Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Армия Швейцарии оснащена лишь на треть, сообщил офицер Вальзер в интервью NZZ. Темпы модернизации техники, поступившей на вооружение еще во времена холодной войны, недостаточны. Страна сможет полностью вооружить армию только к 2050 году, переживает военный.
Зелина Бернер (Selina Berner)
В последнем интервью перед досрочным выходом на пенсию командир корпуса Ханс-Петер Вальзер откровенно говорит о политике, отказе от военной службы в пользу гражданской и о том, почему военная служба не может быть "привлекательной".
Ханс-Петер Вальзер 31 год служил в армии на различных должностях: он был, среди прочего, главой отдела армейского планирования, командующим 2-й территориальной дивизией, а в последнее время — главой подразделения по подготовке и заместителем командующего армией. Вальзер считается открытым, простым человеком, который избегал внимания общественности и предпочитал быть ближе к солдатам. В конце ноября ему удалось сделать это в последний раз — на военном полигоне в Туне.
Серым утром под мокрыми елями унтер-офицеры 21-й танковой школы упражняются с автоматами и отрабатывают навыки оказания помощи раненым. Затем группу созывают: прибыл высокопоставленный гость. Перед ними стоит командир корпуса Ханс-Петер Вальзер. "Я благодарю вас за работу по обеспечению безопасности Швейцарии", — говорит он 30 унтер-офицерам. "Это невозможно воспринимать как само собой разумеющееся — в конце концов, есть вещи более приятные, чем стоять здесь в холоде и сырости".
В честь его последнего посещения войск командир танковой школы подарила ему поездку на танке Leopard 2 — колоссе весом в 70 тонн. "Снимаю шляпу перед тем, как вы управляете этим монстром без происшествий", — говорит Вальзер и затем спрашивает каждого о его происхождении и профессии.
Несмотря на то, что его униформа украшена тремя звездами, он "простой человек", говорит позже один из танкистов. Единственная женщина-сержант в группе формулирует это по-другому: "Приятно чувствовать настоящую благодарность от человека, занимающего столь высокую должность". По возрасту Ханс-Петер Вальзер относится к профессиональным офицерам старой закалки.
Он пережил различные реформы, меры экономии и перелом в политике безопасности. Сам он поступил в школу для новобранцев в 1984 году, когда в армии еще служило около 800 тысяч человек.
— Г-н командир корпуса, вы скучаете по "Армии 61", насчитывающей 800 тысяч солдат?
— Нет, во время холодной войны у Швейцарии была правильная армия в нужное время. Сегодня не нужно столько солдат. Современные системы вооружения более сложные, более сетевые и, прежде всего, более мощные. Технологии могут до определенной степени заменить человека.
— Но только если у вас есть достаточное количество таких систем вооружения.
— Это так. Во времена "Армии 61" мы были полностью вооружены. Когда я поступил на повторный курс, у моей мотопехотной роты был собственный отсек в арсенале в Фрауэнфельде. Мы доставали минометы, снаряжение и транспортные средства, тренировались с ними, а затем всё снова складировали. Сегодня всё совсем по-другому: оружие и транспортные средства постоянно находятся в обращении и, соответственно, изнашиваются. Мы едва ли можем обеспечить обучение: наши танки построены еще во времена холодной войны, их обслуживание требует огромных затрат. Поэтому системы не всегда доступны, когда они нужны для учений. А если бы нам пришлось действительно защищать страну, мы смогли бы полностью оснастить лишь примерно треть наших танковых и пехотных батальонов.
— Вы действительно считаете, что в ближайшие годы армия должна будет защищать страну?
— Я надеюсь, что нет. Но тучи сгущаются, и я как солдат должен быть готов к худшему сценарию. В случае чрезвычайной ситуации политики требуют, чтобы армия была готова. Поэтому я рассчитываю, что парламент выделит необходимые средства для перевооружения нашей армии.
— Политики не любят, когда высокопоставленные офицеры так настойчиво требуют больше денег. Они считают это пренебрежением приоритетом политики.
— Задача высокопоставленных офицеров — честно показать состояние нашей армии. Никто не должен потом говорить, что не знал правды. В конце концов, политики решают, куда пойдут ресурсы. Или, проще говоря: вложить деньги в масло или в пушки? Я считаю, что мы уже долгое время — 35 лет — тратим деньги на масло и пожинаем плоды мира. Сейчас на нашем континенте идут боевые действия, все соседние государства активно вооружаются. Мы должны внести свой вклад. Вооруженный нейтралитет фактически обязывает нас к этому. Но для этого наши солдаты должны быть вооружены — только так они смогут добиться успеха в боевых действиях. Если не выделить на это необходимые средства, это будет несправедливо по отношению к нашим гражданам в военной форме.
