Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В преддверии выступления Урсулы фон дер Ляйен о положении дел в Евросоюзе автор статьи в Politico поинтересовался у экспертов, почему речи высшего руководства ЕС вместо бурных аплодисментов вызывают зевоту? Одна из рекомендаций была такой: надо найти в себе смелость вовремя замолчать.
Эдди Вакс (Eddy Wax)
Страсбург — Уважаемые собравшиеся, уважаемые заинтересованные стороны… смотрите не вывихните от зевоты челюсть.
Именно так начиналось бы большинство выступлений, если бы политики из евросоюзного пузыря говорили всё без обиняков.
И пока президент Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен готовит свою долгожданную речь о положении дел в союзе, журнал Politico задался вопросом: почему высшее руководство ЕС вместо бурных аплодисментов навевает зевоту?
Главнейшая задача спичрайтера ЕС — заинтересовать публику политикой, которая ее, казалось бы, не касается.
Дан Собовиц, который в течение пяти лет писал речи еврокомиссару Марошу Шефчовичу, отметил еще одну проблему — посредников. “Европейским политикам никогда не достичь близости к народу, потому что на национальном уровне всегда найдутся другие лица, будь то журналисты или популярные блогеры, которые будут трактовать слова Брюсселя по-своему”, — сказал Собовиц, венгерско-швейцарско-израильский эксперт по связям с общественностью.
Лекарство? Рассказывать побольше истории “от себя”. “Я бы попытался как-то переплести политическую повестку… с личностью говорящего и его биографией”, — рассуждает Собовиц.
Рене Брукмёлен, которая четверть века писала речи голландским политикам и руководителям, считает, что уровень ораторского мастерства внутри евросоюзного пузыря “навевает сон”. Брукмёлен сказала: “Есть способ сделать даже абстрактную тему весьма конкретной и осязаемой — рассказывать жизненные истории”.
“Противодействовать популистской риторике можно лишь разъясняя, сколько всего Европейский союз на самом деле делает для простых людей и что это для них значит”, — добавила она.
Вечером во вторник один высокопоставленный чиновник Европейской комиссии не стал раскрывать подробностей готовящейся речи фон дер Ляйен даже на условиях анонимности. “Она тщательно прорабатывает свои речи. Она хочет донести свой посыл, и трудится над этим гораздо кропотливее моего”, — сказал чиновник.
Винсент Штюер, бывший спичрайтер бывшего президента Европейской комиссии Жозе Мануэля Баррозу, подробнее остановился на важности повестки и на том, как добивается связности фон дер Ляйен.
“Речь должна быть одним целым: один оратор, один главный посыл и один автор”, — сказал Штюер, сегодня член фракции Европарламента “Обновление Европы”.
По его словам, фон дер Ляйен придерживается этого же подхода и допускает к работе лишь узкий круг доверенных советников.
“Она просто запирается на неделю с тремя советниками, а потом говорит: “Вот итоговый текст, хотите — берите, а хотите — нет”. Для конкретного выступления это хорошо, но хорошо ли это для Европы — это другой вопрос, — считает Штюер. — Ведь реальный процесс принятия решений должен быть более открытым и шире отражать общее мнение, чем ее метод написания речей”.
А вообще лучше меньше, да лучше, считает он. Когда руководителям Европейской комиссии тоже разрешается поучаствовать, конечный продукт превращается в “рождественскую елку”, подчеркнул он.
Высокопоставленный чиновник сообщил, что ушедшее лето было периодом “плотного общения” между генеральными директорами, комиссарами и главами правительств.
Хелена Баннер в 2019 году писала речи для двух президентов Европейской комиссии — Жан-Клода Юнкера и фон дер Ляйен. Ключом к удачному развитию повествования она считает биографию самого оратора. “Что было действительно важно при работе с Юнкером, так это знать ход его мыслей, чтó он читает, какие стихи любит”, — сказала она.
Возможно, коммуникативная проблема комиссии заложена в самой природе учреждения, предположил один бывший спичрайтер, работавший с ее прошлым составом, на условиях анонимности.
“Большинство сотрудников комиссии — юристы, а юристы в принципе не умеют общаться. А у юристов ЕС с этим вообще из рук вон плохо”, — сказал он.
Еще один момент, убивающий всякую остроту, — требование ЕС переводить все свое словоблудие на все 24 официальных языка. И Юнкер, и фон дер Ляйен в своих речах нередко переключаются между тремя языками: английским, французским и немецким.
И можно побиться об заклад, что часть аудитории все равно чего-то не поймет (кстати, даже в данном случае лучше выбрать другое выражение: не все знают, что такое “заклад”).
Но даже помимо того, что любая речь слабеет в переводе, она должна быть достаточно гибкой, чтобы по своему политическому наполнению подойти всем 27 странам.
“Это непростая задача, и ошибиться тут легко, — сказала Баннер. — Это приводит к более осторожным формулировкам, под которыми все подпишутся”, —сказала она.
“Секрет — в личном подходе, целеустремленности и узнаваемости, — сказала Баннер, которая преподает политическую коммуникацию в Европейском колледже в Брюгге. — И еще надо найти в себе смелость вовремя замолчать”.
Но какие бы сюрпризы ни преподнесла речь фон дер Ляйен, чего-чего, а улыбок точно не ждите.
“Ей не хватает ироничного юмора и того самоуничижения, что я так ценю в людях — в ней этого ни грамма, — посетовала спичрайтер Брукмёлен. — Ей бы быть эмоциональнее, побольше страсти... Но, она же немка, поэтому с этим все сложно”.