Dziennik Gazeta Prawna (Польша): формируется новый мировой порядок, что сделает Германия?

Теоретически большие державы могут позволить себе свободно выстраивать отношения и заключать союзы, с кем захотят. На практике, однако, стратегические интересы и многовековые связи оставляют им мало пространства для маневра. Даже исключительной решимости лидеров оказывается недостаточно для того, чтобы направить страну на новый курс. Если это и удается сделать, то ненадолго, поскольку давление интересов и связей очень быстро заставляет вносить в него коррективы.

Если бы эти естественные законы не работали, то Европой вот уже более века управлял бы тандем Германия — Россия, который смог бы выдавить со Старого континента влияние Великобритании и Соединенных Штатов.

Начало этому могло быть положено в июле 1905 года, когда Вильгельм II пригласил на неофициальную встречу у берегов Финляндии неподалеку от острова Бьёркё своего двоюродного брата Николая II. Германский император и российский царь утвердили в каюте яхты "Полярная звезда" текст союзнического договора, который переворачивал с ног на голову весь существовавший в Европе порядок. Речь шла о том, что государство Романовых поставит на первое место не тесные отношения с французами или неизбежное сближение с британцами, а альянс со Второй Германской империей.

В долгосрочной перспективе это бы привело к полной утрате значения Францией и появлению смертельной угрозы для стабильности империи, которой владела Великобритания. "Просто отлично, я полностью поддерживаю", — писал в дневнике Николай II. "Утро 24 июля 1905 года стало переломным моментом в истории Европы. Моя дорогая отчизна с божьей помощью освободилась наконец от этих ужасных тисков Галлии и России", — радовался, в свою очередь Вильгельм II.

Потом оба правителя вернулись домой и столкнулись с прозой жизни. В Берлине обычно соперничавшие между собой политики единогласно наложили на договор вето, а канцлер Бернхард фон Бюлов пригрозил отставкой. Союз с Россией вредил немецким интересам в Центральной Европе, повышал риск бунта Австро-Венгрии (Германская империя к тому моменту уже практически подчинила ее себе), а в первую очередь —столкновения с Великобританией и Францией, которые приступили бы к действиям, не дожидаясь, пока новый союз окрепнет.

В Петербурге произошло то же самое. Протестовали все, а министр иностранных дел Владимир Ламздорф хотел покинуть свой пост. Российские политики опасались, что если Россия порвет с Парижем, сильная Германия в конечном итоге превратит ее в свою экономическую колонию, как это было с Австро-Венгрией. Договор, заключенный в окрестностях острова Бьёркё, стоил меньше, чем бумага и чернила, потребовавшиеся для его составления.

Стратегические интересы и многовековые связи способствовали тому, что в Европе появились тогда два блока: Антанта и Центральные державы. Насколько сильным мог стать тандем Германия — Россия стало отчетливо видно в 1940 году. Всего за несколько месяцев на основе пакта Молотова — Риббентропа в Европе установили новый порядок. Советский Союз передвинул свою границы на Буг, Польшу ликвидировали, а государства Центральной Европы подчинили Третьему рейху. На следующем этапе разбили Францию, а британские влияния отодвинули за Ла-Манш. Однако союз, дававший безраздельную власть над Старым континентом, просуществовал меньше двух лет. Иначе и быть не могло, ведь интересы СССР и Германии противоречили друг другу. Две страны были обречены вцепиться друг другу в глотку.

Современный кризис вновь подтверждает правило, что державы не могут слишком долго действовать вопреки своим интересам, а Германия способна опереться на Россию лишь на короткий период. С того момента, как администрация президента Байдена объявила о начале нового этапа в отношениях Вашингтона и Берлина, а в качестве жеста доброй воли отказалась от санкционного воздействия на "Северный поток — 2", прошло меньше года. Хватило всего десяти месяцев, чтобы стратегия, подразумевавшая, что ответственность за ЕС и Европу возьмут на себя немцы, обратилась в пыль. Единственным эффектом оказалось побуждение России к продвижению ее великодержавных интересов: она вновь предприняла попытку вернуть Украину в свою сферу влияния, а одновременно даже решила выяснить, не получится ли выдавить НАТО из стран Балтии и Центральной Европы. Так начался кризис, благодаря которому то, что выглядело раньше туманным и неясным, стало приобретать конкретные очертания. Сейчас мы уже имеем дело не только со словами и заявлениями, а в первую очередь с действиями, которые нагляднее всего показывают направление изменений.