— Парламент уже увеличил бюджет, и это в условиях ограниченных финансовых ресурсов. Таким образом, расходы на армию должны вырасти с 6,3 миллиарда франков сегодня до 10 миллиардов в 2032 году.
— На эти деньги мы модернизируем часть старых систем, например наши боевые самолеты или артиллерию. Но этого недостаточно. При таком темпе мы сможем полностью вооружить солдат только к 2050 году. Это абсурдно долго, потому что, согласно анализу европейских спецслужб, министров обороны или генерального инспектора немецких вооруженных сил, Россия может распространить боевые действия на другие европейские страны уже в 2028 году (Россия не планирует нападать на Европу. — Прим. ИноСМИ). До этого момента мы должны показать любому потенциальному противнику: нападение на нас не стоит того.
— Знают ли в армии, как именно использовать эти деньги?
— Представители вооруженных сил неоднократно сообщали, что именно необходимо для обеспечения обороноспособности. Мы подготовили множество отчетов по всем направлениям. В 2023 году командующий армии объединил документы по воздушной, наземной и кибернетической сферам в единую концепцию и стратегию, так называемую "Черную книгу". Многие политики признают эту концепцию и даже ознакомились с ней.
— Неужели? Даже гражданские политики критикуют армию за отсутствие конкретного плана.
— Я скорее слышу, что они требуют от правительства страны разработать общую стратегию. Она должна быть опубликована в ближайшее время. В конечном итоге, решение о том, каким областям швейцарской системы безопасности и сколько денег будет выделено, является политическим. Кроме того, речь идет не только о финансах: для обеспечения обороноспособности армии необходимо также достаточное количество людей.
23.07.202500
— В настоящее время в армии наблюдается избыток в 7000 солдат.
— Это лишь временный эффект. В конце 2020-х годов несколько призывных групп будут демобилизованы одновременно, что является следствием переходных положений последней армейской реформы. После этого численность армии сократится до примерно 125 тысяч мужчин и женщин. Однако нам нужно как минимум 140 тысяч солдат. Еще более острая ситуация сложилась в сфере гражданской обороны, в которой уже сегодня во многих кантонах наблюдается нехватка кадров. Поэтому политики должны быстро найти решения, чтобы обеспечить финансирование в будущем.
— Армия недостаточно привлекательна для современной молодежи?
— Этот вопрос приводит меня в ярость. Будем честны: военная служба сама по себе не является привлекательной. Представление о том, что в худшем случае гражданин может пожертвовать своей жизнью за страну, не может быть "привлекательным". И обучение тоже невозможно сравнить с пребыванием в роскошном SPA-салоне. В казарме неделю спишь в двадцатиместном бараке. Мне это не нравилось, даже когда я был новобранцем. Но это необходимо: армия функционирует только как команда, а командной работе учатся не по заочной программе, а на месте. Конечно, мы могли бы уменьшить размеры комнат и модернизировать инфраструктуру. Но это стоит денег. А эти деньги нужны нам сейчас на самое необходимое: истребители, танки, боеприпасы, радиооборудование.
— Значит, вы понимаете всех молодых людей, которые предпочитают гражданскую службу?
— Нет, не понимаю. Наше государство полагается на то, что граждане — а женщины сегодня еще добровольно — отвечают за безопасность страны. Если того требует ситуация, в случае обороны или стихийных бедствий они мобилизуются, а затем возвращаются к своей гражданской жизни. Никто другой этим не занимается.
— Сегодня общество гораздо более индивидуализировано, чем раньше. Считаете ли вы себя романтиком?
— Надеюсь, что нет. В основе нашего государства лежит милиционная система, действующая в армии, пожарной службе, системе защиты населения, политике и общественных организациях. Эта основа поддерживает Швейцарию, и мы должны бережно относиться к ней. На мой взгляд, в начальной школе детям нужно объяснять, что такое государственная милиционная система и какую ответственность она налагает на каждого.
— Гражданская служба была создана для людей, испытывающих конфликт совести. Было ли это неправильным решением?
— Нет, я уважаю людей, которые испытывают настоящий конфликт совести. Я также испытываю большое уважение к гражданам, которые, например, ухаживают за пожилыми людьми в отделении для больных деменцией, вместо того чтобы носить форму.
— Но?
— Сегодня в подавляющем большинстве случаев речь уже не идет о совести. Мы фактически создали свободу выбора: достаточно поставить галочку в анкете, чтобы пойти на гражданскую службу. Последствия для армии серьезны: каждый год еще до начала учебного курса мы теряем около 3500 призывников, что соответствует половине бригады. Еще более болезненным для армии является уход полностью обученных солдат после учебного лагеря — просто потому, что гражданская служба более удобна.
