Витольд Шабловский: Это произошло случайно. Я приехал в Эстонию к друзьям и узнал, что там есть группа русских, занимающихся историческими реконструкциями, а в первую очередь — поисковыми работами. Я хотел с ними встретиться, принять участие в акции, а заодно расспросить, знают ли они что-нибудь о рационе красноармейцев. Я не знал, во что ввязываюсь, и не верил, что мы обнаружим какие-то останки.

— Эстонский фронт был кровавым, немцы очень долго защищались, трупы лежат там буквально через каждые два метра. Это сильно потрясает: копаешь, копаешь и вдруг наталкиваешься на человеческие кости. Эмоций добавил тот факт, что одного из этих ребят удалось идентифицировать. В кармане еще не до конца разложившегося мундира лежала книжка красноармейца, а в ней был номер медали «За отвагу». Фамилия уже расплылась, но номер оставался четким.

— Я отношусь к ним так, как, пожалуй, большинство поляков. Они принесли нам оккупацию, сотворили много зла. С другой стороны, когда присутствуешь на эксгумации, достаешь из-под земли кости, а потом эксперты выясняют, что это был парень 18 лет, чувствуешь только грусть. Этот человек стал маленьким винтиком в войне Сталина, который совершенно не считался с жизнью людей. Их кости до сих пор можно обнаружить где-нибудь в полях.

— Эти акции овеяны духом братства, люди, которые туда ездят, чувствуют сплоченность. Они разговаривают с этими костями. Узнав, как звали одного из погибших парней, они начали обращаться по этому имени к его останкам. Поработав несколько часов киркой, топором, доставая кости с затопленных участков, человек становится таким голодным, что перестает думать о том, где находится. Приходит такой момент, что нужно просто поесть.

— Борщ, бутерброды с колбасой, потом еще жарили на костре шашлыки.

— Красная армия выпускала специальные справочники для армейских поваров о том, какие съедобные вещи можно найти в том или ином районе. Я листал один из таких справочников, в нем описывались условия местности, характерные для нее съедобные растения. Например, говорилось, что сныть очень полезна, а употреблять ее можно в любых количествах. Из крапивы советовалось делать салат. Также разъяснялось, какие ягоды есть можно, а к каким лучше не прикасаться. Третий рейх бомбил полевые кухни, стремясь подорвать моральный дух солдат, так что каждый советский боец умел сам себе что-нибудь приготовить. Отправляясь на сражение, они имели при себе котелок, спички, пару картофелин. Достаточно было собрать еще немного грибов или нарвать пучок сныти.

— Или мясом павших животных. Зимой, прилагая нечеловеческие усилия, они искали в полях остатки промерзшей картошки, плесень ели весной. Ханна, главная героиня главы о Голодоморе, говорит, что ее спасло только то, что она посещала детский сад, а там каждый день давали суп. Сил у нее не было, но мать силой заставляла ее ходить туда, зная, что без этого супа ребенок не выживет.

— Ханна вспоминает, что многим детям супа было недостаточно. Эти сцены сложно себе вообразить: ребенок в детском саду видел, как другие падали и больше не вставали, а у воспитательницы тоже не было сил поднять и перенести их, поэтому ждали специальную команду, занимающуюся вывозом трупов. Самое ужасное в этой истории то, что голод был спровоцирован специально. Погибло 6 миллионов человек. Сталин морил украинцев голодом, стремясь переломить этому народу хребет, чтобы он не восставал против советской власти.

— До какого-то момента все подряд. Еда — последняя вещь, о которой размышляют революционеры. В первые годы пребывания Сталина у власти кремлевская столовая считалась одной из худших в Москве. Рабочие на заводах питались лучше, чем глава государства. Пища его не интересовала, но, словно в кино, произошел неожиданный сюжетный поворот.

Сталин взял на работу Александра Эгнаташвили — великолепного повара, у которого в Тбилиси было несколько ресторанов. Он напомнил ему, как великолепна грузинская кухня. Рассказывают, что Сталин дал ему состав с семью вагонами и отправил в Грузию, а Эгнаташвили привез оттуда овец, уток, индюшек, даже специальную печь для выпечки грузинского хлеба. С того момента Сталин стал питаться хорошо.

— В какой-то период Сталин следил за фигурой, но после Второй мировой войны у него в голове что-то переключилось, и он стал чревоугодником. Один сталинский биограф утверждает, что изнуренный войной и революциями организм просто начал требовать большего количества пищи. Сталин будто бы заедал стресс.

— В военное время он стал уже не поваром, а дегустатором пищи, подававшейся Сталину. Тот ему очень доверял, так что Эгнаташвили заведовал кухней диктатора и вел его хозяйство.

