Прогнозировать мировые события — дело рискованное. Самоуверенность создает иллюзию всезнайства, хотя события в мире определяются бесчисленным множеством переменных. С излишней широтой есть риск удариться в бессмысленную констатацию самоочевидного. Словеса и краснобайство сводят разговор к великосветской беседе. Однако с разумной долей смирения, конкретикой и зазором под неожиданности это вполне полезное упражнение — проверка аналитических способностей и повод поразмыслить о грядущем.

Именно в этом (надеюсь!) ключе в начале 2020 и 2021 годов я публиковал списки из десяти насущных вопросов, а потом, в конце года, возвращался к ним, чтобы оценить свою прозорливость. Оценивая каждое предсказание по шкале от нуля до трех, я набрал 18 и 19 баллов из 30 возможных. В этом же духе я повторяю это упражнение и на 2022 год — уже третий раз кряду. Ниже читайте о десяти ключевых мировых вопросах в предстоящем году — и каким я вижу их дальнейшее развитие.

На дворе 2022-й, с начала пандемии COVID-19 прошло два года, однако почти полмира еще не привиты — причем преимущественно в беднейших странах. В 30 странах уровень вакцинации составляет менее 10%. Инициатива COVAX под эгидой ООН затевалась с тем, чтобы распределить в 2021 году около двух миллиардов доз, но к концу года эта цифра составляет всего 811 миллионов. Бывший премьер-министр Великобритании Гордон Браун по праву назвал ее «одним из величайших провалов государственной политики нашего времени». Удастся ли ее исправить в наступающем году?
Прогноз: к концу 2022 года подавляющую часть мира удастся вакцинировать, но разрыв между богатыми странами (после нескольких волн ревакцинации и внедрения противовирусных препаратов) и бедными (где «бутылочные горлышки» в логистике затрудняют распространение даже при наличии вакцины) увеличится. Ждите минимум еще один прорывный штамм («Сигма»?) в одном из многочисленных уголков мира с низкой вакцинацией.

На момент написания статьи у рубежей Украины сосредоточено свыше 100 тысяч российских военнослужащих, и Владимир Путин по сути требует двухуровневой Европы, где центральные и восточные государства отойдут в российскую сферу влияния. Президент России опасается, что Украина ускользает из-под его контроля, и сознает, что перебои с энергетическими поставками этой зимой открывают ему новые рычаги влияния. Пойдет ли он на захват восточных регионов Украины, раз уж он считает ее марионеткой в руках Запада?

Прогноз: Путину будет трудно отказаться от своих воинственных речей и действий, но он понимает, какой урон принесет затяжная война. Поэтому скорее следует ждать попыток вбить долгосрочный клин между восточными регионами Украины (Донбасс и, возможно, сухопутный коридор в оккупированный Крым) и остальной частью страны — но, скорее, гибридной войной, чем полномасштабным вторжением.

В 2022 году над внутренними планами Джо Байдена сгустились мрачные тучи. Его программный инвестиционный пакет «Отстроим заново и лучше» (Build Back Better) по «озеленению» американской экономики и решению социальных разногласий, приведших к появлению трампизма, рушится из-за распрей в стане демократов. Трамписты же, наоборот, усиливают свой контроль над Республиканской партией и избирательными процессами в ключевых колеблющихся штатах. Ноябрьские промежуточные выборы могут стать прелюдией к беспрецедентной гнусности на президентских выборах 2024 года, когда американская демократия окажется в реальной опасности.

Прогноз: План «Отстроим заново и лучше» будет принят, пусть и в сильно разбавленном виде. На промежуточных выборах демократы потеряют Палату представителей, а, возможно, и Сенат в придачу, а республиканцы еще сильнее увлекутся неконституционными политическими методами. К концу года демократы ударятся в панику из-за того, что выборы 2024 года сможет выиграть Дональд Трамп либо кандидат, отчаянно на него похожий, — будь то по-честному или нет.

