Папа Лев XIV оценил шансы Ватикана стать посредником в украинском конфликте

Давая обширное и разностороннее интервью для своей новой биографии, папа римский Лев XIV рассказал историю своей жизни — жизни первого папы из США и первого папы с перуанским гражданством. Он пошутил о том, за кого стал бы болеть на гипотетическом чемпионате мира по футболу, а также поделился представлениями о папстве и мнением по актуальным темам, таким как мир на Украине, синодальность и поляризация, которая раскалывает большую часть нашего мира.

Беседуя со старшим корреспондентом Crux Элизой Энн Аллен в ходе интервью из двух частей, каждая продолжительностью два с половиной часа, папа римский Лев дал определение процессу синодальности, начатому папой Франциском: "Отношение, открытость, готовность понять. Если говорить о сегодняшней церкви, то это означает, что все и каждый член церкви имеет право голоса и свою роль, которую он играет посредством молитвы, размышлений,.. посредством некого процесса".

"Это такое отношение, которое, на мой взгляд, может многому научить сегодняшний мир", — сказал папа.

Размышляя о проблеме поляризации, он заявил: "Думаю, это своего рода противоядие. Мне кажется, что это один из способов преодоления тех величайших вызовов, с которыми мы сталкиваемся сегодня в мире. Если мы будем слушать Евангелие, если будем вместе размышлять о нем, если будем стремиться идти вперед вместе, прислушиваясь друг к другу, стараясь выяснить, что Бог говорит нам сегодня, то мы очень многое обретем".

Воздавая должное своему многолетнему служению в Перу, он выразил надежду, что процесс синодальности, который "начался задолго до последнего синода, по крайней мере, в Латинской Америке — я рассказывал о приобретенном там опыте, о том, что часть латиноамериканской церкви внесла немалый вклад во вселенскую церковь — в этом, как мне кажется, содержится большая надежда, если мы будем и дальше использовать опыт последних двух лет, ища способы совместного существования в лоне церкви".

Далее приводятся выдержки из интервью, которое папа римский Лев XIV дал Элизе Энн Аллен. Полностью его можно будет прочесть в написанной ею биографии понтифика, которая поступит в продажу 18 сентября.

Папа Лев XIV: Думаю, и с тем, и с другим. Я совершенно очевидно американец, я ощущаю себя в полной мере американцем. Но я также очень сильно люблю Перу, перуанский народ, и это часть меня. Половину своей священнической жизни я провел в Перу, поэтому ви́дение Латинской Америки очень ценно для меня. Думаю, это объясняется еще и тем, что я высоко ценю жизнь церкви в Латинской Америке. Это, на мой взгляд, было важно для моей связи с папой Франциском, для моего понимания тех представлений о церкви, которые были у папы Франциска, и для того, как мы можем продолжать это в плане истинно пророческого видения сегодняшней и завтрашней церкви.

— Представим себе такой сценарий: на чемпионате мира по футболу США играют против сборной Перу. За кого вы будете болеть?

— Хороший вопрос. Наверное, за Перу, это просто из-за моей привязанности к этой стране. А еще я большой фанат Италии… Люди знают также, что я болельщик "Чикаго Уайт Сокс". Но будучи папой, я являюсь фанатом всех команд. В детстве я рос как болельщик "Чикаго Уайт Сокс", а мама моя болела за " Чикаго Кабс". Поэтому мы не могли быть фанатами, отгораживающимися друг от друга стеной. Мы научились даже в спорте занимать открытые, основанные на диалоге, дружелюбные, добрые, но конкурентные позиции по самым разным вопросам, так как иначе мы даже за ужин вместе сесть не смогли бы.

— Вы всего несколько месяцев являетесь папой римским. Какой вам видится роль папства?

— Мне предстоит еще очень многое узнать. Во многое, как мне кажется, я смог вникнуть без особых трудностей — это пасторская составляющая. Я удивлен откликом, насколько он по-прежнему велик, охват людей всех возрастов... Я ценю каждого, кем бы он ни был, с чем бы ни приходил, и я слушаю их.

