Америка в значительной мере сама виновата в падении своего глобального авторитета и влияния.

Сегодня, когда в мире происходят ужасные стихийные бедствия – землетрясение в Китае, циклон в Бирме – весьма полезно и поучительно задуматься о том, на что похоже крупнейшее в мире нестихийное бедствие. Речь идет об ослаблении позиций Америки в мире в период с 20 января 2001 года, когда власть унаследовал Джордж Буш, и до момента передачи им президентских полномочий следующему президенту, что произошло полтора года тому назад.

В своих многочисленных статьях и книгах глашатаи американского "упадка" имеют обыкновение представлять снижение влияния США как естественное в основном явление. При этом для них не имеет никакого значения то, что перед приходом Буша к власти нас считали самой мощной и влиятельной страной за всю мировую историю. Приходящие  в упадок державы всегда постепенно утрачивают свое влияние, но похоже, что у нас этот процесс идет как-то очень уж быстро. Когда страны во всем мире начали перенимать те идеи, которые мы им навязывали после окончания «холодной войны» - свободный рынок, демократия – они стали преуспевать и догонять нас. А мы в это время жирели (буквально) и разлагались. Это был весьма органичный процесс (или органический?).

Действительно, в этом тезисе что-то есть. Я сам отстаивал его в своей книге "At War With Ourselves" (Война против самих себя), которую опубликовал в 2003 году. Некоторый относительный спад в США всегда был неизбежен. Но во всех этих размышлениях по-прежнему отсутствует главное. Произошедшее за последние семь лет это в основном  результат стратегических заблуждений, ужасных политических решений и упущенных шансов на лидерство со стороны главных вашингтонских игроков. То, что произошло с Америкой, не было естественно - это почти полностью стало делом наших рук.

И проблема не ограничивается решением Буша о вторжении в Ирак прямо посреди войны в Афганистане. Американское государство в годы правления Буша буквально обанкротилось. Процесс межведомственного взаимодействия был уничтожен, когда Дик Чейни и Дональд Рамсфелд создали закулисное альтернативное правительство (теневой совет национальной безопасности вице-президента и Управление специального планирования Дугласа Фейта (Doug Feith) в Пентагоне). Белый Дом обращался с равным себе Конгрессом как с незваным и навязчивым гостем (к раздражению и республиканцев, и демократов). Сомнительные псевдоученые выкладки подобно инфекции заразили определяющий политику аппарат власти в важнейших для наших европейских и азиатских союзников вопросах, таких как глобальное потепление. Лживые псевдодоводы юристов из Белого Дома и министерства юстиции использовались публично, чтобы оправдать пытки, в результате чего наш моральный авторитет во всем мире резко понизился. Псевдоэкономика – это проявление невоздержанности и жадного рвения свободного рынка – заразила своими бациллами Федеральный резерв и прочие регулирующие органы, которые впали в спячку, когда Уолл-стрит в угаре алчности продавал на зарубежных рынках жульнические ценные бумаги. А когда администрация создала рекордный по размерам дефицит, Конгресс тоже отошел ко сну. (Последствия кризиса ипотечного кредитования и дисбаланса бюджета столь же дорого обошлись нашему престижу в экономической сфере, как Ирак обошелся нам в области внешней политики.) Министерство национальной безопасности, неправильно зачатое и чрезмерно раздутое с самого начала, выросло в неуправляемого монстра, который катастрофически отвратительно организовал ликвидацию последствий урагана "Катрина".

