Неприятный компромисс может стать единственной надеждой для всех

Тревожные новости о том, что Россия наращивает свои войска вдоль границы с Украиной, может показаться каким- то «дежавю». Прошедшей весной газеты тоже пестрели аналогичными заголовками, и с момента подписания так называемого мирного соглашения Минск-II в 2015 году вдоль линии соприкосновения в оспариваемом регионе Донбасса между воюющими сторонами периодически вспыхивают боевые действия.

Если тактика России кажется повторением прошлого, то же самое можно сказать и о подходах США к нестабильной ситуации на Украине. Политика США в основном заключалась в том, чтобы предлагать кнут Москве и пряник Киеву. Последние американские администрации пытались использовать  инструменты принуждения — в основном санкции или их угрозу — чтобы побудить Россию вывести войска из контролируемых повстанцами районов Донбасса и предотвратить дальнейшие вторжения. Параллельно Вашингтон поддерживал Киев в экономическом, политическом и военном отношении. При этом в Америке, видимо, исходят из того, что США могут заставить Россию отступить, угрожая последствиями, одновременно укрепляя оборону Украины и привязывая ее к Западу.

Такой подход был вполне очевиден на прошлой неделе, когда госсекретарь Энтони Блинкен пригласил своего украинского коллегу подписать новое Соглашение о стратегическом партнерстве между США и Украиной, пообещав «твердую приверженность суверенитету и территориальной целостности Украины» и предупредив Россию от «серьезных ошибок».

Но нынешнее наращивание военной мощи Москвы сопровождалось в последние месяцы и ее гораздо более жесткой риторикой, позволяющей сделать предположение, что на этот раз с ее стороны все обстоит по-другому. Президент Владимир Путин, судя по всему, может полагать, что Украина находится на точке перелома и что пора поднять ставки. И риск большой войны кажется достаточно реальным для того, чтобы оправдать новые подходы США. Нынешняя политика угроз наказаний России и поддержки Киева может быть морально оправдана, но она вряд ли изменит расчеты Путина. Администрация Байдена должна принять ту неприятную реальность, что она, скорее всего, не сможет заставить Путина пойти на деэскалацию ситуации, если он будет исполнен решимости действовать. Уровень воздействия Америки здесь весьма ограниченный.

Вот на Украину Соединенные Штаты действительно имеют значительные рычаги воздействия, но эти рычаги в значительной степени остаются не задействованными. Вместо того, чтобы сосредоточиться только на принуждении в отношении России, администрация Байдена должна также подтолкнуть и Киев к принятию мер по выполнению своих обязательств по Минску-II, к чему Украина не проявляла особого желания уже с тех пор, как это соглашение было подписано шесть лет назад. Именно шаги Украины по выполнению соглашения, какими бы ущербными они ни были, на самом деле могут вызвать деэскалацию со стороны России и оживить вялотекущий мирный процесс.

Угроза в адрес Украины, содержащаяся в наращивании российских войск на границе, достойна морального осуждения и противоречит международным обязательствам Москвы. Но наша единственная надежда состоит в том, чтобы убедить Киев сделать первый шаг для избежания войны.

Минск-II был миром победителя, фактически навязанным Россией Украине под дулом пистолета. Вооруженные силы Украины только что были разгромлены, а Германия и Франция настаивали на прекращении кровопролития. Условия сделки призывали Киев делегировать значительные политические полномочия контролируемым Россией повстанческим районам Донбасса и даже договориться с этими повстанцами о «новой конституции», закрепляющей их особый статус. Взамен российские войска уйдут из региона и передадут контроль над границей. Хотя детали соглашения касаются конкретно Донбасса, в его условиях подразумевалось широкое политическое урегулирование: Украина получает мир, но должна предоставить гарантированные конституцией рычаги власти для восставших пророссийских сил, которых Москва могла бы использовать, чтобы помешать Киеву полностью уйти на запад.

Но эта сделка так никогда и не была реализована на местах. Украина сопротивлялась настоятельным просьбам выполнить политические положения Минска-II. Например, вместо того, чтобы принять новую конституцию, кодифицирующую новые полномочия союзников России на Донбассе, украинский парламент принял поправку к конституции, усиливающую стратегическую цель членства в НАТО и ЕС. И Россия умело воспользовалась вялостью и затяжками со стороны Украины, чтобы оправдать постоянный отказ выполнить свою часть сделки.