Абсолютно новый аспект этой работы — оказаться на уровне мирового лидера. Это происходит очень публично, люди знают о телефонных разговорах и о встречах, которые я провожу с главами различных государств, стран по всему миру, в то время, когда голос церкви играет важную роль. Я многое узнаю о том, какую роль Святой Престол играет в дипломатическом мире на протяжении многих лет... Все это в новинку для меня в любом смысле. Я следил за текущими событиями на протяжении многих, многих лет. Я всегда старался быть в курсе новостей, но роль папы, несомненно, нова для меня. Я многому учусь и чувствую, что мне брошен серьезный вызов, но меня это не подавляет. Однако мне пришлось очень быстро прыгнуть в глубокий конец бассейна.

Быть папой, преемником Святого Петра, призванным утверждать других в вере, что является самой важной частью — это то, что может произойти только по милости Божьей, другого объяснения этому нет. Святой Дух — это единственное объяснение, как я был избран на этот пост, на это служение. Из-за моей веры, из-за того, что я пережил, из-за моего понимания Иисуса Христа и Евангелия я нахожусь здесь. Я надеюсь, что смогу утвердить других в их вере, потому что это самая главная роль преемника Петра.

— Вы часто выступаете за мир, за мир в различных конфликтах. Но Украина занимает особое место. Каковы шансы у Ватикана стать посредником в урегулировании конкретно этого конфликта в данный момент?

— Я бы провел различие между голосом Святого Престола, выступающего за мир, и ролью посредника, которая, как я считаю, очень сильно отличается и на сегодня менее реальна, чем первое. Я думаю, люди слышали разные призывы, с которыми я выступал, возвышая свой голос, голос христиан и людей доброй воли, говоря о том, что мир — это единственный ответ. Бессмысленные убийства людей с обеих сторон все эти годы в этом конкретном конфликте, а также в других конфликтах — я думаю, что люди должны каким-то образом очнуться и сказать: есть другой способ добиться своего.

Когда я думаю о Ватикане как о посреднике, даже о тех двух случаях, когда мы предлагали провести переговоры между Украиной и Россией, либо в Ватикане, либо на какой-либо другой церковной территории, я прекрасно понимаю последствия этого.

Святой Престол с самого начала военных действий прилагает большие усилия, отстаивая свою позицию, которая, как бы трудно это ни было, является поистине нейтральной, не сближающейся ни с одной из сторон. Кое-что из сказанного мною было истолковано так или иначе, и это нормально. Но я думаю, что в действительности посредничество Святого Престола сейчас — это не основное. Я думаю, что различные участники должны сейчас надавить достаточно сильно, чтобы заставить воюющие стороны сказать: хватит, достаточно, давайте поищем другие способы разрешения наших разногласий.

Мы продолжаем надеяться. Я твердо верю, что никогда нельзя терять надежду, никогда. У меня большие надежды на человеческую природу. Есть негативная сторона, есть злой умысел, есть искушения. На любой стороне любой позиции можно найти хорошую мотивацию и мотивацию, которая не так хороша. Тем не менее надо и дальше призывать людей смотреть на высшие ценности, на настоящие ценности, которые имеют большое значение. Надеяться можно, надо лишь постоянно стараться и говорить людям: давайте сделаем это иначе.

— В своей первой речи с балкона собора Святого Петра вы говорили о мире и о наведении мостов. Какие мосты вы хотите построить? Политические, социальные, культурные, церковные, что это за мосты?

— Прежде всего, мосты наводят главным образом через диалог. За эти первые два месяца я сумел как минимум наладить некий диалог, встретиться с руководителями международных организаций. В теории ООН должна быть тем местом, где решаются многие из этих вопросов. К сожалению, общепризнанным является тот факт, что Организация Объединенных Наций, по крайней мере, в данный момент, утратила способность объединять людей ради решения многосторонних проблем. Многие люди говорят, что нужно вести двусторонний диалог, чтобы чего-то добиться, потому что на разных уровнях многостороннего процесса существуют препятствия.

Мы должны и дальше напоминать себе о потенциале, которым обладает человечество для преодоления насилия и ненависти, которые все больше нас разделяют. Мы живем в такие времена, когда поляризация кажется одним из самых актуальных слов дня, но это никому не идет на пользу. А если и идет, то очень немногим, а все остальные в это время страдают. Так что надо и дальше поднимать эти вопросы, я считаю это важным.

