Der Spiegel: британцы все сильнее ощущают, что стали заложниками неадекватных политиков

В Соединённом Королевстве рухнуло очередное правительство. Лиз Трасс сделала все ошибки, какие только могла. Но причины произошедшего лежат намного глубже.

В Бориса Джонсона теперь собственная фирма. Предприятие, названное незатейливо The Office of Boris Johnson Limited, с 10 октября официально числится в торговом реестре. Бизнес уже стал приносить неплохую прибыль. На прошлой неделе Джонсон произнес получасовую речь перед страховыми агентами в Колорадо-Спрингс, и она принесла ему, по не подтвержденным данным, не менее 135 тысяч фунтов — это почти столько же, сколько он зарабатывал в год, будучи премьер-министром Британии.

И это, как говорят, только начало. Джонсон, по основной профессии парламентарий от Консервативной партии, принялся недавно за книгу о другом великом знатоке драм в домах, где правят Британией, — о Вильяме Шекспире. А в канун нового года должны выйти в свет его мемуары, за которые издательство уже выложило ему кругленькую сумму. Речь идет как минимум о миллионе фунтов.

Можно предположить, что у Бориса Джонсона есть сейчас более интересные, а главное, более прибыльные, занятия, чем управление страной. Тем более что он уже раз попробовал и притом с довольно скромными результатами. Но когда речь идет о грандиозных задачах, то 58-летний политик — не тот человек, которого приходится просить дважды.

Поэтому со второй половины четверга на полном серьезе обсуждался вариант, что преемником Бориса Джонсона станет... Борис Джонсон.

Вероятно, будет уместно напомнить, что Соединенное Королевство совсем недавно обрело нового премьер-министра. Еще и двух месяцев не прошло. Если кто не помнит, то Лиз Трасс в начале сентября заступила на эту должность, потому что ее предшественник — некий Борис Джонсон — настолько запутался во лжи, аферах, нарушениях закона и гротескных оправданиях по всем этим поводам, что бурный роман между ним, его партией и избирателями внезапно прекратился.

В отличие от него Лиз Трасс не любили. Но ее хотя бы боялись. Как жесткую и деятельную особу, умеющую убеждать, не подстраивающуюся под любое веяние времени, непоколебимого консерватора. В общем, как "демократического" Держиморду в юбке, который — как Маргарет Тэтчер — будет держать партию и страну железной хваткой. Но, как уже было сказано: с момента ее вступления в должность прошло шесть недель — а ее уже нет.

В четверг вечером, спустя сутки после того, как она заявила в британском парламенте: "Я борец, который просто не сдается", она сдалась. Добрую минуту она стояла — муж был поблизости — перед домом номер 10 по Даунинг-стрит и, в отличие от Бориса Джонсона, который был на этом же самом месте в июле, даже не попыталась оправдываться.

Она сказала, что не справляется с мандатом, с которым в сентябре ее посадили в кресло премьера "партай-геноссе" по Консервативной партии. Поэтому она уведомила короля Карла III о своем решении. Затем, криво улыбаясь, Лиз ушла и при этом как будто была даже рада, что кошмар последних шести недель закончился.

Консервативная партия Соединенного королевства, находящаяся у власти 12 лет, вновь должна избрать нового предводителя или предводительницу, который или которая автоматически станет главой правительства. Это будет четвертый премьер после проведения референдума о Брексите в 2016 году и третий в этом году.

Но в отличие от лета преемник на этот раз будет определен не в ходе многонедельного бурного обсуждения перед 170 тысячами членами партии. Теперь Консервативная партия, явно находящаяся на грани самороспуска, дала себе неделю, чтобы внутри себя решить, кто займет высший пост в государстве. В будущую пятницу вновь должен будет подняться белый дым над крышей дома на Даунинг-стрит.

Можно утверждать определенно: консерваторы боятся, что требования со стороны общественности провести новые выборы могут заметно усилиться. Уже сейчас их трудно игнорировать. Петицию, где выдвигается требование о проведении немедленных парламентских выборов из-за "беспрецедентного хаоса" в Вестминстере, к вечеру четверга подписали 680 тысяч британцев.

Непосредственно после отставки Лиз Трасс три оппозиционные партии — Лейбористская, Либерально-демократическая и Шотландская национальная — потребовали проведения выборов. Если бы выборы прошли в ближайшие недели, то все социологические институты предсказывают оглушительную победу Лейбористской партии, которая, возможно, затмит триумф Тони Блэра, произошедший точно 25 лет назад.