Со всеми этими дисфункциями можно было бы как-то смириться, если бы тот черный ящик, в который превратился Вашингтон при Буше, принимал верные стратегические решения. Но в условиях отсутствия большей части сдержек и противовесов появлялись абсолютно неправильные решения, что неудивительно. Самой крупной ошибкой, конечно же, было вторжение в Ирак. Наверное, это решение стоило нам такого же количества потерь, крови и жертв ни в чем не повинных людей, как бедствия в Бирме и Китае вместе взятые. Большинство стран увидело, что борьба за "искоренение" "Аль-Каиды" путем нанесения ударов по арабским тираниям, находящимся в тысячах километрах от этого врага – в то время как террористические сети продолжали жить и здравствовать в Афганистане и Пакистане – похожа на проведение конференции по пожарной безопасности в догорающем дотла доме. В любом случае, господа Буши, так и не сумевшие доказать наличие оружия массового уничтожения у Ирака, о котором кричали во всю глотку, также не смогли аргументировано доказать, что "Аль-Каида" появилась из-за отсутствия демократии на Аравийском полуострове, а не из-за антисоветского джихада в горах Афганистана, которому эта группировка на самом деле обязана своим происхождением. (Можете проверить: нет ни одного научного или аналитического исследования, которое приводилось бы в качестве доказательства этого утверждения.) Даже если вы согласитесь с тем, что принуждение непокорного Саддама Хусейна к сдаче своего "оружия массового уничтожения" на том перекрестке истории было необходимо как проявление власти и силы США (в конце концов, мы все тогда были очень злы), то действия по захвату и оккупации Ирака после голосования в Совете Безопасности со счетом 15-0 в пользу Буша, которое дало ему возможность  инспектировать Ирак снизу доверху, за границей расценили как проявление безрассудства.

Но Конгресс и псевдоученая братия так по-настоящему и не оспорили действия команды Буша в кажущихся простыми вопросах. На самом деле, если вы как следует поскребете сторонника теории американского упадка, то вполне можете обнаружить под поверхностным налетом сторонника войны в Ираке. Дело в том, что они заинтересованы в самооправдании. Воображая, будто другие президенты приняли бы почти или точно такие же стратегические решения, как и Буш, им легче со спокойной совестью делать вывод о том, что наши проблемы неизбежны, а не созданы нами самими.

Но самым неестественным во всем том, что мы, американцы, с собой сотворили, было то обстоятельство, что мы упустили великолепную, грандиозную возможность, которая сама просилась нам в руки. 11 сентября было ужасным днем, но в плане стратегии в нем был луч надежды. То сочувствие, которое продемонстрировал нам мир после 11 сентября, было не просто проявлением товарищества и солидарности – это было признание того, что буквально каждой стране на нашей планете грозит такая же опасность. То была великолепная возможность для нового проявления американского лидерства в момент, когда мировое сообщество плыло по воле волн. После "холодной войны" некоторые ученые мужи засомневались в том, что "Запад" намного переживет своего главного исчезнувшего врага – советский коммунизм. Иностранные лидеры как обычно сомневались в Америке, но даже в таких условиях опросы общественного мнения все равно говорили о наличии значительной поддержки во всем мире идее мироустройства с одной сверхдержавой (читай: идее американского мирового господства). Любой американский президент после 11 сентября ухватился бы за возможность  укрепить статус Америки как надзирателя за международной системой, добившись в этом вопросе глобального консенсуса. Терроризм "Аль-Каиды" служил "естественным связующим веществом" для укрепления такой системы, как сказал ученый из Йельского университета Чарльз Хилл (Charles Hill) (ставший позднее советником Руди Джулиани во время предвыборной гонки).

Поэтому все были за Соединенные Штаты, когда те вошли в Афганистан, и почти все были против, когда они принялись за Ирак. На самом деле, не было такого государства в мире – включая даже мусульманские страны – которое не надеялось на то, что мы вычистим Афганистан, ставший последним прибежищем "Аль-Каиды". Представьте себе, какой бы это был бонус для престижа США, приведи Буш в ряды международного сообщества отверженную страну, сумевшую за два последних столетия сорвать планы двух бывших имперских держав – Британии и России. Наведение порядка в Афганистане всегда – даже при самых благоприятных обстоятельствах – было делом чрезвычайно трудным. Но вопреки всем разговорам, это было возможно – нам надо было только сохранять свою целеустремленность. Сами афганцы, в отличие от недовольных иракцев, настолько устали от 23-летней гражданской войны, что большинство  из них приветствовало нас с распростертыми объятиями, и любого полевого командира и племенного вождя можно было с потрохами купить по бросовой цене. (Когда я был в 2002 году в Афганистане, руководитель комиссии Лоя Джирги (совет старейшин) Исмаил Касимьяр (Ismail Qasimyar) сказал мне, что измученные войной афганцы увидели, как "для них открылось окно возможностей" и поняли, что Афганистан стал "любимым ребенком мирового сообщества".) Каким образцом рачительного использования огромной мощи США могли стать наши действия в Афганистане, какой приз могла поставить на свою полку трофеев Америка рядом с Германией и Японией послевоенного периода! Весь мир начал бы ею восхищаться.