— Эгнаташвили посвятил всю свою жизнь Сталину, но жил в постоянном страхе. Еще до войны он влюбился в немку, но чем ближе надвигался вооруженный конфликт с Третьим рейхом, тем сильнее та нервировала сталинское окружение. Берия вел войну с каждым, кто завязывал с диктатором близкие отношения. Финал этой истории был трагическим. О том, что произошло с Эгнаташвили и его женой, вы можете прочесть в моей книге.

— Да, это была база под Москвой, руководство которой два года раздумывало, можно ли впустить постороннего человека. Не знаю, что случилось, но мне позволили там побывать. В таком месте больше всего удивляет… его банальность. Сидит пожилая женщина, лепит какие-то пирожки, помешивает половником в кастрюле. Потом это все помещают в стерильную упаковку и отправляют в космос. У меня до сих пор лежит молоко, которое я там получил, и банка с какими-то консервами.

— Он взял с собой много тюбиков с едой, хотя план предполагал, что в космосе он проведет три часа. Гагарин был первым космонавтом, никто не знал, пойдет ли все, как задумано, так что он готовился к возможности провести на орбите пару месяцев. Тюбиков у него было множество, в том числе с борщом. Я, пожалуй, оказался первым человеком, попросившим и получившим рецепт этого супа. Россиянам пришлось серьезно потрудиться, чтобы его восстановить. Никому не пришло в голову, что стоит сохранить рецепт первого супа, побывавшего в космосе.

— Да, это очень вкусный борщ. Необычно в нем только то, что рецепт составляли повара космонавтов. Глава о Гагарине начинается с шутки, что он взял с собой в космос колбасу на закуску.

— Такие штуки ходили, но для Советского Союза это была слишком серьезная миссия, чтобы позволить космонавту взять с собой хотя бы 100 граммов водки. Может быть, перед полетом он и выпил для храбрости, но этого мы уже не узнаем. Тема алкоголя появилась позднее, даже Мирослав Гермашевский (Mirosław Hermaszewsk) признавался, что ему удалось тайком пронести на корабль немного водки в тюбиках из-под питания.

— Герман Титов был первым человеком, который находился в космическом пространстве настолько долго, что ему понадобилось опорожнить мочевой пузырь. Никто из космонавтов не хотел, чтобы его запомнили в роли того, кто отправлял в космосе естественные потребности. Полет Титова, впрочем, был переломным в нескольких аспектах. Космонавт получил солидный запас питания, но вернулся голодным. Выяснилось, что при огромных космических перегрузках организм должен получать 3 тысячи килокалорий в сутки, именно такую калорийность имеет сейчас рацион на орбите.

— Ее полет был очень сложным. Ее действительно тошнило, а сразу же после приземления она попросила картошки. Когда приехали врачи, которые должны были сделать медицинские тесты, она уже была сытой и довольной. Руководители полета пришли в ярость. С пропагандистской точки зрения полет Терешковой выглядел великолепно: простая работница текстильной фабрики, которая не была профессиональным пилотом, отправилась в космос. Это показывало, что в СССР каждый может стать кем-то особенным. С научной точки зрения он оказался провальным.

— Сергей Ковалев, отец российской космонавтики, не очень любил Терешкову, у него были свои фаворитки на роль космонавток, а ее навязали власти. Хрущеву понравилась история о летящей в космос простой женщине и Советском Союзе как единственном государстве, где такое возможно. Из-за того, что Терешкова после приземления набросилась на еду, в течение следующих 30 лет в СССР в космос не отправили ни единой женщины. Как мы видим, один несвоевременный прием пищи, способен многое изменить. Когда я пишу свои книги, я ищу как раз такие особые истории.

— Рассказ женщин из Чернобыля о том, как они победили в конкурсе на лучшую столовую в горящей «зоне». Они были горды собой, а я не мог поверить собственным ушам. Как это возможно: реактор горит, конец света, неизвестно, насколько серьезна катастрофа, а у кого-то есть время и желание проводить конкурс на лучшую столовую?

Второе мое удивление было связано непосредственно с кулинарией. Виктор Беляев, человек, который некоторое время заведовал всеми кремлевскими столовыми, рассказал мне о дрожжевом тесте. Оно у него не получалось, пока повар Сталина не дал ему совет: «Дрожжи — живые организмы, они чувствуют, когда человек волнуется, но их можно обмануть. Они хоть живые, но глупые, так что можно изображать хорошее настроение, например, петь им».

— Да, и тесто поднялось. Каждый, кто попробует испытать этот прием, может сказать, что научился ему у повара Сталина.