Именно поэтому тори изо всех сил противятся новым выборам. Как утопающие за соломинку, они хватаются за власть, так как больше им не за что и не за кого ухватиться.

Но для того чтобы положение вновь нормализовалось, должно пройти время, которого у этой страны на периферии Европы нет. Стоимость жизни в Великобритании и Северной Ирландии возросла этой осенью как ни в одной другой стране. Инфляция достигла головокружительной отметки в 10,1 процента, рецессии едва ли удастся избежать. По всей стране операторы пунктов раздачи бесплатной еды бьют тревогу: чем ниже становятся температуры, тем все больше людей встают перед выбором heating or eating — или тепло, или еда.

Не только пандемия или то, что Россия опять обижает Украину, — не только эти факты осложняют жизнь в стране. Свою лепту проблем вносит и Брексит, который не дает дышать целым отраслям британской экономики, а заодно глубоко вгоняет клинья в политическую структуру нации. Правительство Шотландии твердо намерено в будущем году провести новый референдум о независимости — даже вопреки воле правительства в Лондоне. Предполагается, что в Северной Ирландии в ближайшее время пройдут новые выборы, так как юнионисты и республиканцы безнадежно схлестнулись между собой в споре о том, какие "особые права" в ЕС должны быть предоставлены их родной Северной Ирландии.

Доверие людей к правителям тает на глазах. К конце смехотворно короткого срока правления Лиз Трасс рейтинг её одобрения был настолько низок, что даже не мог сравниться с показателями Бориса Джонсона на пике скандалов вокруг него или в конце правления ненавидимого всеми бывшего лидера Лейбористской партии Джереми Корбина.

Создается впечатление, будто британцы во все большей степени ощущают, что оказались заложниками у своих политиков, на которых когда-то в мире смотрели с уважением.

Катастрофическое междуцарствие Лиз Трасс было лишь симптомом более глубокого заболевания Британии, которое началось много лет назад и уже давно приобрело хронический характер. Эта болезнь охватывает все больше и больше демократических стран, прежде всего США. Вызванная победой ультралиберальной идеологии, эта болезнь затуманивает здравый рассудок фанатизмом, заставляет воспринимать поиски компромисса как предательство и превращает политиков, когда-то бывших идеалистами, в жестоких идеологов.

Пример Мэри Элизабет Трасс в этом смысле весьма показателен: как при замедленной съемке в эти шесть роковых недель можно было увидеть, какие рецепты во время кризисов не действуют в демократических странах.

То, что произошло потом, трудно описать словами. Своим ничем не подкрепленным намерением резко сократить налоги, прежде всего для богатых, правительство Лиз Трасс в конце сентября вызвало цепную реакцию. Начался ажиотаж на финансовых рынках, фунт полетел вниз, британские пенсионные фонда оказались на грани коллапса, проценты по ипотеке устремились вверх.

Социологические опросы показывали, что популярность Трасс и тори опустилась до исторического минимума, в партии началась паника. Новый премьер на Даунинг-стрит, карикатурная рыночная радикалка, сначала раздавала удары направо и налево, а потом дала задний ход.

На партийном съезде в начале октября в Бирмингеме она отказалась от запланированного снижения ставки налогов для богатых. Уже тогда всем стало ясно, что эффектные посты в соцсетях еще не делают Трасс новой Тэтчер. Самый ходовой аргумент Трасс, что она, мол, в отличие от Бориса Джонсона, не премьер, всегда готовый пойти на попятную, а железная леди — этот аргумент утратил свою действенность.

Большего хаоса даже по британским масштабам представить себе было невозможно. По крайней мере, так думали. Но тут пришла "черная среда".

После полудня выяснилось, что даже новая госпожа министр внутренних дел Суэлла Браверман вынуждена была сложить свои полномочия. Причина: она послала важное служебное письмо по обычной электронной почте — со своего частного аккаунта. В своем заявлении об отставке эта сторонница радикальных рыночных реформ не могла отказать себе, чтобы выразить свою "озабоченность" творящимися на верхушке британской власти в Вестминстере безобразиями.

Нельзя просто вести себя так, будто ничего не происходит, сообщила общественности госпожа Браверман. Она написала: "Я сделала ошибку, я принимаю ответственность на себя. Я ухожу в отставку". Это был едва завуалированный призыв к начальнице [Трасс] сделать то же самое. Но Трасс и в тот момент считала, что держит ситуацию под контролем.

Впрочем, уже вечером ситуация реально вышла из-под контроля в палате общин, нижней палате британского парламента. Там недовольные Трасс депутаты превратили голосование о правилах добычи сланцевого газа в вотум недоверия правительству.

