Что друзья должны друзьям

Желание Израиля уничтожить ХАМАС раз и навсегда вполне понятно. В результате атак этой террористической группы 7 октября погибло более 1300 израильтян, тысячи получили ранения, захвачены в плен около 150 заложников. Большинство убитых, раненых или похищенных израильских граждан были гражданскими лицами. Эти нападения подняли вопрос о том, как можно удержать ХАМАС от подобных атак в будущем.

Но тот факт, что цель понятна, не означает, что ее достижение является оптимальным или даже целесообразным путем. А очевидная стратегия Израиля оказалась ошибочной как с точки зрения целей, так и с точки зрения средств. ХАМАС – это не только организация, но и сеть, движение и идеология. Его руководство можно убить, но его сущность все равно выживет.

Израиль начал авиаудары по сектору Газа, и существует множество свидетельств того, что он готовится к крупномасштабному наземному вторжению. Это ставит Вашингтон в сложное положение. Администрация Байдена права, поддерживая право Израиля на ответные меры, но она должна попытаться определить, как будет разворачиваться это возмездие. Соединенные Штаты не могут заставить Израиль отказаться от массированного наземного вторжения или свернуть его вскоре после его начала, но американские политики все же могут и должны попытаться сделать это. Им также следует предпринять шаги для того, чтобы уменьшить вероятность разрастания войны. И они должны посмотреть за рамки этого кризиса, оказывая давление на своих израильских коллег с тем, чтобы они предложили палестинцам жизнеспособный мирный путь к государственности Палестины.

Необходимость того, чтобы Соединенные Штаты работали над формированием реакции Израиля на кризис и его последствия, основана не только на том, что друзья должны давать друг другу хорошие, хотя и жесткие советы. У Соединенных Штатов есть интересы на Ближнем Востоке и за его пределами, которым не принесут пользы ни израильское вторжение и оккупация Газы, ни долгосрочная стратегия Израиля, которая не дает надежды палестинцам, отвергающим насилие. Такие цели США наверняка осложнят для них соответствующие дискуссии и выработку нужной политики. Но альтернатива этому – большая война и неопределенное продолжение неустойчивого статус-кво – была бы гораздо более сложной и опасной.

Первый аргумент против крупномасштабного израильского вторжения в сектор Газа заключается в том, что его издержки почти наверняка перевесят любые выгоды от него. ХАМАС не представляет собой определенных и ясных военных целей, поскольку он глубоко внедрил свою военную инфраструктуру в гражданские районы Газы. Попытка уничтожить ее потребует крупномасштабных операций в густонаселенной городской среде, что дорого обойдется Израилю и приведет к жертвам среди гражданского населения, что только укрепит поддержку ХАМАС среди палестинцев. Израиль также понесет большие потери, а палестинцы могут похитить еще больше израильских солдат. Если и существует историческая аналогия, то она ближе к опыту США в Афганистане и Ираке, чем к тому, чего достиг Израиль в своих войнах 1967 и 1973 годов.

Применение массированной силы против сектора Газа (в отличие от более целенаправленных ударов против собственно ХАМАС) также вызовет широкие международные протесты. Застопорится дальнейшая нормализация отношений Израиля с арабскими государствами, прежде всего с Саудовской Аравией. Существующие у Израиля отношения с его арабскими соседями будут приостановлены или, возможно, даже полностью повернуты вспять. Крупное и продолжительное военное мероприятие может привести к более широкой региональной войне, вызванной либо сознательным решением Хезболлы (по настоянию Ирана) запустить ракеты против Израиля, либо спонтанными вспышками насилия на Западном Берегу, направленными против израильтян или даже против арабских правительств, которые давно находятся в мире с Израилем (особенно против Иордании и Египта).

Даже если Израиль и разгромит ХАМАС, то что последует за этим? Альтернативной силы, которая могла бы занять его место, сейчас не существует. Палестинской администрации, которая контролирует Западный берег, не хватает легитимности, возможностей и авторитета в секторе Газа. Ни одно арабское правительство не готово вмешаться и взять на себя ответственность за Газу. На месте разгромленного ХАМАС возродится его двойник или "факсимиле", как это произошло после ухода Израиля из сектора Газа в 2005 году.

