Однобокая пропаганда вокруг Украины — путь к несвободе

Несколько дней назад один хороший приятель, университетский профессор, спросил меня, не обратил ли я внимание на то, что Украина исчезла из СМИ. Он написал мне об этом с явным подтекстом, намекая, что эта тема уже никому не интересна, и поэтому огромное информационное и политическое давление на нас - тех, кто осмеливается задавать некоторые вопросы на эту тему, слабеет, и общественная дискуссия об этом снова станет свободной. Она освободится от заранее продиктованного мнения.

А ведь именно этот диктат меня и коробит. С ним нельзя смириться. Да, это не диктат под страхом казни, но все равно это опасный диктат политической корректности. Иными словами, это диктат единственного мнения, выбранного правильным. И мы чувствуем этот диктат. Недавно на Карловарском фестивале это подтвердил и Марек Эбен, который попытался высказаться публично на эту тему — казалось бы, вполне невинно.

Я не согласился со своим другом профессором. Не только потому, что Украина не исчезла из СМИ. Нынешнее положение напоминает мне времена лет 15 назад, когда я активно участвовал в обострившейся тогда борьбе разума с доктриной глобального потепления, виноваты в котором, якобы, люди. Критики этой доктрины, с которыми я всегда был согласен, тогда радовались, что тема отошла на второй план, и объясняли это тем, что у сторонников этой странной доктрины кончились аргументы.

Я принципиально протестовал против этого на многих конференциях, особенно в Соединенных Штатах, и приводил прямо противоположный аргумент. Я был убежден, что дискуссия прекратилась, поскольку противоположный лагерь уверен в том, что дело сделано, и что они победили.

Все это очень похоже на обсуждение Украины. Обладатели правильного, политически корректного мнения твердо убеждены, что сторонники отличного от их мнения — либо проплаченные Путиным агенты, либо круглые дураки. Скажу прямо, что существующая сегодня однобокая пропаганда и согласие с этой пропагандой — путь к новой зависимости и несвободе. Это та самая "Дорога к рабству" Хайека.

О том, что конфликт на Украине начали Россия и Путин (в любом порядке этих слов), никто из рационально мыслящих людей не сомневается. По крайней мере, я таких не знаю. Обвинять некоторых из нас в том, что мы сомневаемся в этом, глупо. И то, что российская армия воюет на Украине, а не украинская — в России, тоже бесспорно.

Но на этом дискуссия в общественных СМИ, которые образуют уверенно доминирующий мэйнстрим, как правило, заканчивается. Того, кто отваживался сказать, что это еще не все, называли путинской марионеткой, тем, кто безразличен к тысячам жертв и ужасным материальным и финансовым потерям.

Поэтому невозможно было делать догадки, предполагать, искать объяснения того, почему Путин так поступил, почему пошел на такой огромный риск, какие причины, пусть даже не оправдывающие его, но хотя бы ясно сформулированные, его к этому подтолкнули. Сегодня уже никто не намекает, что Путин хочет играть земным шаром как чаплиновский Гитлер в старом фильме "Диктатор". Также меньше говорят о том, что он болен или сошел с ума. Но никаких новых версий не появилось.

Со всей надлежащей серьезностью не обсуждаются аргументы о том, что Россия боялась оказаться в окружении стран-членов НАТО, о чем, кстати, говорили столь разные фигуры, как папа Франциск, Генри Киссинджер и немецкий президент Штайнмайер. Не шло речи и о растущей враждебности Украины в отношении России и русского меньшинства на Украине еще со времен оранжевой революции и Майдана вплоть до февраля текущего года. Не обсуждалось и то, что США пытались добиться после провала в Ираке, Афганистане и Сирии каких-то геостратегических успехов и приобрести репутацию и положение демиурга в современном мире.

Все это вопросы, которые в свободном обществе нельзя замалчивать, как нельзя заставлять молчать тех, кто их задает. В первые дни после 24 февраля отказ от их обсуждения был понятен. Теперь же, по прошествии пяти месяцев боев, объяснить нежелание их обсуждать уже непросто.

Кроме того, уже давно подошло время обсудить расходы на ведение и продолжение боевых действий и задуматься над тем, как эти расходы делятся между отдельными, прямыми и косвенными, участниками данного трагического конфликта. Речь в том числе о нашем опрометчивом решении отправлять оружие и принимать беженцев.

Обо всем этом в таком же духе я говорил и писал не раз. В последнем большом интервью на эту тему, опубликованном словацким изданием "Еженедельник Штандарт", я изложил следующие тезисы.

Для России эта операция невыгодна, и больше всех поплатятся простые россияне.

Большие расходы несли и будут нести все остальные страны, которые тем или иным образом "втягиваются" в происходящее.

Бои начались в тяжелый момент. Из-за последствий событий последних десятилетий мир стал менее свободным, менее демократическим, а экономика пребывала не в лучшем состоянии и без российско-украинского вооруженного конфликта.

У нас нет собственной внешней политики, и мы только смотрим в рот госпоже Ляйен. Это мешает нам формулировать собственную позицию и свободно ее обсуждать.

Попав в энергетическую ловушку, образовавшуюся из-за борьбы с климатом, мы угодили в другую из-за своего участия в конфликте.

За 30 лет Украина не смогла создать репрезентативного правительства, которое представляло бы ее крайне неоднородное население. Поэтому Украина и не смогла провести элементарной политической и экономической трансформации, не провести которую после коммунизма было судьбоносной ошибкой.