Меня часто спрашивают: как русские дети адаптируются в английских частных школах? Чтобы найти какой-то обобщенный ответ, я стала вспоминать разные случаи со своими клиентами.
В 2008-2009-х годах, когда я только начинала работать консультантом по выбору школ, нашими русскими клиентами были в основном супербогатые — владельцы частных самолетов, вилл в Монте-Карло, пришвартованных в порту Монако яхт. Все хотели отправить своих сыновей только в престижнейший Итон. Или, на худой конец, в Хэрроу.
Раньше, чтобы попасть в Итон и Хэрроу, где учатся с 13 до 18 лет, достаточно было быть аристократом с деньгами и не забыть записать сына в школу при рождении. С тех пор английское общество все-таки изменилось, талант и способности стали цениться больше, чем состояние родителей и происхождение. Так, сегодня для поступления в Итон и Хэрроу нужны не только отличные оценки по всем предметам, но и что-то еще — музыкальная виртуозность, спортивные достижения, общественные заслуги и т. д.
Наши клиенты, в конце концов, соглашались на менее престижные, но не менее академически продвинутые школы. Но бывали и исключения.
Оставив Vertu в Москве
Одна из таких семей обратилась к нам заблаговременно, и я обронила родителям, что если обучение в Итоне для них так важно, то шанс поступить туда у сына появится, если он до этого поучится в британской начальной школе.
Семья оказалась открытой к идеям, мама не сентиментальничала о расставании с сыном в 9 лет. Она быстро признала, что чем сидеть дома в Москве с няней, ему будет лучше в пансионе со сверстниками — заниматься спортом, развиваться как личность и в этом процессе постигать английский язык до уровня почти родного.
Мальчик был умный, старательный, вежливый и открытый, и его легко приняли в симпатичную начальную школу (где до него учились принцы Уильям и Гарри, для родителей это было важно). Там он оставался до 13 лет.
Очень приятная мама этого мальчика рассказала потом, что ее сын, возвращаясь после каникул из Москвы в английскую школу, стал оставлять свой телефон Vertu дома и брать туда старенькую «нокию». Она говорила об этом со смесью недоумения и одобрения; явно решение сына не выделяться телефоном класса люкс было для нее неожиданностью, но она чувствовала в этом какую-то новую для него зрелость, которая была ей по душе.
Ее сын понял, что в школе в Англии лучше гордиться своими достижениями, а не богатством родителей. Позже он попросил родителей не возить его в Лондон на частном самолете и прилетал регулярным рейсом British Airways. Мальчик отлично закончил начальную школу, поступил в Итон, завел множество друзей, английских и русских, и вырос умным, спокойным, уверенным в себе молодым человеком.
На трех «мерседесах»
С семьей другого мальчика мы ездили смотреть школы кавалькадой из трех черных «мерседесов». В первом были мальчик, бабушка и я, во втором — мама и тетя. Замыкал шествие третий, пустой «мерседес» — на всякий случай, если кто-то вдруг решит раньше вернуться в Лондон.
В дороге бабушка говорила о том, какие безразличные и холодные люди англичане, как мало они обнимают и целуют своих детей, и всю дорогу тискала внука в доказательство своего тактильного превосходства. Мальчик в машине вертелся и капризничал, а в школе, наоборот, молчал. Во время собеседования, когда директор обращался к нему, отводил глаза.
С большим трудом и после множества заверений с нашей стороны, что мальчик очень хочет учиться в Англии и сделает все, что в его силах — изменится, будет стараться — его взяли в школу.
Расстроенная от разлуки с внуком бабушка приставила к нему персонального помощника, который за зарплату выше, чем у журналиста Би-би-си, каждый день ездил на поезде из Лондона в школу и бегал в раздевалку за футбольными бутсами или теннисными кедами, которые мальчик регулярно забывал принести на физкультуру. В результате этот помощник так надоел всем в школе, что его попросили больше не приезжать в будние дни. Мальчик должен был на своих ошибках научиться не забывать кеды: два раза забудет — проведет в наказание полдня, убирая тарелки в столовой, и на третий раз приготовит кеды заранее.