Урон пандемии COVID-19 богатым странам затмил нарастающие гуманитарные кризисы на Глобальном Юге. Мировой голод неуклонно ослабевал с 1990 года и достиг минимума в 2014 году, но затем снова начал расти. Пандемия значительно ускорила этот процесс, перечеркнув прогресс 1990-х и 2000-х. Согласно Всемирной продовольственной программе, в 2021 году 45 миллионов живут на грани голода — для сравнения, в 2019 году их было всего 27. По оценке ООН, в гуманитарной помощи сегодня нуждается 274 миллиона человек — по сравнению с 168 миллионами в 2019 году.

Прогноз: жуткий голод как минимум в одной стране мира хоть немного выведет богатый мир из ступора, как это было в Эфиопии в 1983-85 годах. Этой страной может стать та же Эфиопия (где бушует гражданская война) или Йемен, но больше всего беспокоит Афганистан, где Международный комитет спасения к середине 2022 года предрекает почти повальную бедность (97%). Особая ответственность Запада за ситуацию потребует более активных действий, но государства Глобального Севера, поглощенные пандемией и собственными проблемами, все равно будут медлить.

Эпидемия COVID-19 в Китае достигла пика с марта 2020 года. Наряду с драконовскими мерами президента Си Цзиньпина против технологических гигантов, это создает дополнительную нагрузку на энергетический сектор на фоне сокращения доли угля. А из-за замедления роста огромного сектора недвижимости с его долгами Всемирный банк снизил прогноз роста китайского ВВП до 5,1% — самого низкого уровня с 1990 года (за вычетом исключительного 2020 года). Демография тоже «кусается»: в 2022 году смертность в Китае может превысить уровень рождаемости впервые со времен Мао. Население трудоспособного возраста сокращается. Программа Коммунистической партии Китая (КПК) по «всеобщему процветанию», призванная побороться с неравенством и обуздать долги, потребует тяжелейшего лавирования между государственным контролем и производственными новшествами.

Прогноз: внутри страны 2022 год будет самым тяжелым для КПК как минимум с 2008, а, возможно, даже 1989 года. Краха рынка жилья, как после кризиса Lehman Brothers, удастся избежать. Но даже с постепенным замедлением темпов роста в сочетании с другими проблемами ВВП упадет ниже, чем привык китайский средний класс. Ничто из этого не пройдет незамеченным на фоне 20-го съезда партии в октябре, где Си косвенно подтвердит, что останется на беспрецедентный третий срок в качестве президента.

В наступающем году пройдут выборы сразу в нескольких странах, где институты и нормы либеральной демократии в последние годы сильно пострадали: это Венгрия, Бразилия, Филиппины и, возможно, Турция, где выборы запланированы на 2023 год, но могут состояться раньше из-за экономического кризиса. Во всех четырех странах лидеры столкнулись либо с соперничеством изнутри (Венгрия, Бразилия, Турция), либо с ограничениями по срокам (Филиппины). И во всех четырех есть сомнения, что они смирятся с должным демократическим процессом.

Прогноз: минимум один крупный международный авторитет — скорее всего, им станет бразильский лидер Жаир Болсонару — «трампанёт» и бросит вызов законным результатам выборов повсеместными вбросами и/или народным бунтом. Успеха он едва ли добьется, но в стране с более слабыми либеральными институтами, чем в США, он явно продвинется дальше своего американского учителя и, в свою очередь, вдохновит тамошних республиканцев в преддверии 2024 года.

Из всех лидеров ЕС Эммануэль Макрон начинает 2022 год с крупнейшими рисками. В апреле ему предстоит подвиг, который не удавался ни одному французскому президенту с 2002 года: переизбрание. При наличии как минимум трех соперников (Марин Ле Пен и Эрик Земмур от крайне правых и Валери Пекресс от умеренных правых) и ряда непредвиденных обстоятельств (пандемия, консолидация ультраправых, европейская конъюнктура вообще) трудно сказать, чем все закончится.

Между тем в ЕС у макронизма есть окно возможностей. Франция председательствует в ЕС первую половину года, а в лице Олафа Шольца и Марио Драги у Макрона есть выгодные партнеры в Берлине и Риме. В ходе президентства он рассчитывает укрепить рост Еврозоны и усилить европейскую «стратегическую автономию» в сфере обороны и иностранных дел. Год может принести что угодно: от его ухода из Елисейского дворца до переизбрания и преобразования союза в духе макронизма.

