Боевые действия на Украине вынудили нас, немцев, пересмотреть свою роль в мире

Умение удивлять — едва ли первое, с чем у людей ассоциируется Германия. Но, оглядываясь на то, какой путь проделала наша страна с тех пор, как Россия ввела на Украину войска, быть может, нам, немцам, удалось удивить даже самих себя.

Всего два года назад в Германию поступали из России миллиарды кубометров газа по "Северному потоку — 1" и другим трубопроводам. На российское ископаемое топливо приходилась значительная доля нашего энергопотребления. Сегодня же мы сократили ее до нуля.

Всего два года назад мысль о поставке немецких танков, систем ПВО и гаубиц в зону боевых действий казалась научной фантастикой. Сегодня же Германия стала одним из ведущих поставщиков оружия для вооруженных сил Украины.

Кардинальным образом изменился не только взгляд моей страны на угрозы безопасности, но и наше понимание ответственности в современном мире: мы должны быть лидером, на которого могут положиться наши партнеры.

После ужасов Второй мировой войны, развязанной немцами, внешняя политика нашей страны исходила из того, что никогда впредь агрессия не будет исходить из немецкой земли. На первом этапе внешней политики после 1945 года моя страна стремилась вернуть себе доверие бывших противников. Мы вечно благодарны им за то, что они протянули нам руку и вновь впустили нас в мировое лоно.

События последующих десятилетий слишком сложны, чтобы оценить их по заслугам на этих страницах. Однако на некоторых моментах я все же остановлюсь поподробнее. На протяжении десятилетий правительства Германии одно за другим проводили так называемую "дипломатию чековой книжки" — свято веря, что конфликты удастся разрешить деньгами, а не солдатами.

1990-е ознаменовали собой постепенное начало третьей стадии — сначала Германия приняла участие в миссиях под началом ООН, а затем (не в силах терпеть невыносимую жесткость балканских войн) активнее подключилась к силам под руководством НАТО в Косово. Это важное решение стало возможным не вопреки истории нашей страны, а благодаря ей. Как подчеркивал тогдашний министр иностранных дел Йошка Фишер: из ответственности Германии за Холокост вытекает не только девиз "не допустим войны", но и "предотвратим новый Освенцим и новый геноцид". Верная уставу ООН и международному уголовному праву, Германия вместе с партнерами участвовала в миссиях ООН по всему миру. После 11 сентября Германия поддержала США и союзников, направив солдат в Афганистан.

Однако я считаю, что переломным моментом стал ввод российских войск на Украину. Это стало началом четвертой эры нашей внешней политики и изменило наше восприятие угроз безопасности в самом сердце Европы. Наша безопасность — отнюдь не данность. Слишком долго мы игнорировали предупреждения наших восточных соседей, призывавших нас отнестись к исходящим из России угрозам всерьез. Мы узнали на собственном опыте, что "надеяться на лучшее" в отношениях со все более авторитарным лидером недостаточно. Помимо всех наших усилий выстроить архитектуру европейской безопасности вместе с Россией, даже наше экономическое и политическое взаимодействие не склонило российский режим к демократии.

Сразу после начала боевых действий одна школьница из Вильнюса, которая живет близ границы с Россией и Белоруссией, спросила меня: "Можем ли мы на вас рассчитывать?" Отвечаю со всей решительностью: можно. Мы, немцы, никогда не забудем, что своей свободой и воссоединением страны мы обязаны и нашим союзникам, и нашим восточным соседям. Поэтому как они нас поддерживали тогда, так и мы будем их поддерживать сейчас, потому что безопасность Восточной Европы — это и безопасность Германии.

Мы знаем, что в обозримом будущем путинская Россия продолжит оставаться угрозой миру и безопасности на нашем континенте и поэтому должны выстраивать собственную безопасность против нее, а не вместе с ней. В первой в истории стратегии национальной безопасности мы изложили основы интегрированной политики, которая подразумевает расширенную ответственность на новом этапе внешней политики в Европе и за ее пределами.

Прежде всего мы намерены упрочить свои обязательства перед нашей евроатлантической семьей. Мы укрепляем НАТО как гаранта нашей коллективной безопасности. Мы наращиваем наш военный потенциал посредством беспрецедентного пакета в 100 миллиардов евро (86 миллиардов фунтов стерлингов) и намерены исполнить установленную НАТО цель по расходам на оборону. Мы выстраиваем геополитический Европейский союз, чьи двери открыты для новых членов — Украины, Молдавии, стран западных Балкан и, в долгосрочной перспективе, Грузии.

Мы на горьком опыте узнали, что под безопасностью подразумевается не только защита от войн и кризисов, но и экономическая устойчивость. Решения о том, где покупать газ, нефть или технологии, тоже сказываются на безопасности. Поэтому мы не намерены повторять прошлых ошибок. Наши системные соперники расширяют сферы интересов, используя свое экономическое влияние. Хотя мы убеждены, что отмежеваться от Китая в глобализованном мире невозможно, мы стремимся снизить риски и снизить нашу уязвимость. Диверсификация — это инвестиции в безопасность.

Именно поэтому мы крепим наше стратегическое глобальное партнерство. И если мы хотим, чтобы в будущем мир управлялся по правилам, изложенным в Уставе ООН, мы должны доказать их истинность и продвигать решения во благо наших партнеров в вопросах безопасности, торговли и борьбы с переменой климата. Если же мы не преуспеем, в дело вступят другие силы, не разделяющие нашей непоколебимой приверженности международному праву и правам человека.

Российская агрессия расколола мир. Для моей же страны она ознаменовала собой новую главу: мы по-новому взглянули на содействие миру, свободе и целостности и пересмотрели свою роль — роль партнера, который осознаёт свое лидерство.

Некоторых это удивит. Но я считаю, что это, в первую очередь, вопрос ответственности.