Но этому мальчику понадобилось больше трех раз — за него все делала няня, даже шнурки завязывала. Но кое-как привык. Учился он неважно, дисциплину соблюдал с трудом, в качестве самозащиты критиковал и Англию, и школу, и одноклассников, друзей не завел.
Хотя он еще там, в школе, я не знаю, доучится ли он до конца без приключений и сможет ли поступить в хороший университет. Надеюсь, что постепенно идеи самостоятельности, ответственности и самодисциплины проникнут в него осмосом и сделают свое благотворное дело.
В ссылке с «англикосами»
Другой молодой человек 16 лет, несмотря на гигантское богатство папы, был разочарован в жизни. Единственное, чего ему не хватало, — это внимания папы, который был очень занятым человеком, не умел заниматься сыном и пытался решить проблему деньгами, нанимая консультантов и психологов.
Мальчик страдал и, воспринимая свое обучение в Англии как ссылку, ругал страну. Друзья были только русские, англичан называл даже не «англиками», а еще более презрительно — «англикосами». Хотя способности у него были незаурядные, занимался неохотно и мало, оценки были неважные.
Одновременно с ним мы устроили в школу веселую открытую девушку — его ровесницу — из дружной, позитивно мыслящей семьи. Девушка быстро и легко интегрировалась, дружила со всеми, отлично училась в школе и поступила в Кембриджский университет.
Начиная с 2012 года, среди наших клиентов стали появляться представители среднего класса. И немного чиновников. Одна мама из чиновничьей среды первым делом сообщила, что ее 13-летний сын «по способностям ниже среднего, у него проблемы со всеми предметами — и по математике неважно, и пишет плохо».
Может ли так быть, чтобы у человека не получалось вообще ничего? Пока мы разговаривали, я заметила, что мама его полностью контролирует, навязывает свои мысли и ведет себя непоследовательно. С одной стороны, балует деньгами, с другой — внушает, что он ни на что не способен, при этом ругает за плохие отметки.
Что остается этому мальчику, как не действовать соответственно оценке мамы? Ниже среднего — так ниже среднего. Он не старался, домашние задания делал за 10 минут, если сразу не получилось — бросал. Друзей было мало, Англию не любил, систему образования ругал: «У нас в России математика сильнее».
«Много работай и хорошо относись к людям»
Другая семья — и мама, и папа много работали, но по вечерам находили время играть с сыном в развивающие игры. Девятилетний мальчик был отличным математиком, когда чего-то не знал — был готов много заниматься. После всего двух месяцев занятий английским смог худо-бедно пройти собеседования с директорами четырех школ, сдал тест по математике на высокую оценку «А», а по английскому — на достойную «С», что большое достижение после двух месяцев занятий. Поступил в отличную школу, и в его академических достижениях и дальнейшем успехе нет сомнений.
Вырисовывается ли из этих рассказов какой-то обобщенный ответ на вопрос об интеграции русских детей в английских частных школах? Вероятно, что-то вырисовывается. Когда дети приезжают заинтересованными, открытыми новому опыту, с желанием интегрироваться, учиться по новой системе и добиться академического и социального успеха — у них все получается. Когда они приезжают с идеей, что англичане холодные, «математика у нас гораздо лучше, чем у них», а шнурки завяжет няня — дела зачастую обстоят сложнее.
Дома у одних моих английских друзей на стене в гостиной, среди множества картин, висит взятый в рамочку плакат известного графического дизайнера Энтони Буррила: «Work hard and be nice to people» («Много работай и хорошо относись к людям»). Если бы все семьи обрамили в рамочку и повесили на стену этот плакат, сделав его семейным девизом, и собственным примером научили своих детей ему следовать — вероятно, гораздо меньше детей считали бы себя ниже среднего или, наоборот, пупом Земли, отворачивались, когда с ними разговаривают взрослые, и называли англичан «англикосами».