Прогноз: наиболее вероятный исход выборов — это победа Макрона с небольшим перевесом, которая вернет ему президентское кресло, но ослабит его авторитет. На европейском уровне грядут постепенные подвижки — но больше в области фискальной политики, где предстоят перемены помасштабнее, чем в политике обороны и безопасности, где союз по-прежнему расколот.

С приходом к власти в Иране неуступчивого консерватора Ибрагима Раиси попытки возродить ядерную сделку по Совместному всеобъемлющему плану действий (СВПД), заключенную в 2015 году и сорвавшуюся в 2018 году, когда Трамп вывел из нее США, застопорились. На сегодняшний момент Тегеран производит 60-процентный уран, и это серьезный скачок по сравнению с 4-процентным уровнем, разрешенным сделкой для гражданских целей и медицинских нужд. По некоторым оценкам, страна сможет выйти на необходимый уровень для создания ядерной бомбы уже через месяц. Правительство Раиси требует предварительного снятия санкций, однако администрация Байдена опасается, что это лишь подтолкнет страну к прорыву. Израиль же тем временем отрабатывает удары по ядерным объектам Ирана.

Прогноз: сделка выживет в крайне ограниченной форме, но полностью не возобновится — особенно если шансы на победу республиканцев в 2024 году вырастут. Напряженность в отношениях между США и Ираном усугубится как минимум до уровня января 2020 года, когда Трамп распорядился об ударе беспилотников и ликвидации высокопоставленного иранского генерала Касема Сулеймани. Враждебность с Израилем и рядом суннитских государств Ближнего Востока тоже усилится.

Каждый год случаются «незапланированные» кризисы и бедствия и затмевают собой остальные события мировой повестки. В последнее время непропорционально многие из них происходят благодаря международной взаимозависимости (Марк Леонард в своей книге «Эпоха без мира» называет их «войнами сопряженности»). Эта тенденция позволяет нам выделить ключевые «известные неизвестные».

Прогноз: в преддверии 2022 года меня беспокоят три кризиса с потенциально глобальными последствиями. Во-первых, это появление устойчивого к вакцинам штамма-«монстра». Новая волна COVID-19 повлечет за собой санкции в ряде стран, чье экономическое и социальное положение и так критическое. Второй — это кибератака со стороны государственного или негосударственного субъекта по ключевым институтам и сетям, чьи последствия для международной системы окажутся сопоставимы с результатами пандемии. Третий — это климатический шок (жара, холод, засуха, ураганы), который выйдет за пределы отдельно взятого региона — в частности из-за нарушения поставок продуктов питания или перебоев с энергией. Что касается отдельных стран и регионов в 2022 году, то особенно меня беспокоит ситуация в Ливии, Сахеле, на Балканах и в Афганистане.

Если дурные вести зачастую внезапны и ошеломительны, то хорошие новости нередко случаются вдали от телекамер и трендов в социальных сетях. Однако по-своему они даже значительнее мрачных историй, которыми пестрят заголовки газет. И здесь тоже стоит задуматься об «известных неизвестных».

Прогноз: в 2022 году могут появиться и стать доступными новые вакцины от COVID-19 и дешевые противовирусные препараты, которые охватят все возможные штаммы. Огромные ресурсы, вложенные в их разработку — в частности, в технологии мРНК — приведут к другим прорывам наподобие новаторской вакцины от малярии, представленной в 2021 году. Кроме того, в наступающем году минимальный корпоративный налог Организации экономического сотрудничества и развития войдет в национальные законодательства, а в 2023 году — вступит в силу. Ожидается, что с его помощью удастся собрать дополнительные 150 миллиардов долларов на нужды развития. И хотя либеральной демократии наверняка предстоит трудный год, не исключено, что всё же удастся свергнуть хотя бы одного Болсонару, Виктора Орбана или Реджепа Тайипа Эрдогана — а то и нескольких сразу.