— На самом деле, это был мой следующий вопрос: о поляризации, потому что сегодня это модное слово внутри церкви и за ее пределами. Как вы думаете, эту проблему можно решить?

— Одно дело — поднимать этот вопрос и говорить об этом. Я думаю, что очень важно начать процесс углубленного осмысления, чтобы попытаться понять, почему мир настолько поляризован. Что происходит? Мне кажется, есть много элементов, которые привели к этому. Я не претендую на то, что у меня есть ответы на все вопросы, но я определенно вижу реальность в некоторых результатах. Кризис 2020 года и пандемия, конечно, повлияли на все это, но я думаю, что поляризация началась еще раньше... Возможно, кое-где утрата более высокого понимания того, что такое человеческая жизнь, имеет какое-то отношение к этому, и это отразилось на людях на многих уровнях. Ценность человеческой жизни, семьи и общества — если мы утратим понимание этих ценностей, все остальное потеряет смысл.

Добавьте к этому пару других факторов, один из которых, на мой взгляд, очень важен. Это постоянно увеличивающийся разрыв между уровнем доходов рабочего класса и деньгами, которые получают самые богатые. Например, генеральные директора, которые 60 лет назад зарабатывали в 4-6 раз больше того, что получали рабочие, сегодня получают в 600 раз больше, чем рядовые сотрудники. Это самые свежие данные, которые я видел. Вчера появилась новость, что Илон Маск станет первым триллионером в мире. Что это значит, и о чем все это? Если это единственное, что имеет сегодня ценность, тогда мы в большой беде...

— О синодальности. Думаю, многие люди до сих пор не могут понять концепцию синодальности. Какое определение дали бы вы?

— Синодальность — это отношение, открытость, готовность понять. Если говорить о сегодняшней церкви, то это означает, что все и каждый член церкви имеет право голоса и свою роль, которую он играет посредством молитвы, размышлений… посредством некого процесса. Это может происходить самыми разными способами, но только на основе диалога и уважения друг к другу. Объединить людей, понять эти отношения, это взаимодействие, которое создает возможности для контактов — это важное измерение нашей церковной жизни.

Некоторые люди ощущают исходящую от этого угрозу. Иногда епископы или священники могут чувствовать, что синодальность отнимает у них власть и авторитет. Но синодальность — это другое, а может быть, их представление о власти и авторитете является ошибочным. Я думаю, что синодальность — это описание того, как мы можем сплотиться, стать сообществом и стремиться к единению в качестве церкви. Так что основная задача церкви не в установлении институциональной иерархии, а скорее в формировании убеждения в том, что "мы вместе", что это "наша церковь". Каждый человек со своим собственным предназначением, священники или миряне, епископы, миссионеры, семьи — каждый должен иметь такое убеждение. Каждый, у кого есть конкретное предназначение, данное ему, должен сыграть свою роль, должен внести свой вклад, а вместе мы ищем пути для того, чтобы расти и жить вместе как церковь.

Это отношение, как мне кажется, может многому научить наш сегодняшний мир. Мы только что говорили о поляризации. Я думаю, что это своего рода противоядие. Мне кажется, что это один из способов преодоления тех величайших вызовов, с которыми мы сталкиваемся сегодня в мире. Если мы будем слушать Евангелие, если будем вместе размышлять о нем, если будем стремиться идти вперед вместе, прислушиваясь друг к другу, стараясь выяснить, что Бог говорит нам сегодня, то мы очень многое обретем.

Я очень надеюсь, что процесс, который начался задолго до последнего синода, по крайней мере, в Латинской Америке — я рассказывал о приобретенном там опыте, о том, что часть латиноамериканской церкви внесла немалый вклад во вселенскую церковь — в этом, как мне кажется, содержится большая надежда, если мы будем и дальше использовать опыт последних двух лет, ища способы совместного существования в лоне церкви. Не пытаться преобразовать церковь, превратив ее в некое демократическое государство. Ведь глядя сегодня на многие страны мира, мы осознаем, что демократия не всегда является идеальным решением для всего. Но уважать, понимать жизнь церкви такой, какая она есть, и говорить: "Мы должны делать это вместе". Я думаю, что это дает большую возможность для церкви и предоставляет церкви шанс взаимодействовать с остальным миром. Я думаю, это важно со времен Второго Ватиканского собора. И нам еще очень многое предстоит сделать.