Нигер: Францию сглазили

Недавний государственный переворот в Нигере стал еще одним оскорблением в адрес Франции в Сахеле. Париж очень обеспокоен вызовом своему нынешнему присутствию в Африке. Однако ставки слишком высоки — с точки зрения как европейской безопасности, так и экономического развития Черного континента, — чтобы Эммануэль Макрон мог медлить с решением уйти или остаться.

За три года Франция потеряла трех союзников в Сахеле и, возможно, находится на грани потери четвертого, в Габоне*. В середине лета президент Нигера Мохамед Базум был свергнут военной хунтой из-за своих тесных связей с Парижем. В течение последнего месяца в этой стране разворачивается сценарий, который уже наблюдался в Мали в 2020 году после падения президента Кейты и в Буркина-Фасо в 2022 году после ухода главы государства Каборе. Он включает демонстрации в столице с антифранцузскими и пророссийскими лозунгами, разрыв соглашений о военном сотрудничестве с Парижем, требования отставки французских послов и антиколониальную пропаганду. Создается впечатление, что Франция стала официальным "козлом отпущения" для участников мятежей в самых нестабильных странах к югу от Сахары. Идеальный вариант для того, чтобы оправдать военный переворот и остаться у власти, не проводя выборы.

Как считают некоторые аналитики, этот путч стал последним ударом по политике Франции в регионе. Менее чем через месяц после переворота Майкл Шуркин (Michael Shurkin) из RAND Corporation заявил: "Время Франции в Африке истекло", а затем посоветовал Парижу позаботиться о своих "жизненно важных интересах" в Европе и Индо-Тихоокеанском регионе. В тот же день Пьер Арош (Pierre Haroche) из Института Жака-Делора предложил сократить военное присутствие Франции на Черном континенте и усилить его в ЕС. По мнению последнего, Пятая Республика в дальнейшем не сможет выступать в Африке в качестве мощной державы и не будет в этом заинтересована.

Но должна ли череда неудач обязательно привести к уходу? Что, если последствия отказа Франции от Сахеля окажутся еще более опасными для стабильности Африки и безопасности Европы, более дорогостоящими с точки зрения человеческих жизней, финансовых ресурсов и репутации, чем проведение силовой политики — какой бы она ни была?

Парижское правительство колеблется между отказом от силовой стратегии и искушением вмешаться. С тех пор как в начале своего первого срока Эммануэль Макрон в присутствии президента Каборе заявил, что "французской политики в отношении стран Африки больше не существует", сомнения стали его визитной карточкой. Он как будто пытается удержать свою страну на переднем крае "африканской сцены" и в то же время отказывается от ведущей роли. Таким образом он рискует показать собственные действия непонятными и неопределенными.

Осуждают ли сахельские хунты военное присутствие Франции, проплачивая сообщения в социальных сетях и лозунги на манифестациях? Париж сокращает численность своего военного персонала, выступая за более "легкое" присутствие, но не закрывает ни одной из постоянных баз. Является ли франк КФА (общее название двух денежных единиц 14 африканских стран, входящих в валютную зону франка. — Прим. ИноСМИ) предметом кампаний по дезинформации со стороны агентов и СМИ из галактики ЧВК "Вагнера"? Париж предлагает изменить название валюты и вносит незначительные изменения в организацию финансового сотрудничества.

Столкнувшись с растущими подозрениями в неоколониализме, связанными с французским военным присутствием и использованием франка КФА, Париж, похоже, с недоверием отнесся к нападкам на символы ушедшей французской Африки, на столпы колониальной системы, которая сегодня существует только в фантазиях и речах тех, кто ее осуждает. Пятая Республика не смогла использовать имеющиеся у нее на руках козыри, чтобы похвалиться своей поддержкой в адрес самой стабильной валюты на Черном континенте или подчеркнуть достижения в операциях "Бархан", "Сабля" и "Такуба" по сравнению с достижениями ЧВК Вагнер и местных армий.