— Федеральный совет хочет ввести обязательный ознакомительный день для молодых швейцарок, чтобы увеличить долю женщин. Для этого необходимо внести поправку в конституцию. Не слишком ли это много для одного ознакомительного дня?
— Нет. Мы должны увеличить долю женщин. Время для введения обязательной службы для женщин еще не настало, но оно наступит, я в этом уверен. И это хорошо: смешанные команды лучше выполняют свои задачи и находят более креативные решения, а в боевых действиях это может решить вопрос жизни и смерти. Однако одной или двух женщин-солдат среди 30 мужчин недостаточно, доля женщин должна составлять не менее четверти. Я неоднократно наблюдал это в других армиях за рубежом.
— Однако, согласно исследованию армии, почти каждая женщина-солдат сталкивалась с дискриминацией или даже сексуальными домогательствами во время службы. Не следует ли сначала заняться этой проблемой?
— Мы этим занимаемся. Исследование было только началом. Мы получили положительные отзывы от представителей сферы здравоохранения и образования. Ведь многие области с жесткой иерархической структурой сталкиваются с подобными проблемами. Поэтому я с гордостью могу сказать: мы действительно обращаем на это внимание. С момента публикации мы получили больше сообщений о подозрениях в дискриминации, и это хорошо. Мы расследуем каждый случай и принимаем меры там, где это необходимо.
— Критики исследования говорят, что нужно уметь терпеть глупые высказывания.
— Я не согласен с этим. Мы хотим уважительного отношения, и сексистские высказывания этому не способствуют. В конечном итоге, речь идет о нашей обороноспособности.
— Что вы имеете в виду?
— Фотографии из зон современных военных конфликтов ужасают. Тот, кто хочет выстоять в такой ситуации, должен соответствовать самым высоким требованиям. А тот, кто ранее подвергался издевательствам, в случае чрезвычайной ситуации вряд ли будет готов сражаться бок о бок с теми же товарищами.
— В последние месяцы неоднократно становились достоянием гласности задержки и превышение расходов в оборонных проектах. Может ли население быть уверено, что армия бережно относится к деньгам налогоплательщиков?
— Конечно, в первую очередь сообщают о том, что идет не так хорошо. Но нужно понимать: в частном секторе проваливаются две трети всех ИТ-проектов. У нас в заголовки попадают 6 из 2000 проектов.
— Но мы говорим о проектах, стоимость которых исчисляется миллиардами.
— Конечно, мы должны максимально эффективно использовать каждый франк. Но это не значит, что всё плохо. Взять, к примеру, статьи о солдатах, которые ведут себя неподобающим образом. Об этом широко сообщают в прессе. Но что насчет сотен тысяч солдат, которые хорошо и профессионально исполняют свой долг? Я редко читаю об этом, а ведь это важно. Хорошая работа армии и доверие населения к своим вооруженным силам также являются факторами сдерживания и устрашения. В конце концов, мы постоянно подвергаемся информационным операциям — одной из форм гибридной угрозы.
— В чем это проявляется?
— Здесь нужно немного отступить от темы: Швейцария — это нация, созданная по воле народа. У нас четыре языка, три большие культуры: немецкая, французская, итальянская. Мы — нация, потому что мы этого хотим. Но есть и разломы: границы между регионами, говорящими на разных государственных языках. Добавьте к этому религиозные различия и разрыв между городскими и сельскими районами. Вс` это используется для противостояния друг другу. Когда я вижу, как эти темы обсуждаются в социальных сетях и как ложная информация продается как правда, это меня пугает. Ведь сегодня многие получают информацию почти исключительно через такие каналы.
— Можете ли вы привести конкретный пример кампании по дезинформации?
— Наиболее яркие примеры были во время конференции в Бюргенштоке, посвященной миру на Украине. Тогда бывший член Федерального совета Виола Амерд была представлена на российском телевидении как "убийца младенцев" (неподтвержденная информация. — Прим. ИноСМИ). Такие видео продолжают распространяться в Интернете. Поэтому мы должны начинать с раннего образования и способствовать разнообразию медиапространства, чтобы будущие поколения могли отличать правду от лжи. Наша демократическая система зависит от того, не дестабилизируют ли нас информационные операции. Это постепенный процесс.
— Вы уходите на досрочную пенсию после трех десятилетий службы в армии. Какие у вас ощущения?
— Для меня это решающий момент. Я буду скучать по 2500 сотрудникам, которые в последние годы оказали мне огромную поддержку и делали всё возможное.
Но я всегда осознавал: я интересен общественности только до тех пор, пока ношу эти звезды на форме. После этого всё закончится — и я с нетерпением жду возможности освободить свой график. Мы с женой собираемся уехать на несколько месяцев. И я, конечно, надеюсь, что у нас впереди еще несколько здоровых лет.