Свидетели утверждают, что лидеры парламентской фракции тори (знаменитые "кнуты" — whips) чуть ли не с рукоприкладством требовали от товарищей по партии голосовать за премьера Трасс. Но более 40 парламентариев-консерваторов отказались это делать. Им грозили даже дисциплинарными наказаниями, но они остались непреклонны.

Вскоре стало ясно: каким бы ни был исход голосования, это уже не играло никакой роли. Трасс уже стала главным "лузером дня".

Уходить она, однако, не хотела. В отчаянной попытке сохранить кресло она обратилась к главному "теневому авторитету" консерваторов — Гранту Шаппсу (Grant Shapps). Интересно, что его, бывшего министра транспорта, она же всего пару недель назад выкинула из правительства за недостаточную лояльность к ее персоне.

Итак, Трасс назначила Шаппса новым министром внутренних дел, а потом бросилась к Джереми Ханту, хоть он и не особо разделял ее "прорыночные" убеждения. Но благодаря нему Трасс надеялась успокоить умеренное крыло консерваторов. Но, узнав о ее обращении к Ханту, возмутились тори-рыночники, те самые, которым Трасс была обязана своим приходом к власти. Стало ясно, что женщина по имени Лиз теряет власть просто катастрофически, и очень скоро она не удержится на ее вершине.

Всего за несколько недель Лиз Трасс столкнула свою партию в пропасть. Партия консерваторов, считавшаяся собранием экспертов по экономической политике, под руководством Лиз Трасс в рекордные сроки потеряла этот имидж. В итоге у Трасс осталось одно — воля к власти. Её у Трасс было в избытке, но даже этой воли не хватало, чтобы сколотить единое целое из партии, уставшей от 12 лет собственного неудачного правления. "А за что нынче стоят консерваторы?" — спросил заслуженный депутат-тори Эдвард Ли на этой неделе, выступая в нижней палате. Ответа он так и не услышал.

К ночи на четверг у Трасс не осталось в политике друзей, кроме бывшего президента США Трампа, который описал ее как "очень хорошенькую женщину" и "очень хорошего" политика. Очевидно, Трампу понравилась идея Трасс снизить налоги — американцам на другом конце Атлантики такое всегда по душе.

Судьбу Трасс должен был решить, как и в случаях с ее предшественниками, клуб парламентариев-заднескамеечников, много лет назад сложившийся в так называемый "Комитет-1922". Они вот уже 100 лет решают, по каким правилам парламентарии партии тори проводят своего лидера через унижение вотума недоверия и изгоняют с поста. Причем члены этого самого никем не избираемого "Комитета-1922" могут сии правила еще и менять — в любой момент. Обычно в этом клубе действовало правило: давать очередному премьеру поуправлять страной хотя бы год. Но Трасс творила такое, что в рядах "Комитета-1922" умножились призывы убрать это правило "медового года" в ее случае.

Потом вдруг в течение всего четверга начал расти список тех, кто абсолютно открыто присоединялся к восстанию против начальницы. Даже закоренелые "трассофаны" стали отворачиваться от этой женщины. Она так хотела стать новой "долгоиграющей" Тэтчер, а стала самым "кратковременным" премьером с истории страны.

Очень многое стало напоминать в это время в "правительственном квартале" Вестминстера последние дни пребывания у власти Терезы Мэй и Бориса Джонсона. Отставка Мэй была чем-то вроде трагедии, уход Джонсона — безвкусной комедией. А теперь перед нами как будто прокрутили по ускоренной съемке фарс.

После четверга Лиз Трасс висела на двух ниточках. Во-первых, показатели консерваторов в опросах общественного мнения настолько катастрофически низкие, что новые выборы означали бы: партия частично политически самоуничтожается. Например, в Шотландии при нынешнем раскладе консерваторы не смогли бы победить ни в одном избирательном округе. Во-вторых, на горизонте не просматривалось альтернатив. Борис Джонсон сейчас занимается набиванием собственной мошны на дорогостоящих лекциях и книгах "от первого лица", кроме того, за него проголосовали бы только убежденные поклонники из "ядерного электората" Консервативной партии. К тому же, Джонсон увез свои вещички с Даунинг-стрит совсем недавно — в сентябре. А Риши Сунака та ахиллесова пята, что многими он рассматривается как главный виновник отставки Джонсона. Правда, в пользу компетентности Сунака говорит то, что он точно предсказал провал Трасс с налоговой реформой...

