Под флагом НАТО?

Саммит НАТО в Вильнюсе, который пройдет на этой неделе, привлекает большое внимание по двум взаимосвязанным причинам. Во-первых, на саммите придется занять какую-то позицию в отношении вооруженного конфликта на Украине, а во-вторых, на саммите пойдет речь о дальнейшем расширении Североатлантического альянса. Правда, скорее всего, эта встреча не принесет никаких неожиданностей, и тем не менее стоит напомнить некоторые основные факты, связанные с Североатлантическим альянсом.

Больше всего внимания в связи с миссией НАТО уделяется пятой статье Североатлантического договора 1949 года, который является основополагающим документом этого альянса. Именно на этой статье базируется концепция НАТО как оборонной организации. Согласно пятой статье, в случае нападения на одного из членов или на нескольких все остальные члены НАТО, "в порядке осуществления права на индивидуальную или коллективную самооборону, признаваемого Статьей 51-ой Устава ООН, окажут помощь Договаривающейся стороне, подвергшейся или Договаривающимся сторонам, подвергшимся подобному нападению, путем немедленного осуществления такого индивидуального или совместного действия, которое сочтет необходимым, включая применение вооруженной силы". Из текста следует, что в рамках НАТО автоматически военная помощь не оказывается. Североатлантический договор оставляет достаточное пространство державам для реализации собственных интересов в зависимости от их текущих приоритетов. И это касается, в первую очередь, Соединенных Штатов Америки.

Автоматическая обязанность вступить в войну при нападении, например, на Чешскую Республику или Словакию гипотетическими казаками означала бы, что Конгресс не смог бы ратифицировать Североатлантический договор, поскольку он противоречил бы конституции США. В ее первой статье в восьмом разделе говорится о праве "объявлять войну, выдавать каперские свидетельства и разрешения на репрессалии и устанавливать правила захвата трофеев на суше и на воде", принадлежащем Конгрессу США. И никакие международные организации не могут ничего изменить. Этот факт когда-то подвел французского президента Шарля де Голля к принципиальному вопросу: рисковали бы американские политики существованием Соединенных Штатов Америки ради защиты какой-нибудь европейской страны? Он пришел к единственному разумному выводу: "Никто не знает". Тогда Франция вышла из военных структур НАТО (1966 год), начала создавать собственный ядерный арсенал и провозгласила политику "Европа от Атлантики до Урала". Теперь все это в прошлом, поскольку в 2009 году Франция вернулась к полноценному членству в альянсе, сохранив независимость своего ядерного арсенала.

Что любопытно, Североатлантический альянс, будучи продуктом холодной войны, впервые "активировал" пятую статью только после завершения холодной войны в 2001 году после террористической атаки 11 сентября. Слово "активировал" в данном случае не совсем подходит, в том числе и потому, что США тогда не требовалась помощь союзников. А вот чуть ранее, в 1999 году, солдаты НАТО вместе вступили в бои, правда, в обход пятой статьи, то есть не как оборонный альянс. Тогда они напали на Югославию. В нападении участвовала и Франция. Еще раньше, в середине 90-х годов, Североатлантический альянс вмешался в события в Боснии и Герцеговине. После бомбардировок Югославии альянс примкнул к международной коалиции в Афганистане (2003) и Ираке (2004). В 2011 году НАТО совершил полномасштабную интервенцию в Ливии.

Альянс может родиться тогда, когда у группы государств есть общие интересы в сфере безопасности. Такое случается, прежде всего, когда существует точно определенный общий враг. Так возникает оптический обман, представление об альянсе как о союзе равных. На самом же деле большинство альянсов формируется вокруг одного чрезвычайно сильного государства, и в данном случае это США.

Официально Североатлантический альянс зародился как оборонный союз против Советского Союза. После завершения холодной войны, когда сотрудничество НАТО с Россией процветало, у альянса возникла проблема. В 1994 году Россия присоединилась к программе НАТО "Партнерство ради мира", а в 1997 году был подписан Основополагающий акт о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности между Российской Федерацией и НАТО. Появился Совместный постоянный совет Россия — НАТО (он показал свою бесполезность во время бомбардировок Югославии). В 2002 году была принята декларация "Отношения Россия — НАТО: новое качество". Тогда также появился Совет Россия — НАТО, который тоже оказался бесполезен во время российско-грузинской войны 2008 года. Его аналог с Украиной теперь должен появиться на саммите в Вильнюсе.

