Взлет и падение геополитической Европы

Теперь, когда действующее руководство Евросоюза вступает в заключительный этап своего срока полномочий – выборы в Европарламент намечены на 2024 год, – стоит остановиться и задуматься над той глобальной ролью, которую играет блок, и теми уроками, которые следует извлечь из войн и кризисов последних четырех лет.

Итак, помня о стремлении главы Еврокомиссии Урсулы фон дер Ляйен добиться формирования "геополитической Еврокомиссии", о котором она заявила в начале своего срока полномочий, стоит задать себе вопрос: как сегодня на самом деле обстоят дела с глобальной Европой?

Давайте начнем с хороших новостей: реакция Европы на специальную военную операцию России на Украине заключает в себе все необходимые элементы успешной внешней политики.

Разумеется, это вовсе не значит, что Европа в обязательном порядке достигнет всех своих целей или что Украина победит в своей экзистенциальной борьбе за выживание. В конце концов, хотя Европа и является одним из ключевых участников, она далеко не единственный игрок, – Украина, Россия, Соединенные Штаты и даже в некоторой степени Китай тоже занимают важные места в этом уравнении. Тем не менее, Европа – это один из ключевых игроков, поэтому эффективная европейская политика – хотя ее одной все же будет недостаточно – несомненно, является необходимой предпосылкой успеха Украины.

Эффективная европейская политика основана на трех важных моментах. Во-первых, это четкое видение: когда речь идет об Украине, Европа точно знает, чего она хочет. Европа хочет, чтобы свободная, независимая и демократическая Украина стала неотъемлемой частью европейской системы безопасности, внутри которой основополагающие принципы международного права – суверенитет и территориальная целостность – пользуются непререкаемым уважением. Это очень трудная задача, учитывая продолжающуюся военную кампанию России, однако со стороны Европы это все равно четкая, принципиальная и последовательная позиция.

Второй момент заключается в том, что Евросоюз продолжает демонстрировать единство в стремлении достичь своей цели. Учитывая, что Россия традиционно была разобщающим фактором во внутриевропейских дебатах, что военный конфликт на Украине оказывает неравномерное негативное воздействие на разных членов блока и что разные страны по-разному воспринимают масштабы угрозы для их национальной безопасности, продемонстрированное Евросоюзом единство вовсе не было чем-то заранее гарантированным.

Тем не менее, угроза разобщения присутствует всегда, и тот факт, что премьер-министр Словакии Роберт Фицо встал на сторону премьер-министра Венгрии Виктора Орбана в вопросе украинского конфликта, является причиной для беспокойства. Однако возвращение Дональда Туска на должность премьер-министра Польши с лихвой перевешивает все эти плохие новости и в значительной мере успокаивает.

В-третьих, Европа применяет все более впечатляющий набор политических инструментов на этом фронте – от увеличения своей доли в той военной и экономической помощи, которую получает Киев, до снижения собственной зависимости от России в вопросе поставок энергоресурсов, приема миллионов украинских беженцев и возвращения к вопросу о расширении блока. Что касается Украины, Евросоюз демонстрирует единство в стремлении к своей цели и следует четкой стратегии, чтобы ее достичь.

Но на этом хорошие новости заканчиваются.

Геополитическая Европа, которая совсем недавно служила эмблемой "интегрированного подхода Евросоюза к конфликтам и кризисам", впервые продемонстрировала свою неустойчивость в Сахеле. Эпидемия госпереворотов, прокатившаяся по этому региону, показала несостоятельность подхода блока – Францию в буквальном смысле выкинули из Сахеля, и Евросоюз растерялся, не понимая, что ему делать.

После госпереворота в Нигере Европа встала на сторону Экономического сообщества стран Западной Африки, заявив, что, сделав это, она наконец вернулась на нужный путь и теперь придерживается своего обещания искать "африканские решения для африканских проблем". Но как бы привлекательно ни звучал это лозунг, за ним скрывается упрямая реальность: когда речь заходит о Сахеле, Евросоюз понятия не имеет о том, чего он хочет.