Кризис начался еще в сумятице Брексита, когда Консервативная партия начала свою метаморфозу из политической партии в квазирелигиозную секту. После реального выхода из Евросоюза вдруг оказалось, что у них не было никакого плана — как править страной дальше. В этом они все похожи на Бориса Джонсона, это его стиль и его убеждение: не надо никаких расчетов, надо только твердо верить, что все будет хорошо, — и все сбудется.

"Верьте в Британию!" — эта фраза стала настоящим кредо тех сторонников Брексита, которые заменили верность фактам слепым оптимизмом. Для людей типа Трасс и Джонсона оказалось характерным еще и какое-то нутряное презрение ко всем, кто пытался с цифрами и фактами в руках возражать против Брексита. Хотя эти оппоненты утверждали простую вещь: Брексит будет дорогостоящим, долгим и болезненным процессом. Само слово "эксперт" в среде высшего руководства Британии стало обидной кличкой. Травля, оскорбления стали нормой. Бульварная газетка "Дейли мейл" на первой полосе объявляла не понравившихся ей судей "врагами народа". А министр юстиции (в тот момент этот пост занимала Лиз Трасс) ни словом не осудила такое поведение, не стала даже возражать.

Тереза Мэй, когда была у власти, пыталась нащупать хотя бы компромисс среди членов Консервативной партии, примирив друзей ЕС, евроскептиков и людей, ненавидящих ЕС. Правда, у Мэй это не получилось. В итоге Терезу Мэй сменил "обер-оптимист" Борис Джонсон, который, несмотря на свой безобидный внешний вид, оказался жесток: большая часть тех традиционалистов-тори, которые не разделяли его видение "глобальной Британии", оказались уволенными или хотя бы выведенными из политической игры.

Тем временем в жизни Соединенного Королевства накапливались проблемы, которые уже нельзя было объяснить "последствиями пандемии": хаос в Северной Ирландии и Шотландии, экономический спад в самой Англии — причем более резкий и долгий, чем в странах со сравнимыми экономиками. Впрочем, пока премьер Джонсон мог убедительно и смешно выступать, он оставался неуязвимым для критики.

А потом появилась Лиз Трасс. По своей психике она является человеком-тараном, как и Борис Джонсон, но у нее не было на момент вступления в должность харизмы Джонсона. Как и Борис, она попробовала себя в шоковой терапии. Опять же без обращений к экспертам, особенно к тем из них, кто сомневался в успехе. Сомневающихся было большинство, но в сегодняшней Британии таких не верящих вождям ученых мужей легко поднять на смех. Трасс была готова с легкостью отдать на посмешище всех, кто стоял на пути проекта "страны пониженных налогов", "раскованной Британии", как выражалась сама госпожа премьер.

"На пути прогресса стоит коалиция противников экономического роста, врагов страны и малодушных паникёров!" — гремела Лиз Трасс. Она и вправду убедила себя, что кругом враги: радикальные защитники климата, "воинственные профсоюзы", все оппозиционные партии, "клеветники на Брексит" и радиожурналисты из Британской вещательной корпорации, не говоря уже о ренегатах из собственной партии тори.

Но, унесенная своим гневом к другую реальность, Лиз Трасс не заметила то, что подчеркнул в своей статье для лондонской "Таймс" член палаты лордов Даниэль Финкельштейн: "Для победы в политике нужна хотя бы парочка людей, которых ты любишь и которые тебе верны. Я не имею в виду при этом лояльных по инерции партийных функционеров или нишевых идеологов. Я имею в виду настоящих людей со своими убеждениями.

С тех пор как Трасс и ей подобные стоят у руля, консерваторы в Великобритании опять стали "гадкой партией". Когда-то это была их кличка в годы правления Тэтчер. Когда Дэвид Кэмероен вернул тори к власти в 2010 году, он попытался отправить этот термин в страну забвения, презентовав избирателям "консерватизм, который способен сочувствовать".

Лишь в самом конце, припертая к стенке, Трасс попыталась показать что-то вроде эмпатии: "Я делала ошибки. Извините". Но было поздно.

А что теперь? Даже Тереза Мэй, редко высказывающаяся публично, тут предупредила товарищей по партии в соцсетях: "Депутаты от консерваторов должны найти путь к компромиссу".

Должны? Пока что "борисианцы" запустили хэштег #BringBorisBack. Они как будто не замечают, что Джонсон после трех лет воистину "блуждающей" политики ненавидим в широких кругах неконсервативных избирателей. Ничему "борисианцы" не научились.