The New York Times (США): Европа думает, что Путин затеял что-то похуже войны

В последние недели Первой мировой войны немецкий генерал отправил своим австрийским союзникам телеграмму, в которой обобщал ситуацию. Он написал, что "все очень серьезно, но не катастрофично". Пришел ответ: "У нас ситуация катастрофическая, но несерьезная".

Это, конечно же, шутка. Но вкратце она отражает разногласия между Америкой и Европой по поводу ситуации на Украине. Для Соединенных Штатов и президента Байдена, который в среду официально одобрил размещение американских войск в Восточной Европе, российское вторжение, направляемое президентом Владимиром Путиным, является "явной возможностью". А для Европы не очень явной. Высокопоставленный немецкий дипломат так резюмировал эти расхождения во взглядах. "США думают, что Путин начнет полномасштабную войну, — сказал он. – Европейцы же думают, что он просто блефует".

Вероятно, этого и следовало ожидать. Ведь полномасштабная война вообще-то так же невообразима для западноевропейской публики, как и вторжение инопланетян. Многие десятилетия мира в Западной Европе в сочетании с глубокой зависимостью континента от нефти и газа России склоняют европейских политиков к выводу, что агрессивные намерения России должно быть, являются простой уловкой.

Но европейская тенденция приспосабливаться к России не объясняет, почему украинские официальные лица после первоначальной тревоги теперь, похоже, разделяют ту же точку зрения. Президент Украины Владимир Зеленский на прошлой неделе преуменьшал непосредственную угрозу войны, заявив, что ситуация "опасная, но неоднозначная". Для страны, которой угрожают 130 000 российских солдат на границе, это поразительная оценка. Что скрывается за этим?

Ответ неожиданный, и даже парадоксальный. Европейцы и украинцы скептически относятся к полномасштабному российскому вторжению в Украину не потому, что стали относиться к Путину более благосклонно, чем их американские коллеги. Наоборот, все это происходит потому что они считают его более злонамеренным. Они утверждают, что война — это не игра Кремля. Наоборот, это обширный набор тактических приемов и маневров, направленных на дестабилизацию Запада. Для Европы угроза войны может оказаться более разрушительной, чем сама война.

Америка и Европа не сильно расходятся во мнениях относительно того, чего хочет Путин. Несмотря на все рассуждения о мотивах, ясно одно: Кремль хочет символического разрыва с 1990-ми годами и желает похоронить весь мировой порядок, сложившийся после холодной войны. Эта идея должна принять форму новой архитектуры европейской безопасности, признающей сферу влияния России на постсоветском пространстве и отвергающей универсальность западных ценностей. Цель состоит не в восстановлении Советского Союза, а в восстановлении того, что Путин считает исторической Россией.

Этот месседж судя по всему дошел и до Вашингтона, и до Брюсселя. По обе стороны Атлантики существует общее согласие в том, что Кремль, что бы он ни предпринял дальше, не будет стоять на месте. Россия просто так не отступит. Но если американцы склонны считать, что Путину нужна горячая война на Украине для реализации его грандиозных амбиций, европейцы и, предположительно, украинцы полагают, что гибридная стратегия, включающая военное присутствие на границе, использование энергии в качестве оружия и кибератаки, сослужат ему лучшую службу.

И для таких мыслей есть свои прочные логические основания. Российское вторжение на Украину может самым неожиданным образом спасти нынешний европейский порядок. В этом случае у НАТО не было бы иного выбора, кроме как дать решительный ответ, введя против России жесткие санкции и действуя в прочном единстве. Обострив конфликт, Путин сплотил бы своих противников. А сдерживание Путиным своей агрессии, напротив, может иметь обратный эффект: политика максимального давления европейцев на самой грани вторжения, может привести к расколу и параличу НАТО.

Чтобы увидеть, как это может произойти, нам достаточно взглянуть на Германию. До кризиса Германия была ближайшим союзником Америки в Европе, имела особые отношения с Москвой и была важнейшим партнером для Восточной и Центральной Европы. Сегодня некоторые в Вашингтоне ставят под сомнение готовность страны противостоять России, отношения Берлина с Москвой быстро ухудшаются, а многие жители Восточной Европы обеспокоены явным нежеланием Германии прийти им на помощь. Нынешние трудности Германии — намек на то, что может произойти в Европе, если Путин продолжит балансировать на грани войны, не демонстрируя никакой определенности в смысле фактического вторжения на Украину.

Германия принципиально не изменилась, но изменился мир, в котором она существует. "Страна похожа на поезд, который резко остановился после того, как загорелась железнодорожная станция", — сказал мне Боян Панчевски, корреспондент The Wall Street Journal в Германии. Сегодня геополитическая мощь страны определяется не тем, каким экономическим потенциалом вы обладаете, а тем, сколько боли вы можете вынести. Сегодня ваш враг, в отличие от времен холодной войны, это не кто-то аморфный за "железным занавесом", а тот, с кем вы торгуете, от кого получаете газ и кому экспортируете высокотехнологичные товары. "Мягкая сила" уступила место уверенной стойкости.

В этом и состоит проблема для Европы. Если успех Путина будет определяться способностью западных обществ стойко выносить давление высоких цен на энергоносители, дезинформации и политической нестабильности в течение длительного периода, то у них есть все основания для надежды. Однако совершенно очевидно, что при нынешнем положении вещей Европа явно не готова к таким вызовам. В центре внимания всего континента должно быть решение этой проблемы за счет инвестиций в военный потенциал, диверсификации энергетики и укрепления социальной сплоченности.

Европейцы правильно полагают, что вторжение России на Украину не является неизбежным, и, даже, возможно, правы в том, что это не самый вероятный сценарий. Но мы не должны обманывать себя в том, что можем вообще избежать теста на прочность. "Когда вы приглашаете медведя на танец, то не вы будете решать, когда этот танец закончится", — гласит русская пословица — Это же медведь".

_______________________________________________________________________________