Совместные заявления, а также практическое сотрудничество, например, в Афганистане ничего не изменили в том, что в подтексте официальных документов и действий альянса остался, пусть и несколько размытый, образ врага где-то на просторах Восточной Европы. Тот факт, что после холодной войны Североатлантический альянс не прекратил свое существование, объясняется тем, что ему удалось преодолеть основную причину нестабильности альянса — смену интересов некоторых его членов. Поэтому США сохранили свой контингент на территории союзников. Если бы не политкорректность, злые языки назвали бы это "милосердной оккупацией". Более того, США удалось не только сохранить основную инфраструктуру времен холодной войны, но и выгодно использовать экспансию Североатлантического альянса на восток. Заключаются ассиметричные соглашения об обороне, как в случае Словакии и Чешской Республики, где создаются новые базы американской армии, не говоря уже о цветных революциях и обещаниях Украине и Грузии принять их в НАТО.

Сегодня рассуждения о ведущей роли США в НАТО, как правило, ограничиваются данными о военных расходах. Действительно, по данным Стокгольмского международного института по изучению проблем мира, в прошлом году военные расходы Соединенных Штатов Америки достигли 877 миллиардов долларов. Это больше, чем расходы десяти государств вместе взятых, следующих за США в списке стран с самыми большими расходами на оборону, включая Китай и Российскую Федерацию. Расходы этих государств в сумме составляли чуть более 849 миллиардов. Но тут есть еще кое-что. Речь идет, прежде всего, о способности Вашингтона подчинять союзников своим интересам и своей стратегии. Именно это позволяет использовать дисциплину внутри альянса для создания ad hoc (лат. "для данного случая") коалиций готовых участвовать в военных операциях США. Нужно сказать, что эта способность Вашингтона опирается не только на вооруженные силы, но и на другие инструменты политики. И способность эта воистину восхищает: после "бунта" Франции, Германии и Бельгии против интервенции Соединенных Штатов Америки в Ирак в 2003 году дисциплина соблюдается невзирая на такие провалы, как бегство из Афганистана.

Роль США как важнейшей западной державы не исчерпывается ведущим положением в Североатлантическом альянсе. Документ "Эпизоды использования Соединенных Штатов Америки за рубежом, 1798 — 2003 год", подготовленный Исследовательской службой Конгресса США, доказывает, что список государств, входящих в сферу "интересов" вооруженные силы США, включает подавляющее большинство государств планеты. В самом последнем из этих регулярно обновляемых докладов говорится о 470 задокументированных операциях американской армии за рубежом за почти 250 лет существования Соединенных Штатов Америки. Из всего этого количества лишь в 11 случаях Конгресс официально объявлял войну. Неофициальными, то есть без конституционной обязанности объявлять войну Конгрессом, остались даже войны в Корее и Вьетнаме, где погибли десятки тысяч американских солдат. Этот список красноречиво свидетельствует о том, что значит гегемония после завершения холодной войны, то есть после утраты равновесия сил в мировой политической системе. Из означенного числа военных операций США за рубежом более 250 они провели за три десятилетия после завершения холодной войны. Ясно, что подобные интервенции в однополярном мире значительно участились. В вышеупомянутом докладе Исследовательской службы Конгресса период после завершения холодной войны освещается сумбурно. А как вместить в таблицы, например, оккупацию части территории Сирии американской армией, которая продолжается несколько лет и сейчас грозит перерасти в масштабный конфликт?

