Чэн Явэнь: почему "вестернизация" России не удалась

Из-за российско-украинского конфликта отношения между Россией и странами Запада резко ухудшились, "в одночасье вернувшись к прошлому". Однажды Россия уже выражала желание стать частью западной семьи и когда-то даже находилась в дружеских отношениях с западными странами. Но тогда почему Запад после окончания холодной войны не стал относиться к России так же, как к Германии после Второй мировой войны — почему бывшему "врагу" не было позволено интегрироваться в одну с ним систему, чтобы вместе двигаться к прогрессу и процветанию? Почему "вестернизация" России обернулась неудачей?

Еще в первой половине ХХ века Германия, тогда новая индустриальная страна, была не меньшей "проблемой" для Европы, чем сегодняшняя Россия. В отличие от европейских политиков, которые в то время призывали взять Германию в кольцо и задавить ее, британский экономист Джон Мейнард Кейнс очень рано направил немецкий вопрос по пути вестернизации и нашел решение, о котором не подумали лидеры Парижской мирной конференции: создание альянса свободной торговли, обеспечение международного кредитования и реформирование международной валютной системы.

Державы-победительницы Версальского мирного договора, формулируя политику, основанную на ослаблении Германии и построении "карфагенского" мира, не задумывались о том, что в эпоху стремительной индустриализации и чрезвычайно сложных торговых зависимостей "весь мир — это рынок", и давление на экономику побежденных стран разрушит не только страны, проигравшие войну, но и взаимосвязанную международную экономическую систему, а значит, навлечет бедствие и на страны-победительницы. После окончания Второй мировой войны Европа постепенно построила интегрированный экономический союз, а в мире также сформировалась система свободной торговли, что наглядно подтвердило дальновидность Кейнса. Вот уже более 70 лет Германия не рассматривается европейцами как угроза, а, напротив, считается одним из столпов европейского экономического и политического порядка.

Почему кейнсовское решение германской проблемы неприменимо к России? Одна из теорий состоит в том, что у западных стран все еще есть "остаточный страх" по поводу России, основанный на их исторической памяти о Советском Союзе, поэтому они сознательно остерегаются ее. Этой теории не хватает логики: разве у западных стран не было "остаточного страха" в отношении Германии после окончания войны? Возможно, все еще необходимо обратиться к Кейнсу, чтобы выяснить, в чем причина.

В то время, когда Кейнс усиленно разрабатывал теорию о европеизации Германии, довольно интересно задаться вопросом, имел ли он какое-либо представление о том, что его план на самом деле имеет пространственные границы, то есть, когда Германия будет включена в общую систему с другими европейскими странами, этой системе будет очень сложно расширяться дальше. В эпоху Кейнса мир все еще был сосредоточен в Европе, а большая часть Азии, Африки и Латинской Америки по-прежнему были европейскими колониями, что фактически составило основу успеха его плана. В международном порядке с Европой в центре и остальным миром на периферии, для того, чтобы Европа могла контролировать мировые ресурсы и рынки, а также для общего процветания достаточно небольшого числа европейских промышленно развитых стран, эти державы могли сотрудничать, чтобы установить порядок внутри, при этом применяя "грубую силу и принуждение" снаружи, т. е., как выразился Перри Андерсон, европейская система имела двойственный характер, "поддерживая мир в центре и насилие на периферии, например, в колониях".

После Второй мировой войны европейская колониальная система постепенно развалилась. Четкие правила международного порядка со второй половины XX века были основаны на уставе Организации Объединенных Наций и международном праве и воплотили принцип суверенного равенства государств. Но иерархический международный порядок "центр-периферия" на самом деле не исчез, а сохранился и по сей день действует как негласное правило и скрытое устройство. Просто абсолютный иерархический порядок власти, характеризующийся прямым подавлением при колониальном строе, перестал существовать и был заменен на "единый, но несколько дифференцированный" международный порядок: то есть в теории все страны суверенно равны, но все же на практике есть различия во власти.

"Международный порядок, основанный на правилах" — вот основное определение нынешнего мирового устройства. Все страны обязаны соблюдать одни и те же "правила", но истинная сила этих "правил" на самом деле сосредоточена не в Организации Объединенных Наций и на международном праве, а находится в руках западных стран. На ежегодном саммите стран G7 обсуждаются не только дела семи стран, но и всего мира. После того, как они договорятся, они будут трансформировать свои договоренности в глобальные "правила". "Международный порядок, основанный на правилах" на самом деле является "международным порядком, основанным на правилах, установленных западными странами", и главным является тот, кто диктует правила.

Послевоенная американская гегемония и "Большая семерка", созданная после 1970-х годов, являются воплощением современной версии глобального порядка "центр-периферия". Кейнсовская схема осуществима в этом мироустройстве, но если она будет децентрализована, то тут же зайдет в тупик. Реальность, которую многие "догоняющие" страны не осознают и не хотят видеть, состоит в том, что миру не нужно так много промышленно развитых стран. В глобальной системе разделения труда создание правил, печать денег и производство промышленной продукции фактически находятся в руках всего нескольких стран. Если другие государства захотят присоединиться к ним, это может разрушить доминирующее положение этих держав. Страны-первопроходцы, которые доминируют над валютой и поддерживают технологическое преимущество с помощью интеллектуальной собственности, не хотят подобного. Неожиданный экономический рост Китая в последние десятилетия нарушил международный порядок "центр-периферия" послевоенного периода, а затем пошатнул негласные правила, ориентированные на центральную роль западных стран. Соединенные Штаты определяют Китай как главного "стратегического конкурента" и демонстрируют, что они не сдадутся до тех пор, пока Китай не будет повержен — главная причина подобного отношения состоит в том, что они считают, что развитие КНР собирает "сливки", предусмотренные для западных стран.

Если в первые годы после распада Советского Союза у России еще было желание стать западной страной, то с начала нового века эта идея каждый раз терпит поражение, вплоть до того, что она уже даже не надеется наладить отношения с Западом и совместно развиваться. 70 лет назад Германию включили в узкий круг промышленно развитых стран, но сегодня подобное решение уже неосуществимо. План по вестернизации Германии не применим к России. Нынешняя Россия не сможет вступить ни в ЕС, ни в НАТО, напротив, ей все больше угрожает расширение Альянса на восток. Это отражает пределы расширения и характер существования самого эффективного в мире регионального сообщества и крупнейшего на сегодняшний день в мире военного блока.

Прошлые ожидания России стать частью Запада и отношение Европы к месту Москвы в мире серьезно не совпадают. Западу не нужна сильная Россия, поэтому для него невозможно предоставить ей пространство для экономического развития, но он надеется, что она всегда будет находиться на периферии в качестве основного поставщика ресурсов. После начала российско-украинского конфликта западные страны ввели серию сокрушительных санкций против России от своего имени, а не от ООН, что также продемонстрировало другим незападным странам, что они вновь возрождают международный порядок и структуру власти семидесятилетней давности. Пока президент США Джо Байден громогласно заявлял о единстве НАТО, незападные страны также отчетливо увидели суть современных международных отношений под названием "суверенное равенство". Способность подавляющего большинства западных стран к принуждению "грубой силой" к единству и угрозы в адрес непокорных по-прежнему остаются основными чертами сегодняшнего международного порядка и первопричиной сегодняшних мировых проблем.