Тлеющий в течение почти семи лет конфликт, казалось, достиг сейчас некоего стабильного равновесия. Ни одна из сторон не получила того, что хотела, но ни одна из них не оказалась готова к эскалации, чтобы форсировать решение проблемы. Между тем Украина значительно углубила свою интеграцию с Европейским Союзом и НАТО. Хотя ни один из этих блоков не готов предложить стране полноправное членство, оба де-факто закрепили Украину в своей орбите. Президент Владимир Зеленский, несмотря на свою кампанию за прекращение войны, занял жесткую позицию, даже призывая к пересмотру Минска-II и требуя конкретных обещаний относительно членства Украины в НАТО.

Теперь сигналы из Москвы свидетельствуют о том, что Кремль больше не готов терпеть такой статус-кво. За последние шесть месяцев и Путин, и бывший президент России Дмитрий Медведев опубликовали крайне провокационные статьи об Украине. Первый ставил под сомнение основания для создания независимого украинского государства, а второй язвительно сбрасывал со счетов нынешнее украинское руководство как «невежественное и ненадежное».

Для Москвы конфликт на Донбассе всегда был средством достижения важнейшей цели: заиметь рычаг давления на Украину, чтобы ограничить ее интеграцию в Запад. Как сказал один бывший высокопоставленный российский чиновник, «получить Донбасс, но потерять Украину означало бы поражение Кремля». Нынешнее наращивание сил предполагает, что Москва теперь верит в то, что это поражение возможно — если только она не обострит ситуацию. Сейчас Россия вполне готова атаковать намного глубже внутрь украинской территории и имеет для этого военные возможности.

Последствия этого могут быть катастрофическими. Вооруженные силы Украины, дислоцированные на востоке, скорее всего, понесут тяжелые потери, а гражданское население пострадает как непосредственно от боевых действий, так и косвенно от неизбежного экономического краха страны. Европейская безопасность будет сильно подорвана, а союзники по НАТО, вероятно, потребуют дополнительных гарантий США и развертывания дополнительных американских войск. И без того ограниченные перспективы сотрудничества США с Россией по любому важному для Байдена вопросу повестки дня — от киберпреступности до изменения климата — полностью исчезнут.

Возможно, для администрации Байдена еще не поздно перехватить дипломатическую инициативу и посреднические усилия, чтобы предотвратить войну. Но для этого ей следует переосмыслить базовую формулу кнута и пряника, которая до сих пор характеризовала соответствующие подходы Америки. Реальность такова, что Украина полностью зависит от политической, дипломатической, экономической и военной поддержки со стороны Запада, и особенно, Соединенных Штатов. В ключевые моменты Вашингтон использовал это влияние — например, в 2016 году бывший тогда вице-президентом Байден добился смещения коррумпированного генерального прокурора Украины — эпизод, ставший известным в ходе первого импичмента президента Дональда Трампа.

Но США еще далеко не использовали свое влияние, чтобы добиться прогресса в конфликте на Донбассе. Например, они могли бы попросить Киев провести всеобщую амнистию, к которой призывает Минск-II, или продвинуть конституционные поправки в парламент, где они застряли с 2018 года. Вашингтон с совершенно понятной неохотой не делал этого в прошлом — ведь Минские соглашения представляют собой условия России, навязанные с помощью вооруженной агрессии. Принуждать жертву — хорошего друга Соединенных Штатов — выполнять приказ агрессора противоречит американским принципам.

Однако, если Украина предпримет видимые шаги в отношении Минского соглашения, которые она до сих пор отказывалась предпринимать, это возложит на Москву бремя деэскалации конфликта, заставив ее отвести свои вооруженные силы от границы и возвратиться к столу переговоров. Для Путина применение силы не самоцель: если он сможет получить то, чего он хочет, без войны, он, вероятно, пойдет на это. Если Россия не отступит после уступок Украины, по крайней мере, возникнет более сильный западный консенсус в поддержку Киева против Москвы, а сами уступки могут быть и отменены.

Это не разрешило бы полностью более широкий конфликт, но могло бы разрядить текущий кризис и предотвратить потенциальную катастрофу. Это также могло бы активизировать процесс урегулирования конфликта, особенно если бы Соединенные Штаты приняли более непосредственное участие наряду с Францией и Германией.

Если бы принуждение России к отступлению было возможным, то в таких сомнительных компромиссах не было бы необходимости. Но это не так, и эти компромиссы необходимы. Россия продемонстрировала, что готова пойти на Украине далеко — намного дальше, чем США или ЕС. Без готовности подтолкнуть украинцев к игре с находящимся на их стороне мячом Минского соглашения, нынешняя американская политика усиления угроз в адрес Москвы и поддержки Киева может оказаться недостаточной для того, чтобы остановить войну.

Байдену, возможно, придется подтолкнуть Украину к некоторым болезненным для нее шагам и компромиссу, чтобы спасти эту страну от катастрофы.

__________________________________________________________________________________