Это не означает, что Израилю не следует действовать против ХАМАС. Наоборот, Тель-Авив должен предпринимать такие действия. Как и любая страна, Израиль имеет право на самооборону, которое позволяет ему наносить удары по террористам, которые напали или готовятся напасть на него, где бы они ни находились. Кроме того, Израиль должен продемонстрировать высокую цену, которую придется заплатить тем, кто совершает такие ужасающие нападения. Однако как Израилю реагировать на атаки ХАМАС – это отдельный вопрос. Одним из вариантов может быть отказ от крупномасштабного вторжения и оккупации Газы и вместо этого нанесение целенаправленных ударов по лидерам и боевикам ХАМАС. В результате военный потенциал ХАМАС может быть сильно ослаблен, а жертвы как среди израильских военных, так и среди палестинского гражданского населения будут сведены к минимуму. Израилю также следует восстановить свой военный потенциал вдоль границы с сектором Газа, что поможет усилить сдерживание боевиков и снизить вероятность будущих террористических атак с их стороны.

Администрация Байдена получила у израильского правительства и народа широкую поддержку благодаря сильной речи президента 10 октября, визиту государственного секретаря Энтони Блинкена в Израиль на прошлой неделе и решению снабдить Израиль тем, что ему нужно в военном отношении. Марио Куомо, занимавший прежде пост губернатора Нью-Йорка, однажды заметил, что политик проводит предвыборную кампанию стихами, а правит прозой. Речь президента Джо Байдена была поэзией, но пришло время для прозы, которую лучше всего произносить в конфиденциальной атмосфере. И Соединенным Штатам, и Израилю следует хотеть избежать такого исхода, который приведет к тому, что Израиль будет вынужден прекратить огонь на фоне широкого осуждения на региональном и глобальном уровне. Арабские правительства, включая Саудовскую Аравию, могли бы подкрепить этот месседж, а также способствовать освобождению израильских заложников и дать сигнал Израилю, что нормализация может продолжиться и после окончания войны, если будет замечено, что Израиль действовал с необходимой ответственностью.

Вторая цель Америки должна состоять в том, чтобы воспрепятствовать любому распространению войны в регионе. Самую большую опасность представляет собой вступающая в бой "Хезболла", которая располагает арсеналом порядка 150 тысяч ракет, способных поразить Израиль. Опять же, лучший способ добиться этого – убедить Израиль воздержаться от каких-то масштабных действий, которые могут быть восприняты многими как неизбирательные. Ведь такие действия могут оказать серьезное негативное давление на "Хезболлу", и одновременно создать основание для ее ответных действий.

У Соединенных Штатов имеются весьма ограниченные возможности сдерживать "Хезболлу". Наряду с этим, как показывает история, и у Израиля нет больших возможностей в Ливане. Но Вашингтон мог бы помочь, просигнализировав Ирану, что Тегеран будет нести ответственность за действия "Хезболлы". Для этого Соединенным Штатам потребуется дать понять, что они готовы причинить боль Ирану, если "Хезболла" нападет на Израиль, например, сократив экспорт иранской нефти (сейчас около двух миллионов баррелей в день). Поскольку большая часть этой нефти попадает в Китай, американским политикам следует подумать о доведении до сведения своих китайских коллег того, что Вашингтон готов остановить большую часть этой торговли, вводя санкции против импортеров иранской нефти или при необходимости даже нападая на отдельные иранские добывающие или нефтеперерабатывающие предприятия. Пекин, возможно, будет готов использовать свои рычаги воздействия на Иран, поскольку последнее, что нужно сейчас столкнувшейся с проблемами китайской экономике, — это резкое повышение цен на энергоносители. Вашингтону следует также приостановить на неопределенный срок любое дальнейшее ослабление антииранских санкций и вновь заявить о пределах своей терпимости, когда дело касается иранской ядерной программы.

Поступающие на данный момент сообщения позволяют предположить, что Иран оказывал ХАМАС стратегическую, а не тактическую поддержку, то есть обучал, финансировал и вооружал его на протяжении многих лет. Но пока нет данных, указывающих на то, что именно Тегеран разработал или заказал эту операцию. На протяжении десятилетий политика США заключалась в том, чтобы не проводить различия между террористами и теми, кто поддерживает их убежищем, оружием или деньгами. Если будет установлено, что Иран был активным участником атак ХАМАС, Вашингтону придется рассмотреть возможность дальнейших экономических или даже военных действий против Тегерана.

Если и когда пыль вокруг нынешнего кризиса уляжется, возникнет необходимость в устойчивой дипломатии США с целью реанимировать формулу о двух государствах в израильско-палестинской проблеме. Американские политики должны указать своим израильским коллегам на уроки Северной Ирландии, где британская стратегия в 1990-х годах имела два направления. С одной стороны, политика была сосредоточена на создании большого присутствия сил безопасности и арестах или ликвидации членов незаконной Ирландской республиканской армии и других военизированных группировок. При этом цель Лондона заключалась в том, чтобы дать сигнал о том, что насилие потерпит неудачу, и что ИРА не сможет пробиться к власти.