Париж по-прежнему имеет в распоряжении мощные рычаги, но, похоже, уже не хочет их использовать. Например, он продолжает поддерживать франк КФА в Мали, Буркина-Фасо и Нигере, в то время как хунты организовали свой отказ от этой валюты с помощью пропаганды. Мятежники осуждают военное присутствие Франции на континенте, но воздерживаются от принятия новой денежной единицы. Приостановка валютного сотрудничества, однако, усилила бы воздействие санкций, введенных странами ЗАЭВС и ЭКОВАС против режимов государственных переворотов.

Летом этого года, когда был свергнут президент Нигера, государства, граничащие с Сахелем, в очередной раз убедились, что Париж занял выжидательную позицию. Французское правительство, которому в считаные часы после переворота было предложено поддержать интервенцию нигерской армии для освобождения президента Базума, предпочло затаиться и посмотреть. Таким образом, оно дало заговорщикам время укрепиться, а затем поддержало решение о вмешательстве, предложенное ЭКОВАС в случае провала дипломатических переговоров. Зачем сохранять отношения со страной, если она проявляет пассивность в тот момент, когда ее защита жизненно необходима?

Однако западноафриканские державы, которые по-прежнему сотрудничают с Францией, не заинтересованы в полном прекращении партнерства в то время, когда их границы находятся под давлением из-за "эпидемии переворотов", джихадистского экспансионизма и усиления миграционного хаоса, от которого они так страдают. Но способен ли Париж по-прежнему вызывать доверие к себе в регионе? Его политика явно исчерпала себя.

Можно ли еще изменить ситуацию — или от всякой силовой политики на Черном континенте следует отказаться?Чтобы прекратить страдать от череды событий, Франции не остается ничего другого, кроме как прекратить сотрудничество и пересмотреть порядок приоритетов в своей политике в области обороны и безопасности, к чему призывают Майкл Шуркин и Пьер Арош. Это решение нанесет ощутимый ущерб репутации Парижа в Африке, но зато позволит ему выбраться из трясины, в которой он застрял так, что уже напитался "радиацией". Кроме того, это позволит Франции лучше служить собственным интересам.

Вариант ухода из региона имел бы преимущество в виде четкости. Отказавшись от власти на континенте, французское правительство перестало бы испытывать на себе последствия своей неустойчивой политики. Устранив основные факторы, которые порождают подозрения в существовании неоколониализма, оно, наконец, прекратило бы быть "козлом отпущения" для мятежников из стран южнее Сахары. Однако при этом африканские народные избранники и их союзники одержали бы убедительную политическую победу благодаря своей пропаганде.

Но что, если уход приведет к еще более худшим результатам? Шуркин призывает Париж отказаться от своего влияния в Африке в пользу собственных экономических интересов в Индо-Тихоокеанском регионе. Действительно, Франция торгует с государствами этой зоны в шесть раз больше, чем со странами Черного континента. Однако политика Франции в Сахеле не имеет экономической подоплеки: на Мали, Буркина-Фасо и Нигер приходится от 0,1 до 0,2% внешней торговли страны и менее 5% доли рынка французских компаний в Африке.

С точки зрения безопасности причины для сохранения присутствия Франции в западноафриканском регионе Сахеля стали еще более весомыми после череды государственных переворотов. После ухода сил, участвовавших в операции "Бархан" и операции "Сабля", экспансию джихадистских группировок не смогли сдержать ни наемники ЧВК "Вагнер", ни армии Мали и Буркина-Фасо. Число сахельских беженцев увеличилось не только в странах Гвинейского залива (Кот-д’Ивуар, Того, Бенин), но и на южных берегах Средиземного моря: в Тунисе, Алжире, Ливии, Марокко и так далее.

