Транс-идеология "продаёт" людям ложь

Проснуться в больнице и обнаружить, что у тебя больше нет определенных частей тела… это смахивает на кошмарный сон. Но именно это и произошло с госслужащим из Ньюкасла Ричи Херроном в 2018 году. За два дня до его 31-летия хирурги Национальной службы здравоохранения удалили ему член и яички. Вместо них они создали, с его слов, "некую полость плоти, своего рода имитацию влагалища". Анестезия еще до конца не развеялась, а Херрон уже пожалел о своем решении. И теперь он преследует Национальную службу здравоохранения Британии судебными исками, чтобы другие внушаемые взрослые не повторили его судьбу.

В этой борьбе Херрон объединился с мужчиной, который пытается уберечь своего сына-аутиста от операции по так называемому "подтверждению" пола. Они требуют судебного пересмотра и независимого расследования методов лечения гендерной дисфории, которые Национальная служба здравоохранения предлагает молодежи до 25 лет.

История Херрона далеко не уникальна. Круг так называемых "пожалевших" постоянно ширится — они разочарованы блокаторами полового созревания, гормональной терапией и операциями по смене пола и хотят вернуть тот свой пол, какой у них был при рождении.

Обстоятельства, в которых Херрон решился на смену пола, также весьма типичны. Он гей с диагнозом "аутизм". Ему внушили, что его ощущение неприспособленности к жизни и влечение к другим мужчинам были лишь признаками того, что он — на самом деле транс-женщина. "Человеку со склонным к упрощениям мышлением легко поверить, что корень всех его проблем один: дисфория, а решение заключается в смене пола", — сказал он мне.

Связь между гендерной дисфорией и сексуальностью хорошо известна. По данным скандальной Тавистокской клиники, 60% мальчиков и до 70% девочек, направленных в ее Службу развития гендерной идентичности — геи или бисексуалы. Хватает среди них и аутистов. Считается, что расстройством аутистического спектра страдает лишь 2% британских детей, однако "умеренные или резкие признаки аутизма" встречаются на самом деле у 35% пациентов клиники. Херрона приходит к такому выводу: "Попытки принять собственную нестандартную сексуальность и высокофункциональный аутизм при взрослении близки по "картине болезни" к описанию гендерной дисфории".

После операции прошло пять лет, а шрамы Херрона на месте отрезанного члена так до конца и не зажили. Сейчас ему 36, и он жалуется на замедленное и болезненное мочеиспускание. А уж его половая функция и вовсе крайне ограничена.

До операции Херрон страдал от психологических проблем — обсессивно-компульсивного расстройства, тревог и депрессии. Врачи не учли их как факторы полового дискомфорта. Его аутизм и влечение к представителям своего пола они также проигнорировали. Вместо того, чтобы помочь ему справиться с этими проблемами терапевтическими методами, врачи решили справиться с проблемой "в одно касание", записав его на необратимое хирургическое вмешательство.

Он вспоминает: "В правильности операции меня убеждали долго и усиленно. Как я понимаю, это была своего рода переходная терапия, попытка реабилитации. Все мои переживания как молодого гея объяснялись этими людьми тем, что я, оказывается, трансгендер. Любые сомнения отметались как латентная трансфобия… Сложным вопросам всегда находилось простое объяснение".

На сегодняшней день в Англии существует девять гендерных клиник Национальной службы здравоохранения, которые предлагают взрослым смену пола через хирургическое вмешательство, а потом и гормональную терапию. Терапию прописывают минимум после двух приемов врача. Чтобы получить хирургическое лечение, нужно посетить еще двух клинических специалистов. Однако, как показывает случай Херрона, этих мер предосторожности явно недостаточно, чтобы уберечь от скальпеля всех случайно попавших в клинику из-за душевных переживаний, вовсе и не требовавших смены пола.

Проблема глубоко укоренилась. Транс-идеология пронизывает все направления Национальной службы здравоохранения и проникла в ту часть руководства отрасли, которая занимается лечением пациентов в клиниках. Следы транс-идеологии повсеместны: от значков с "гендерно нейтральными" местоимениями для персонала до "доктрины утверждения" половой идентичности у молодежи... Усиливается давление на врачей с тем, чтобы они внушали пациентам мысль, что те родились в "неправильном" теле.

За последнее десятилетие в гражданском обществе развернулась мощная транс-пропаганда. Она ведется усилиями лоббистских групп вроде "Русалки", "Натиск перемен" и "Каменная стена". Сегодняшняя молодежь растет на телепередачах, которые объявляют смену пола чем-то нормальным. Такая пропаганда наблюдается, например, в сериале о девушке, которую направили в клинику на смену пола, до программы Би-би-си, где прославляется некий "небинарный" персонаж, решившийся на двойную мастэктомию. Это не говоря уже о целой армии трансгендеров в социальных сетях.

Молодежи, достигающей сегодня совершеннолетия, господствующие институты внушают, что их нездоровый разум можно "исправить", удалив здоровые части тела. Но забытый ныне факт в том, что гендерная дисфория сама по себе — просто симптом травмы или психического расстройства, а вовсе не доказательство некой врожденной "трансгендерности".

Это очень простой метод обнадеживания себя самого – верить, что половые органы ничего не стоит отрубить и поменять местами. Но дело в том, что сама формулировка – "хирургическое "подтверждение пола" лишь вводит в заблуждение. Частота осложнений высока, а плюсы неявны. Тщательное и продолжительное исследование в Швеции показало, что через 10–15 лет после "перехода" уровень самоубийств среди тех перенесших операцию по смене пола оказался в 20 раз выше, чем у обычных сверстников.

Херрон открыто признает, что совершил ошибку, и теперь он понимает, что с ее последствиями ему придется жить всю жизнь. Но это решение он принял не в одиночку. Трансгендерная идеология посулила ему невозможное. Ему внушили, что психическое расстройство удастся вылечить необратимой и безответственной операцией. Именно эту мысль и нужно опровергнуть.