И в этот водоворот военных авантюр Вашингтона Чешская Республика и Словакия, вопреки их национальным интересам, втягиваются все глубже собственными же безответственными политическими руководителями…

Изменившееся положение США после холодной войны сказалось и на представлениях о роли Североатлантического альянса. Первоначальную растерянность из-за поисков врага удалось преодолеть в два этапа. Первый ознаменовался Стратегической концепцией альянса, принятой в 1999 году. Тогда еще в качестве противника не выбрали ни одно государство. Однако согласно той стратегии, альянс должен сохранять способность "содействовать эффективному предотвращению конфликта и активно участвовать в урегулировании кризиса, включая операции по реагированию на кризис без активации пятой статьи", что официально вывело НАТО за рамки декларируемой оборонной роли. Также в той концепции говорилось о том, что "присутствие обычных и ядерных сил США в Европе сохраняет жизненно важное значение для безопасности Европы, неразрывно связанной с безопасностью Северной Америки". Тому, кто не знает, что означает это изменение роли НАТО, уместно напомнить, что эта стратегическая концепция была принята за несколько дней до удара альянса по Югославии. Советский Союз исчез с карты мира, и не было никого, кто сдерживал бы амбиции Североатлантического альянса равновесием сил.

Второй этап поисков врага символизирует Стратегическая концепция, принятая на саммите НАТО в 2022 году. В ней альянс не просто заявил, что "Российская Федерация является наиболее значительной и прямой угрозой безопасности государств-членов НАТО, а также миру и стабильности в евроатлантическом регионе". В концепции сказано, что Китай "угрожает нашим интересам, безопасности и ценностям". Противник обрел реальные черты, и идея об "ответственности" НАТО за безопасность в Северной Атлантике была расширена за счет Индо-Тихоокеанского региона. Эта глобализация функций Североатлантического альянса не только показывает, насколько слепо европейские лидеры идут за Вашингтоном вопреки европейским интересам, но и свидетельствует, насколько безответственно они принимают стратегию, которая выше военных сил европейских членов Североатлантического альянса. С этим тесно связано и все более тесное сплетение НАТО с Европейским Союзом, то есть усиление политической и военной зависимости ЕС от политики США. Иллюзии о "НАТО-центричном" понимании глобальной безопасности, окружении ядра евразийской "большой шахматной доски" способствуют превращению Европы в пешку в американской игре.

Расширение НАТО на восток, изменения в представлениях о безопасности за пределами пятой статьи, процесс вооружения, когда мантра о "двух процентах ВВП на оборону" сменяется криками о том, "что два процента ВВП на оборону — это только минимум", — все это создает ощущение опасности у фиктивных и потенциальных противников. Неизбежно следует ответная реакция. Так кто обеспечивает своим гражданам большую безопасность: нейтральная Австрия или Чешская Республика и Словакия своим членством в НАТО и договорами об обороне с США?

Тупая дисциплина внутри Североатлантического альянса полностью блокирует дипломатию. Это подтвердила судьба Минских договоренностей. Эти договоры Москвы с Киевом, Берлином и Парижем не имели и шанса на успех, поскольку в них не участвовал Вашингтон, у которого были другие представления о роли Украины. Риск заключается и в увеличении числа членов альянса, поскольку внутри растут противоречия, а с ними и непредсказуемость поведения США. Эти проблемы альянса со временем усугубляются: международная политика превратилась в "нестабильную субстанцию" (Джордж Кеннан), в которой меняются сила, интересы и цели игроков. И если сегодня, взяв на себя союзнические обязательства, ты можешь укрепить свою безопасность, но завтра те же обязательства могут полностью противоречить твоим интересам в области безопасности.

На самом деле шествовать под флагом НАТО — значит маршировать под флагом Соединенных Штатов Америки. При этом Вашингтон не измеряет лояльность в соответствии с тем, насколько рационален союзник. Его оценивают по тому, насколько восторженно и решительно он отстаивает политику Белого дома, как бы эта политика ни менялась. Поэтому лидеры стран и общественные СМИ в некоторых центральноевропейских государствах и соревнуются за то, чьи проявления преданности инфантильнее. Но какая судьба постигнет верных союзников сильнейшего члена альянса в случае изменения интересов Вашингтона, например, из-за внутренней напряженности в США, могут рассказать тысячи "помощников" американской армии из Вьетнама или Афганистана.