Но основой эвентуального успеха британской политики в Северной Ирландии, кульминацией которого стало Соглашение Страстной пятницы (или Белфастское соглашение) 1998 года, которое фактически положило конец трем десятилетиям насилия, известным как "Смута" (Troubles) стал так называемый "второй трек". Этот трек дал лидерам ИРА возможность принять участие в серьезных переговорах, которые давали им возможность получить пусть даже часть того, к чему они стремились, если бы пообещали избегать насилия. Британская политика ясно дала понять, что ИРА добьется большего за столом переговоров, чем на поле боя.

Эта аналогия не означает, что возвращение к серьезным переговорам по прекращению израильско-палестинского конфликта возможно сейчас или даже в ближайшее время. Сегодня явно отсутствую условия, необходимые для того, чтобы ситуация созрела для дипломатии. ХАМАС дисквалифицировал себя как приемлемого участника любого политического процесса, и ни одно другое палестинское образование не имеет политической воли и авторитета для компромисса. Палестинская администрация слишком слаба и непопулярна. Даже гораздо более сильные лидеры ПА, такие как Ясир Арафат, отказывались от шанса на мир, когда на кону стояло гораздо больше. И лидеры Израиля больше не проявляют готовности к серьезным переговорам. Еще до атак ХАМАС правительство премьер-министра Биньямина Нетаньяху проводило политику, которая подрывала шансы на переговоры в духе "доброй воли". Новое коалиционное правительство единства под его руководством существует для того, чтобы вести войну, а не мирные переговоры. Для их проведения потребуется новое правительство с новым мандатом.

Тем не менее, если попытка переговоров в ближайшем будущем окажется бесполезной или чем-то даже более плохим, дипломатия США все равно должна начать работу по созданию контекста для переговоров. Политическая "дорожка" с участием Израиля и палестинцев по-прежнему очень важна. Без этого дальнейшая нормализация отношений между Израилем и его арабскими соседями окажется трудной, поскольку Саудовская Аравия сейчас с большей вероятностью, чем раньше, будет обуславливать нормализацию отношений с Тель-Авивом политикой Израиля в отношении палестинцев. Что еще важнее, Израиль не сможет оставаться в безопасности и быть процветающим и демократическим еврейским государством, если в ближайшем будущем рядом с ним не появится государство палестинское. Бессрочное сохранение нынешнего статус-кво – то, что можно было бы назвать нерешенностью проблемы "одного государства" – угрожает всем этим перспективам.

Соединенным Штатам следует призвать Израиль, сначала в частном порядке, а затем, если это будет необходимо, то и публично, ориентировать свою политику на создание контекста для появления с течением времени жизнеспособного палестинского партнера Израиля. А сейчас же, напротив, израильская политика в последние годы кажется направленной на подрыв Палестинской автономии. И делается это для того, чтобы иметь возможность заявить, что у Тель-Авива нет партнера для мира. Цель сегодня заключается в том, чтобы демонстрировать, что то, что предлагает ХАМАС, — это тупик. Но не менее важно показывать и то, что существует лучшая альтернатива для тех, кто желает избежать насилия и принять израильскую позицию. Это означало бы введение жестких ограничений на поселенческую деятельность евреев на Западном Берегу, формулирование принципов окончательного решения палестинской проблемы, которые включали бы создание палестинского государства и определение жестких, но все же разумных условий, которые палестинцы должны были бы выполнить для достижения этой цели.

Для этого потребуется готовность со стороны Вашингтона принять активное участие в этом процессе и публично заявить о позиции США, даже если это будет означать дистанцирование Соединенных Штатов от политики Израиля. Официальным лицам США придется говорить со своими израильскими коллегами напрямую и честно. Удивительно, но администрация Байдена гораздо более решительно реагировала на судебную реформу Израиля и вопросы внутренней политики, чем на подходы Тель-Авива к палестинскому вопросу. Но Вашингтону необходимо вести такие разговоры с Израилем, которые могут себе позволить только Соединенные Штаты, его ближайший партнер. Какой бы серьезной опасностью для израильской демократии ни была (и остается) предложенная в стране судебная реформа, события прошлой недели показали, что нерешенная палестинская проблема представляет собой гораздо более серьезную угрозу для страны.