С финансовой точки зрения пандемия COVID-19 и конфликт на Украине имеют катастрофические последствия для экономик Черного континента. В этом контексте отмена французской гарантии по франку КФА лишит большинство государств Западной Африки неограниченной возможности конвертации валюты и фиксированного курса по отношению к евро (трагедия для экономик, на 40% зависящих от европейского рынка), что подвергнет их колебаниям валютных курсов. Это окажет столь же жестокое воздействие на местное население и бизнес, сколь и отталкивающее — на инвесторов, а также разрушит основу общего рынка в регионе. Долларизация экономик к югу от Сахары будет препятствовать процессу развития рынков этих стран, усилит их первичную ренту и удержит в "сырьевой ловушке", которая не позволяет им выйти из состояния экономической отсталости со времен деколонизации.

Можно ли всерьез сравнивать эффект, который нестабильность держав на южной границе Европы окажет на безопасность Старого континента, с последствиями, которые могут возникнуть в результате ослабления Индонезии, Пакистана, Японии или Бангладеш — стран, расположенных в Индо-Тихоокеанском регионе?

Отстраниться от участия в африканских делах — значит идти на риск, оставляя на произвол возможность организации (или развала) средиземноморского и более широкого африканского окружения Европы — в ущерб интересам Франции и государств Старого континента, но в интересах конкурирующих (например, США) или враждебных (как Россия) держав. Ведь стабильности последних слабость Африки никак не угрожает — в силу их географического положения. С геополитической точки зрения Черный континент для Франции — это то же самое, что Латинская Америка для США: территория, близость к которой подразумевает общие проблемы и угрозы. С такого угла Париж и вся Европа заинтересованы в содействии созданию условий для безопасности и процветания в Африке. Помощь в сдерживании распространения там джихадистских группировок представляется столь же необходимой, как и масштабные инвестиции в модернизацию экономики региона и поддержка его борьбы с глобальным потеплением — явлением, разрушительные последствия которого создают долгосрочную угрозу для будущего африканских обществ.

Антифранцузские настроения получили в Африке широкое распространение, но их силу и политическое значение трудно оценить, учитывая степень коррумпированности демонстрантов и журналистов и манипулирование ими. Если пересмотреть масштабы и корни этого явление, оно может иметь катастрофические последствия для корректировки политики Франции и безопасности обоих континентов.

Спустя три года после первого путча из серии "сахельских переворотов" установившиеся военные режимы все еще вдохновляют некоторые страны в субрегионе. Например, Усман Сонко (Ousmane Sonko), лидер сенегальской повстанческой партии Pastef, отличился поддержкой малийской хунты и своими антиколониальными речами. Однако при этом мятежники все чаще выступают в качестве антимоделей, так как они показали свою неэффективность. Россия же перестала быть столь привлекательным вариантом, учитывая, что она три года не может справиться с джихадистами в Мали — не говоря уже о таинственном исчезновении крестного отца ЧВК "Вагнер". Авторитет Франции был подорван, но режимы, с которыми она порвала, менее устойчивы, более изолированы, их экономика совсем не процветает, а население стало менее защищенным после ее ухода.

Вероятно, преждевременно говорить о конце французской политики в Африке. Это кажется вероятным, но нежелательным. Если Париж останется в ловушке собственных сомнений, его влияние на Черном континенте будет окончательно ослаблено в ущерб безопасности внешних границ Европы и стабильности отношений между двумя континентами.

Тем не менее региональный политический фон, связанный с недавним государственным переворотом в Нигере, дает Франции возможность пересмотреть свою африканскую политику и вновь показать себя как эффективного союзника для приграничных государств Сахеля. Париж может вернуть себе ведущую роль, если выработает последовательную и предсказуемую линию поведения, будет без колебаний использовать имеющиеся в его распоряжении инструменты власти и четко представлять себе интересы Черного континента. Но самое главное — если он не будет парализован воздействием средств массовой информации, которое предполагает подобная позиция.