Теперь давайте обратимся к Кавказу, где поначалу Европа в принципе знала, чего хочет. Никто не оспаривал территориальную целостность Азербайджана – и его право на Нагорный Карабах, – однако все выступали против того, как именно Азербайджан добивался своей цели – посредством 10-месячной осады, последовавших за ней военных действий и жесточайшей этнической чистки, направленной против 120 тысяч армян, живших в анклаве. Европа также выступает против стремления Баку создать коридор в Нахичевань военным средствами, потому что это является нарушением суверенитета Армении.

Здесь Евросоюз тоже выложил несколько своих фишек на стол: председатель Европейского совета Шарль Мишель потратил массу своего политического капитала в попытках выступить посредником между Ереваном и Баку, а Евросоюз отправил в Армению гражданскую наблюдательную миссию. Однако на Кавказе европейские внешнеполитические инструменты слишком слабы, чтобы с их помощью можно было достичь целей Европы.

В отличие от ситуации с Украиной, экономическая помощь Евросоюза Кавказу крайне ограничена, блок (за исключением Франции) не оказывает почти никакой военной поддержки этому региону, Азербайджан имеет довольно значительное влияние на некоторые страны Евросоюза в области энергетики, и по крайней мере пока речь о расширении ЕС в этот регион не идет. То есть в случае с Кавказом у Евросоюза есть определенные цели, но в настоящее время у него нет средств для их достижения.

А теперь обратимся к Ближнему Востоку. Европейский консенсус касательно палестино-израильского конфликта тщательно вырабатывался на протяжении нескольких десятилетий, в результате чего в конце 1990-х и начале 2000-х годов была сформулирована разумная, сбалансированная и относительно подробная концепция урегулирования конфликта, предусматривающая создание двух государств с границами 1967 года. Эта концепция позволяла гарантировать безопасность Израиля, самоопределение Палестины и уважение к правам всех сторон.

Но этот консенсус вот уже некоторое время неуклонно слабеет. Отдельные члены Евросоюза все больше склоняются на сторону Израиля, который, в свою очередь, все более открыто отвергает двухгосударственное решение.

Евросоюз много лет избегал дискуссий по поводу этого ослабевающего консенсуса, предпочитая доверять премьер-министру Биньямину Нетаньяху, убеждавшему блок в том, что палестинский вопрос можно отложить в сторону, – впервые эту идею поддержал бывший президент США Дональд Трамп, выступив посредником при подписании Соглашений Авраама, а затем и нынешний президент США Джо Байден, который попытался добиться нормализации отношений Израиля и Саудовской Аравии.

Однако та катастрофа, которая развернулась на Ближнем Востоке после нападения ХАМАС 7 октября и ответного удара израильской армии, наглядно продемонстрировала очевидную истину: палестинский вопрос нельзя обходить вниманием или игнорировать. И она обнажила крайне неудобную правду о том, насколько разобщенной стала Европа.

Плачевный раскол на Генеральной Ассамблее ООН спустя всего несколько часов после того, как Европейскому совету удалось выработать хоть и слабый, но по крайней мере единый подход к конфликту, показал Европу в ее худшем виде. У Европы было видение касательно Ближнего Востока – единственное видение, которое могло обеспечить устойчивый мир. И у нее все еще есть экономические (в отношениях с палестинцами) и коммерческие (в отношениях с Израилем) рычаги влияния, которые могли бы способствовать реализации этого видения, но ей всегда недоставало смелости, чтобы ими воспользоваться. И теперь мы, похоже, предпочитаем пререкаться друг с другом, пока Газа горит.

Подход Евросоюза к Украине должен был показать, что может собой представлять геополитическая Европа. Но теперь Ближний Восток демонстрирует ее крах.