В последние недели было отчетливо видно, что берлинское руководство готово, не моргнув глазом, обменять интересы Украины на хорошие отношения с Кремлем. Однако англосаксы наложили на такой шаг вето. Вновь, как во время обеих мировых войн и многочисленных последующих кризисных ситуаций безупречно сработала стратегическая солидарность США и Великобритании, а также ориентирующихся на них Австралии и Канады. Именно Вашингтон и его верные союзники решили, что Украина не станет для Москвы легкой добычей и такую позицию следует занять всему Североатлантическому альянсу. В результате Кремлю пригрозили введением жестких санкций, началась поставка вооружений, украинцы получили поддержку в сфере логистики, дипломатии и разведки.

Оказание помощи Украине имеет более широкий контекст. Экономические и политические интересы все сильнее подталкивают Россию в объятия Китая. Путинское государство постепенно становится для Пекина тем, чем до 1914 года была Австро-Венгрия для Германской империи. Две большие сухопутные державы стремятся пошатнуть позицию англосаксов, которые сдерживают их благодаря союзам, а также господству в море и на торговых маршрутах. Сейчас сеть союзов уже окружает Евразию. Она простирается от Японии, Океании, Ближнего и Дальнего Востока до Польши и Швеции, с которой США ведут все более тесное сотрудничество, побуждая присоединиться к НАТО.

Если Москва усилит свои позиции благодаря легкой победе на Украине, укрепится и Пекин. На фоне такой перспективы лучше выглядит даже российско-украинская война, поскольку в ее ходе англосаксы вряд ли понесут какие-то значительные потери. Зато Россия, если она развяжет полномасштабный конфликт, рискует сильно пострадать как в экономическом, так и в демографическом плане (тысячами погибших все может не ограничиться), имея лишь туманные перспективы извлечь выгоду.

С польской точки зрения, в этой игре держав особенный интерес представляет немецкий мотив. Развитие ситуации, по всей видимости, застигло правительство Олафа Шольца врасплох. Берлин пришел в такое замешательство, что начал метаться между англосакским и российско-китайским блоком. Мы увидели отчаянные и смешные жесты вроде отправки украинцам полевого госпиталя и бывших в употреблении шлемов. Одновременно немцы пытались смягчить позицию России, предлагая ей завязать сотрудничество в области возобновляемых источников энергии, которые призваны заменить... нефть и газ.

Инициативы канцлера Шольца и его соратников — это признак не внезапного обретения чувства юмора, а растерянности. Радикальные шаги президента Путина и решительный ответ англосаксов нанесли сокрушительный удар по стратегическим интересам Берлина и его планам на будущее.

Считалось, что постепенная федерализация Евросоюза будет осуществляться вокруг Германии и энергетической, экономической, а также общественной трансформации "made in Germany". При этом игнорировался тот факт, что в технологическом и финансовом плане провести ее без дешевых энергоносителей из России окажется проблематично. Хуже того, немцы оказались в неудобном положении: как раз сейчас они закрывают свои последние атомные электростанции, поэтому их потребность в газе возрастет, но Кремлю абсолютно наплевать на немецкие интересы, он выбирает не гармоничное сотрудничество, а свои стратегические цели.

Война на Украине, в особенности если она окажется затяжной, перечеркнет планы Германии и заставит радикальным образом их переформатировать. Однако в Берлине сейчас, судя по всему, совершенно не понимают, чем их можно заменить. Слишком большому на фоне Европы и слишком маленькому на фоне мировых держав государству очень нелегко, ведь ему приходится выбрать, как вести игру: в соответствии со своими амбициями или в соответствии со своими возможностями.