Но вместо этого все произошло с точностью до наоборот. Как только Рамсфелд в начале 2002 года решил, что ISAF – Международные силы содействия безопасности в Афганистане – не должны выходить за пределы Кабула после изгнания талибов, возможность  спасти эту страну была утрачена. Год за годом такое невнимание и безразличие превращало Афганистан в то, что бывший спецпредставитель Буша в Кабуле Джим Доббинс (Jim Dobbins) назвал "самой недофинансированной попыткой государственного строительства в истории". И вместо того, чтобы сплотить международное сообщество и создать единый настрой против террора, Буш это сообщество с презрением отверг. После этого все заявления президента были направлены на то, чтобы оправдать войну в Ираке, которую он загнал в расширенные рамки своей концепции "войны с террором". Иными словами,  чтобы оправдаться за свою иракскую ошибку, он начал сваливать в одну кучу почти всех своих исламских оппонентов – и неважно, принадлежали они к "Аль-Каиде" или нет. Но таким объединением врагов ему мало кого удалось одурачить в нашем мире. В последние годы я беседовал со многими иностранными дипломатами и официальными лицами, и я понял, что почти никто не считает стратегический замысел Буша по Ираку неотъемлемой частью войны с террором. Точно так же, большинство  отвергает ту вину, которую Вашингтон пытается возложить на НАТО в связи с событиями в Афганистане. Мы и остальной мир говорим друг с другом на разных языках.

Но наши ученые мудрецы с умным видом прорицают, что антиамериканизм в мире и хаос в Афганистане это в основном "естественное" и "неизбежное" явление.

Да и на экономическом фронте налицо такое же нежелание действовать ответственно в отношении дефицита и ипотечной катастрофы. Вдохновленные упрощенческой идеей о том, что свободный рынок это нерегулируемый рынок, регулирующие органы страны и штатов практически не уделяли никакого внимания тому, как после 2000 года безудержно распродавались и переводились в ценные бумаги непогашенные кредиты – и главным зачинщиком в этом деле выступал чуть ли не канонизированный глава ФРС Алан Гринспен. При этом никто и слышать не хотел мольбы о помощи со стороны местных руководителей и руководителей штатов. А теперь американская экономика теряет заемный капитал. Ее кредитоспособность снижается – а вместе с тем снижается и ее влияние в мире, так как иностранные фонды переводят свои инвестиции из долларов в евро или в "валютные корзины" из нескольких валют. Когда европейские и азиатские финансисты и экономисты узнали всю правду об афере с второсортными кредитами, они с подозрением и даже с недоверием стали относиться к советам Уолл-стрит и Вашингтона. Но если бы хоть кто-то в Вашингтоне обратил на это серьезное внимание, самого худшего в кредитном кризисе удалось бы избежать, как удалось бы избежать утраты престижа.

Это не пустые мечты, это та история, которая вполне могла осуществиться. Если бы мы поступали правильно, то сегодняшний американский "упадок" мог вылиться в нечто совершенно иное. Но мы никогда не узнаем, во что. И мы долго еще не узнаем, сможет ли следующий президент взяться за титаническую работу по новому подъему Америки. Не все еще потеряно: несмотря на возвышение Китая и Индии, несмотря на потуги России, в мире пока нет достойного претендента на статус сверхдержавы. Но давайте не будем себя обманывать насчет причины наших проблем.