Зима приближается, и Европа шагает с обрыва в пропасть

Столкнувшись с началом отопительного сезона с самым серьезным после Второй мировой войны энергетическим кризисом, Европа пришла в смятение. Председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен представила новую энергетическую политику Евросоюза, которая предусматривает плановые ограничения цен, дополнительные налоги на производителей энергии, создание Европейского водородного банка и новые меры поддержки электромобилей. Между тем, страны-члены ЕС национализируют электроэнергетические и коммунальные предприятия и компании, устанавливают цены на электричество и выплачивают субсидии потребителям. Но эти меры Евросоюза не очень сильно отличаются от той политики, из-за которой континент оказался в эпицентре всей этой энергетической неразберихи.

Основополагающая проблема состоит в том, что Европа все еще не обращает внимания на источники и первопричины своего кризиса энергобезопасности, предпочитая обвинять в своих бедах внешние силы. Фон дер Ляйен и прочие европейские лидеры указывают пальцем на Россию и на ее спецоперацию на Украине, виня ее во всех энергетических несчастьях Европы. То, что российский президент Владимир Путин прикрутил газовый вентиль, безусловно, усугубило ситуацию, но энергетический кризис в Европе продолжается уже третью зиму. Зимой 2020-2021 и 2021-2022 годов Европа уже сталкивалась с существенными скачками цен на электричество и газ, а также с дефицитом газа, что вынудило ее увеличить потребление угля и мазута. Европейские творцы политики либо не приняли это к сведению, либо предпочли не менять курс.

Поскольку люди в Европе и в других местах полагают, что во всех энергетических бедах континента виноват Путин, это вызывает необходимость предельно ясно говорить о политике, которая довела Европу до кризиса. Знание причин проблемы – это первый шаг к ее устранению.

Европейский кризис назревал два десятилетия. Поставив перед собой цель совершить стремительный переход от ископаемого топлива и атомной энергии к возобновляемым источникам, европейские политики настояли на глубоких изменениях в сфере поставок энергоресурсов. В то же время, они проигнорировали прогнозы о сохранении спроса на нефть и газ, а также потребность в надежных запасных источниках топлива для выработки электричества, которые могли бы компенсировать перебои в работе зависящих от погоды солнечных панелей и ветровых установок. Многие члены ЕС сократили внутреннюю добычу ископаемого топлива и ограничили импорт, сделав исключение для газа из России. Германия, у которой имеются собственные и весьма существенные газовые месторождения, наложила запрет на добычу методом гидроразрыва. То же самое сделала Франция и другие страны. За последнее десятилетие добыча газа в Европе сократилась наполовину, и сегодня 83% в европейском газовом потреблении составляет импорт.

Под давлением активистов и зеленых партий Германия и некоторые другие страны также решили постепенно отказаться от не дающей никаких углеродных выбросов атомной энергетики, хотя у нее безупречная репутация в плане безопасности. Сегодня Европа предлагает ограничить цены на газ и электричество, а также обложить новыми налогами производителей электроэнергии. Этими мерами она еще больше ограничит поставки в своем стремлении оградить потребителей от высоких цен, хотя такие цены могли бы заставить их экономить на отоплении и выключать свет там, где он не нужен.

Европейская политика блокирования газовых поставок породила дефицит, который две зимы тому назад запустил процесс роста цен. Поверив, что скоро сможет обходиться без газа, Европа также отказалась от долгосрочных контрактов на импорт энергоресурсов. В результате она сегодня испытывает острую нехватку газа, хотя находится в окружении крупнейших в мире газовых месторождений. И это не только Россия, но и Северная Африка, Центральная Азия и прочие регионы. ЕС мог запросто надежно обеспечить себя газом по доступным ценам, однако сейчас он находится в зависимости от дорогого наличного рынка. Даже сегодня, когда европейские руководители колесят по миру в поисках дополнительных газовых поставок, они отказываются подписывать долгосрочные контракты с теми производителями, чьего расположения добиваются. Вот пример прошлой недели. На втором году европейского энергетического кризиса и на седьмом месяце вооруженного конфликта на Украине канцлер Германии Олаф Шольц вернулся из Катара и Объединенных Арабских Эмиратов с контрактом на один-единственный танкер со сжиженным природным газом, хотя мог обеспечить долгосрочные поставки своей стране, которая отчаянно пытается отопить дома граждан и сохранить производство на заводах и фабриках.

Европа пока еще не осознала в полной мере последствия своего решения отказаться от природного газа, которое она приняла десять лет назад. В 1990-е и в 2000-е годы газ быстро становился самым популярным топливом в Европе и во всем мире. Он пользовался спросом благодаря тому, что дает относительно небольшие углеродные выбросы и до последнего времени имел доступную цену. Переход от угля к газу был самым быстрым и самым дешевым способом сократить углеродные выбросы. В результате сланцевой революции Соединенные Штаты стремительно сократили выбросы углерода безо всякого вмешательства государства. Но примерно десять лет назад противники ископаемого топлива активизировали свою кампанию по борьбе с природным газом. В результате Европа начала отказываться от долгосрочных газовых контрактов.

