не мог не вспомнить те эпизоды 6 января, когда толпа, взвинченная Трампом и его союзниками, которые в течение нескольких недель заявляли, что президентские выборы 2020 года были украдены — штурмовала Капитолий и пыталась помешать официальному оглашению результатов выборов. Нападение на Капитолий стало кульминацией четырех лет заговоров и лжи, которые Трамп и его союзники скармливали своим сторонникам в социальных сетях, в выступлениях и на телевидении. «Большая ложь» о том, что Трамп выиграл выборы, была построена на тысячах маленьких порций лжи, которые Трамп произносил почти каждый раз, когда он говорил, и которые затем взращивались в закрытой экосистеме трампистских СМИ. Это был еще один важный аспект, которым при Трампе Соединенные Штаты стали напоминать Россию, где Путин давно укрепил свою власть, манипулируя российскими СМИ, разжигая националистические недовольства и распространяя теории заговора.
_______________________________________________________________________________
Фиона Хилл — старший научный сотрудник Центра США и Европы программы внешней политики Института Брукингса. В 2017-2020 г.г. специальный помощник президента США, директор Департамента Европы и России в Совете национальной безопасности США.
Продолжение следует в Части 2.