В европейской энергетической политике идеология попирает элементарную математическую логику. Откажитесь от атомной энергии, от угля, сократите потребление природного газа - но если при этом увеличить выработку электроэнергии из возобновляемых источников меньше, чем вы вычли, то получится дефицит. Более того, все сторонники ускоренного перехода на ветровую и солнечную энергетику игнорируют финансовые и технологические сдерживающие факторы. Для этих источников энергии требуются обширные территории, важные материалы и оборудование (в том числе, китайское), а также резервные мощности и аккумуляторы, которых нет. И наконец, осуществляя такой форсированный переход, политики игнорируют прогнозы о сохранении спроса на ископаемое топливо, которое необходимо для транспорта, промышленности, отопления и создания резервов на случай отключения непредсказуемых ветровых и солнечных генерирующих мощностей.

Вопреки таким математическим выкладкам, имеющимся данным и длящемуся два года энергетическому кризису, который резко усилился после начала российской военной операции на Украине, европейские руководители упорно следуют друг за другом как бараны. Нидерланды на этой неделе объявили, что будут и дальше сокращать добычу газа на своем крупном месторождении Гронинген – как будто никакого энергетического кризиса нет. Германия сохраняет свой запрет на добычу методом гидроразрыва и продолжает курс на отказ от атомной энергетики. А Бельгия на прошлой неделе закрыла атомную электростанцию, которая обеспечивала значительную долю потребностей страны в электричестве, хотя бельгийцы протестуют на улицах против заоблачных цен на электроэнергию. Эти страны могли бы прислушаться к новому премьер-министру Британии Лиз Трасс. Одним из первых ее шагов после вступления в должность стало принятие новой энергетической политики. В частности, она предусматривает возобновление поисков нефти и газа в море и снятие запрета на добычу методом гидроразрыва.

Но европейские лидеры не желают менять курс и упорствуют, увеличивая капиталовложения в солнечную и ветровую энергетику, а также в производство электромобилей. "Возобновляемые источники дешевы, они внутри страны, они делают нас независимыми", - заявила в этом месяце фон дер Ляйен в своем обращении к Евросоюзу. Но это явно противоречит фактам. В Европе энергетика на возобновляемых источниках пока не может работать без субсидий и без резервных мощностей на ископаемом топливе. Эта энергетика нуждается в дорогостоящих глобальных цепочках поставок, и в этой сфере возникают свои геополитические проблемы и зависимости, как и с ископаемым топливом.

Европейские руководители понимают, что их схемы для энергетических рынков не работают. Государства помогают банкротящимся энергетическим предприятиям или просто национализируют их. Большинство стран сейчас устанавливают цены на газ и электричество для потребителей. Более того, высокая стоимость углеродных квот в Европе не помешала энергетическим компаниям возобновить эксплуатацию законсервированных угольных электростанций и перейти с газа на мазут, вырабатывая электрическую и тепловую энергию. Фон дер Ляйен в своем выступлении правильно отметила, что ориентиром для европейских газовых цен сейчас является дорогой СПГ, а не дешевый трубопроводный газ, и что такую систему ценовых ориентиров необходимо менять. Европа пока не осознала экономические последствия перехода рынка на более высокие цены на СПГ.

Вместо того, чтобы срочно и с лазерной точностью сосредоточиться на решении этих вопросов, а также отменить ошибочные решения типа закрытия АЭС, европейские лидеры продолжают проталкивать новые проекты, которые не прошли проверку и бесперспективны с коммерческой точки зрения. Их любимой технологией сегодня является водород. Фон дер Ляйен недавно объявила, что ЕС выделит на эти цели дополнительные финансы и создаст Европейский водородный банк. Но водород пока нерентабелен, и существуют серьезные опасения по поводу его использования и транспортировки. Кроме того, при его производстве могут возникнуть серьезные угрозы загрязнения и климатические риски. Да и утечки водорода тоже неизбежны.

Если бы европейские политические руководители честно говорили о внутренних причинах своего энергетического кризиса, было бы ясно, какие меры надо принимать. Во-первых, ЕС должен разрешить своим покупателям энергоресурсов подписывать долгосрочные контракты на поставки газа, которые обычно заключаются на срок более десяти лет, причем не только разрешить, но и подталкивать их к этому. Тогда добывающие компании смогут увеличить инвестиции в производство и транспортировку законтрактованных для Европы объемов газа. Закрытие атомных электростанций надо отменить, где это еще возможно. Далее, Европе не следует направлять огромные инвестиции на какие-то конкретные технологии в развитии энергетики на возобновляемых и низкоуглеродных источниках, которые выбирают политики и чиновники. Она должна стать в этом вопросе нейтральной и непредвзятой.

Кроме того, Брюссель и европейские страны должны по-новому взглянуть на природный газ, в том числе, на внутренние источники, что сейчас делает Британия. Современные проекты газовой добычи не выбрасывают в атмосферу метан, в отличие от прежних, а переход с угля на газ остается самым быстрым и самым эффективным способом уменьшить загрязнения и углеродные выбросы. Далее, Европе нужен долгосрочный план по резервному топливу для покрытия базовой нагрузки, которое можно будет использовать совместно с солнечными и ветровыми источниками. Поскольку объекты солнечной и ветровой энергетики не обеспечивают выработку устойчивых и предсказуемых объемов электроэнергии, солнце и ветер никогда не заменят топливо базовой нагрузки, каким является газ и атомная энергия. Эти источники надо использовать совместно.

Европе нужен абсолютно новый подход к организации рынка энергоресурсов. Прежде всего, она должна срочно заменить идеологию трезвым практическим расчетом. В противном случае европейцам придется пережить много зим в кризисных условиях – независимо от того, что делает Путин.